- Выходи, пыльная крыса, - прошипел Фломель. - Выходи и получи по
заслугам.
Руиз не издал ни звука.
Дольмаэро убеждал фокусника.
- Мастер, вам нельзя и думать о том, чтобы запятнать руки человеком
такой низкой крови. Кроме того, посмотри, что сталось с Касмином.
Несколько секунд Руиз ничего не слышал.
Потом Дольмаэро продолжал:
- Послушай, у меня есть мысль. Феникс, совершенно очевидно,
привязалась к этому Вухийе. Он выходил ее, он спас ее от петли Касмина.
Кроме того, их видели в любовных объятиях в ванной.
Фломель ахнул.
- Ты дурак, Дольмаэро! Она же принцесса, или была ею, прежде чем
стала Искупляющей!
- Тем не менее, это правда, мастер. Я не знаю, по какой причине. Мне
это тоже показалось странным... но что не кажется странным в эти безумные
дни? По крайней мере, мы можем воспользоваться ее привязанностью к этому
подонку, чтобы обеспечить участие ее в пьесе.
Фломель, казалось, раздумывал. Потом он заговорил снова, уже более
спокойным тоном.
- Ты снова дал мне хороший совет, Старшина Гильдии. Я подам Леди
прошение насчет более внушительного надзирателя. Может быть, она одолжит
мне своего огромного жука. Просто один его вид должен был бы напугать ее
так, чтобы она согласилась с нами сотрудничать, а если нет, то мы будем
вырывать палец за пальцем змеиному отродью, пока она не поймет, что от нее
требуется.
Потом голоса удалились, обсуждая, что еще нужно из вещей для
репетиции, что надо попросить, какой материал можно выбрать для пьесы,
какие изменения внести в сцену. Мысли Руиза бежали своей колеей, спокойно
и отдаленно, и он чувствовал, как смертная сеть стягивает его, стискивая с
предостерегающим напряжением. Он сполз по стене. Как раз в тот момент,
когда ситуация казалась уже безнадежной, напряжение исчезло.
К тому времени, когда приехал их ужин, Фломель ушел. Руиз отнес
тарелку в свое привычное уже место. К его удивлению, к нему присоединился
Дольмаэро.
- Что ж, друг Вухийя, - сказал Дольмаэро, - я должен снова извиниться
перед тобой. Ты слышал?
- Да. Фломель - мстительный мелкий пердун, а?
- Он серьезно относится к своему искусству, что еще можно сказать про
него? Он плох в качестве врага. Но я надеюсь, что ты поверишь в то, что я
пытался сделать для тебя все, что мог. Я просто не мог придумать ничего
лучшего.
Руиз поглядел на Дольмаэро оценивающим взглядом. Профессия Руиза
принадлежала к тем, которые плодят цинизм, но на широком лице Дольмаэро
Руиз увидел только усталость и озабоченность.
- Я тебе верю, - сказал Руиз. Казалось, он сосредоточился на своем
ужине, но мысленно он уже обдумывал предстоящую ночь.

19
Когда Пунг-охранник увел ее прочь, Низа все еще чувствовала приятную
истому, поэтому страх не быстро пришел к ней. Чудовища вели себя с ней
мягко, и это казалось таким нелепым, что она шагала между ними к шлюзу без
всяких мыслей о побеге.
- Куда вы меня ведете? - спросила она чудовищ, когда наконец смогла
говорить. Но они молчали, хотя тот, что справа, показал ей полную пасть
зубов-шильев. Может быть, это была улыбка, для того, чтобы подбодрить ее?
В шлюзе дверь поразила ее тем, что уехала вверх, в арку, и она
попыталась убежать. Монолиновый ошейник поцарапал ей кожу, когда она
оказалась на конце привязи, и она упала на колено, ловя ртом воздух.
Охранник покрупнее помог ей подняться на ноги. Кожа на его руках была
прохладной и жесткой - не противной, но такой чужеродной, что ее
передернуло. После этого она пошла за ними покорно.
Потом она стала проявлять интерес к тому, что видела по дороге.
После того, как они прошли по коридорам в течение получаса, она стала
понимать, каких гигантских размеров были рабские казармы. В сравнении с
ними дворец ее отца был каким-то собранием лачужек. Стены коридоров были
сделаны из гладкого серо-белого вещества, которое напоминало ей
неглазурованный фарфор. Стены были в несколько раз выше человеческого
роста, а проход - узкий, так что только маленькая полоска голубого неба
виднелась наверху. Все было очень тихо, словно любая жизнь, которая
существовала в этих стенах, была заглушена толщиной стен.
Она не могла удержаться, чтобы не заглядывать в наблюдательные
окошки, которые попадались ей по дороге, когда они проходили мимо других
загонов, и что-то вроде отстраненного ужаса возникало в ней, когда она
тайком бросала взгляды на существа, которые там содержались.
Кто-кто из них, казалось, принадлежал к человеческому роду, хотя не к
тем расам людей, с которыми она сталкивалась. Они варьировали по росту,
форме и цвету - белые, как лед, черные, как уголь, высокие массивные
существа и маленькие юркие. На них были странные одеяния, а некоторые
могли похвастаться странными уродствами. Большинство мужчин не брило
голов. Кое-кто из них ходил нагишом, некоторые носили одежды такого
великолепия, что сам человек, казалось, пропадал на фоне одежды. Эти люди
из других миров отличались необъяснимым выражением лиц, пользовались
странными жестами, даже их позы казались чужими и странными.
Чудовища, которых она видела, казались ей менее пугающими, поскольку
она и не ожидала, что в них что-либо поймет. Она видела загон с
существами, которые напоминали иррин, нелетающих птиц фараонских пустынь,
разве что у этих были массивные черепа, которые нависали над сгорбленными
плечами. Они прижались друг к другу на плоском песке среди низких кустов,
сбившись маленькими неподвижными группами. Их мощные лапы были сложены под
туловищем. В них было что-то до такой степени пронзительно жалобное,
безнадежное и смирившееся. Их огромные золотистые глаза помутились от
потерь. Низа почувствовала, как слезы жгут ей глаза просто от одного этого
взгляда.
Но там были и другие чудовища, которые не вызывали жалости. В одном
из загончиков она мельком увидела колонию быстрых рептилиевидных хищников,
которые рвали еще подергивавшееся тело старой женщины. У них были раскосые
козьи глаза и, казалось, они чувствовали на себе взгляд Низы, когда она
смотрела на них сквозь мутное стекло наблюдательных окошек. Ее
передернуло, и она отвернулась.
- Когда мы дойдем туда, куда направляемся? - спросила она.
Охранники не обратили никакого внимания на ее слова, и она стала
подозревать, что они не понимают ее языка.
Она поражалась тому, как охранники находят дорогу по лабиринту. Тут
было столько поворотов и развилок. Огромное количество и разнообразие
существ, которых она видела, указывало на то, что рабские казармы кипели
деятельностью. Но в коридорах она не видела никого, за исключением того
момента, когда они остановились на пересечении трех коридоров, чтобы дать
скованной цепи пленников и их охранникам пройти. Цепь состояла из дюжины
или около того прекрасных женщин, великолепно подобранных по внешности,
скованных цепью шея к шее. На них были только коротенькие юбочки из
серебристых металлических чешуек и больше ничего. Женщины по виду
принадлежали к человеческому роду. Их кожа была бледно-зеленого оттенка,
молочного цвета волосы длинные и подобранные в сложные косы. Их широкие
лавандового цвета глаза смотрели на Низу, словно она была каким-то уродом.
Низа остро почувствовала, как деморализует ее грязная рубаха из
мешковины и влажные спутанные волосы, и она было потупилась от стыда, но
она все-таки была дочерью Царя Царей - воскресший феникс - и ее подбородок
гордо вздернулся. Она уставилась в глаза этих странных женщин, сложив губы
в самую презрительную улыбку, которую смогла изобразить.
Через несколько минут женщины пропали в глубинах коридора, а Низа и
ее охранники пошли дальше.
Наконец они подошли к длинной стене, снабженной множеством дверей.
Когда они подошли, одна из дверей отошла в сторону, обнажив очень
маленькую комнатку. Низа не могла себе представить никакого объяснения
тому, что она должна войти туда вместе с Пунгами-охранниками, и она
отпрянула на своей привязи, дергая за тонкую прозрачную нить рукой.
Охранник покрупнее снова показал ей свои кошмарные зубы в ухмылке и
жестом приказал войти. Низа упрямо потрясла головой.
- Пожалуйста, - сказала она, - зачем нам туда входить?
Охранник тяжело и громогласно вздохнул и схватил ее за руку. Без
малейшего усилия он впихнул ее внутрь. Когда туда же втиснулся и второй
охранник, дверь захлопнулась.
Низа чуть не заскулила, но подавила в себе все звуки. Чужой запах
охранников усилился в замкнутом помещении. Внезапно она почувствовала,
будто падает, и тогда стон все-таки вырвался из ее стиснутых губ. Но она
заметила, что охранники по-прежнему невозмутимы. Поэтому она решила, что
немедленная смерть ей не угрожает.
Тут же лифт замедлил падение и остановился, и это ощущение было почти
таким же неприятным.
Дверь отошла снова в сторону.
Ее первой мыслью было то, что каким-то волшебным образом ее перенесли
в гарем ее дядюшки Шиманеха, место, где она побывала не раз, переодевшись
посетительницей из провинции.
Потолок был низкий, словно он хотел сконцентрировать и собрать все
запахи удовольствия. Низа вдыхала десятки тонких ароматов, сладкое вино,
пряный дым, глубокий запах разгоряченных страстью человеческих тел.
Комната была огромна. С каждой стороны она видела стены, но
противоположная стена комнаты терялась во мраке.
Низа увидела похожие на гарем предметы роскоши: глубокие ковры из
мягкой ткани, подсвеченные блеском драгоценных металлов и редких камней,
все должно было радовать прикосновение так же, как и глаз. Мебель была
самая странная: тут диван с ножками в виде раздвоенных копыт, там
причудливая розетка в виде параграфа с подушками змеиной кожи. Она
осмотрела стул со странными подлокотниками черного дерева -
младенцы-вампирята, с растянутыми крохотными ртами, длинными клыками,
видными в ухмылке. Низа передернулась и оглянулась.
Где-то вдали и очень тихо играла негармоничная музыка. Кроме этого,
все было тихо.
Но, если в том месте была заметна атмосфера, такая знакомая и
понятная, связанная с предназначением этой комнаты, были в ней и
незнакомые вещи, которые потрясали ее какой-то зловещностью,
чужеродностью, вещи, которые она едва могла воспринимать. Например, вместо
эротических статуй, которые так любил Шиманех, в нишах извивались странно
поблескивающие тени, бледно-голубые, прозрачные, сплетенные в почти
застывшем сексуальном экстазе, но все-таки движущиеся замедленными
движениями. Казалось, что в нишах вдоль стен занимаются любовью призраки.
И свет. На Фараоне самый яркий свет, единственный, кроме
естественного пламени, исходил от газовых рожков, которыми освещался
дворец ее отца и несколько храмов побогаче. Но здесь были источники света
всех цветов и насыщенности, крохотные цветные огоньки везде были
прикреплены к панелям, были огромные шары мягкого пастельного свечения,
ослепительные пятна белого каления.
Она и Пунги казались единственными обитателями этой огромной комнаты.
Охранники подвели ее к высокому креслу, которое было обито
бледно-коричневой кожей. Они прикрепили ее привязь к крепкому железному
кольцу, которое было впаяно в подлокотник кресла, и оставили ее,
вернувшись в маленькую комнатку. Тот, что покрупнее, помахал ей дружелюбно
рукой, и она помахала ему в ответ. Она почти жалела о том, что они ушли.
Она сидела одна в этом кресле, как ей показалось, около часа. Страх
ее постепенно заменился скукой. Она с интересом осматривала свое
окружение. Глаза ее присматривались к узору тиснения на коже кресла. Чуть
позже она сообразила, что это татуировки. В следующий миг она узнала узор,
очень любимый горцами, которые жили на провинциальном плато к северу от
столицы, и она сообразила, что за зверь дал свою шкуру для обивки этого
кресла. Неожиданно прикосновение его стало для нее чем-то грязным и
невыносимым, и она встала возле кресла, оставаясь привязанной к нему.
Наконец за ней пришла женщина. Она была колоссальная - высокая,
толстая и мускулистая, с огромными торчащими грудями и широченными
бедрами. На женщине было одеяние из прозрачного шелка и высокие до колен
сапоги из кожи, сверкавшие отполированной чернотой. Единственное, что в
этой женщине было маленьким - это ее лицо, черты ее были собраны вместе в
маленький кружок в огромном пространстве жира. У нее была гримаса
кокетливого и жеманного безумия, и она, грубо дернув за поводок, который
был прикреплен к шее Низы, повела ее в глубь комнаты.
У противоположной стены, на кушетке, заваленной бархатными подушками,
ждала Кореана. Она была обнажена до пояса, ее массировали два гладких
существа неясного вида, о которых трудно было сказать, насколько они
принадлежат к человеческой расе.
Чудовищное насекомое стояло возле нее, чуть позади, в темноте между
двумя источниками света, неподвижно, словно статуя. Великанша отстегнула
ее поводок, и Низа потерла уставшую шею.
- Подойди сюда, - сказала женщина голосом, как музыка.
Она улыбнулась, и Низа подошла поближе, как сомнамбула. Она
остановилась так, что женщина могла ее коснуться.
Кореана похлопала по подушке с собой рядом, приглашая ее садиться.
Существо справа от нее зашипело, и Низа увидела, что они были какими-то
странными существами, полукошками-полулюдьми. Их лица были укорочены, носы
казались черными пуговками, а зубы были белы и необыкновенно остры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45