При приближении к ним он, дробя лед, давал максимальную скорость, взмывал в звездное небо и ракетой перемахивал через гребень, волоча шлейф алмазных кристаллов. Чудовищный турбоцикл идеально подчинялся метаконтролю, поскольку у него на голове был ЦЭ-шлем. Приземлялся он легче перышка, не теряя при этом скорости. Взяв грозный тройник высотой в Маунт-Вашингтон, он, торжествуя, вздернул турбо на заднее колесо и увидел в лунных лучах у себя над головой сверкающие спицы на вращающемся переднем колесе — чистые, острые, смертоносные, готовые встретить любого соперника, у которого хватило бы опрометчивости оспаривать его первенство.
Кошмар повторялся всякий раз, когда он снова засыпал, и гнетущий финал гонок оставался одним и тем же.
Откуда ни возьмись, позади него появлялся старый черный БМВ-Т99НТ, нелепо маленький, и начинал неумолимо настигать его. Голос в ЦЭ-шлеме предупреждал, что нагоняющий соперник победит его. Выиграет гонки, если он не… если он не…
В этот момент сна высокая непобедимая машина Марка исчезала, он вновь сидел в седле своей «хонды», а его соперник, низко наклонясь над рулем, все приближался, приближался, и вот голос Фурии становился исступленным, а зрители на трибуне бесновались, и до финиша оставалось совсем мало. БМВ поравнялся с Марком, гонщик был без защитной формы, в обычном кожаном костюме, но укрытый непроницаемым метаэкраном. И вот в эти последние секунды соперник начал выдвигаться вперед. Начинал побеждать. И победит, если не…
Фурия рявкнула, и Марк подчинился, рванул свой турбо вбок, на врага, врезался в него, переехал, и он остался корчиться, истекая кровью, искромсанный шипами, а его лицо за щитком шлема было искажено болью и полно растерянности — словно он не мог поверить в то, что сделал Марк.
Лицо. Кто-то незнакомый и знакомый. Кто-то, кого Марк должен знать. Кто-то, кого он не мог узнать, но должен, должен был узнать, прежде чем снова проснется, снова заснет, и кошмар будет повторяться вечно…
— Марк! Ты слышишь меня? Марк?
Он слышал голос, чувствовал мягкое метапринуждение и открыл глаза. И увидел бронзовое с высокими скулами лицо Туквилы Барнса, старого друга их семьи, который теперь был директором отдела метапсихологии в Феррандовском центре Метанауки. Тукер разбудил его и помешал такому соблазнительному провалу в сон, в манящий кошмар. Марк осознал присутствие другого операнта, женщины в белом халате, помогавшей Барнсу будить его. Марк узнал и эту женщину — доктора Сесилию Эш, жену Мориса и его тетку. Он перестал сопротивляться. Кошмар растаял, забылся; он вспомнил другое неотложное дело и попытался сесть на кровати.
Тукер и тетя Сил легко с ним сладили.
— Э-эй! Не вскакивай. Полежи спокойно минуты две-три. — Тукер улыбался, и от него исходили вибрации облегчения. — Мы подсоединили к тебе разные трубочки и штучки. Не посрывай их. Если ты действительно очнулся, мы их скоро уберем.
Марк наконец расслабился. Сесилия задала Барнсу закодированный телевопрос и поспешно вышла из палаты.
— Тукер? — прошептал Марк тревожно. — Какой сегодня день?
— Следующий, — ответил Барнс. — Вечер воскресенья. Восемнадцать сорок, пятнадцатое февраля по земному летосчислению.
— С Джеком все в порядке?
На мгновение метапсихолог растерялся.
— Джек? Он в прежнем состоянии. А что с тобой, тебе неинтересно знать?
Марк выдавил улыбку:
— Ладно. В каком я положении?
— Несколько ожогов третьей степени, вывих левой кисти, небольшая субдуральная гематома — то есть небольшой сгусток крови на мозге, результат того, что ты, слетев со своей машины, приземлился на макушку. Шлем сильно смягчил удар, и сгусток рассосется сам собой. Со всеми травмами ты пролежишь не больше недели. Ты находился в шоке. Теперь он прошел. Трубочка в носу подает тебе дополнительный кислород, пара игл в поврежденной руке снабжает тебя сахаром, водой и еще всякой всячиной, а также поддерживает в норме твою кровь; катетер там, где ты предпочел бы без него обойтись, собирает бесценные телесные жидкости, ну и электронные жучки липнут к различным другим частям твоего тела. А в остальном ты в хорошем состоянии.
Марк приподнялся, чтобы сесть, и принуждение Барнса оказалось слишком слабым.
— Тукер, я должен выбраться отсюда, должен увидеть Джека…
Дверь открылась, и в палату вошли Поль, Люсиль и Сесилия Эш. Она мгновенно среагировала на попытку Марка сесть, воздействовала на моторный центр в его мозгу, так что он упал назад на подушки, как тряпичная кукла.
— Если не хочешь получить дозу транквилизатора, молодой человек, лежи смирно!
Марк ответил ей яростным взглядом, но сопротивляться перестал.
— Так-то лучше, — одобрила Сесилия. — Мы с Тукером оставим тебя поговорить с отцом, бабушкой и дедушкой, если ты обещаешь вести себя хорошо.
Марк кивнул.
Люсиль открыла свою объемистую сумочку и достала что-то, металлически заблестевшее. Гоночный трофей.
— Ты победил, Марк. Остальные заезды после несчастного случая отменили, так что приз получил только ты. — И она поставила трофей на тумбочку у кровати.
Марк испустил хриплый смешок и отвернулся.
— Как ты себя чувствуешь, сын? — спросил Поль. Все трое придвинули стулья к кровати и сели.
— Боль не сильная: я с ней сам справляюсь, — сказал Марк. Дверь за Сесилией и Тукером закрылась, и его хриплый шепот стал еле слышным. — Он ведь погиб? Кто бы он ни был…
— Да. — Лицо Поля оставалось непроницаемым. — Твой двоюродный брат Гордон Макаллистер.
— Гордо! — Психоэкран Марка ощутимо уплотнился. — Ну, конечно же! Мне показалось, что это кто-то знакомый. Но все произошло так быстро… Господи! Гордо! Он свихнулся, не иначе! Бедная тетя Катрин.
— Катрин совсем разбита, — сказал Поль. — По ее словам, Гордон вел себя совершенно нормально, когда она позволила ему поехать на Зимний карнавал. Он остановился у Фила и Аврелии вместе с другими детьми, страшно радовался твоему турбо, говорил, что и сам будет когда-нибудь участвовать в гонках на льду. Никто из нас не понимает, что произошло. Что взбрело Гордо в голову? То ли это была идиотская шутка, то ли…
— Он хотел меня убить, — прервал его Марк.
Люсиль тихо ахнула.
— Ты уверен? — настойчиво спросил Дени.
— Его намерение было прозрачнее стекла, Grandpere. Я и не подозревал, кто он такой, когда он вылетел на меня неизвестно откуда, но, черт подери, мне сразу стало ясно, что он намерен сделать. И Джек предостерег меня за десятую долю секунды. Я нажал на тормоза, и беэмвешка проехала всеми шипами через мое переднее колесо, а не через меня. Пламя… Не понимаю, как оно вспыхнуло. Бак турбоцикла невозгораем. И пожар при столкновениях — большая редкость. Бедняга Гордо. — И на персональной волне Дени он спросил: «Все произошло быстро?»
Дени ответил: «Нет. Но мы с дядюшкой Роги солгали твоей бабушке и тете Катрин. Так что помалкивай».
Ладно.
Люсиль встала.
— Нам не следует больше тебя волновать, милый. Мы можем сейчас что-нибудь для тебя сделать?
— Нет, Grandmere. Спасибо.
— Ну, теперь, когда я уверен, что с тобой все в порядке, — сказал Поль, — мне придется вернуться в Конкорд. В понедельник решается очень важный вопрос.
Марк лежал спокойно, устремив глаза в потолок.
— Ну, конечно, папа. Я понимаю.
— Я буду дальнировать, — продолжал Поль и погладил незабинтованную руку Марка. — Особенно, если откроется что-то новое… относительно несчастного случая. Завтра тебя будут допрашивать полицейские — если ты почувствуешь себя лучше.
— А что… что мне им отвечать?
— Правду, — сказал Дени.
Поль кивнул.
— Говори правду, но не высказывай предположений. Твой дядя Севви воздействует на всех детей, которые общались с Гордоном последние дни. Если он узнает что-либо о побуждениях Гордона, то сообщит властям. А ты лучше ограничься фактами.
— Хорошо.
Люсиль нагнулась и поцеловала Марка в лоб. От нее веяло ее любимыми духами, которые, вспомнил Марк, почему-то назывались «Отрава».
— Помолись за бедного Гордо, милый, — шепнула она. — И за тетю Катрин и остальных ее детей.
Марк только замигал. Дени поднял руку в прощальном жесте, опустив свои пронзительные синие глаза и завуалировав чувства.
Они ушли.
Вернулась Сесилия с сестрой. Они освободили его от капельницы, кислородной трубки и катетера, но оставили все электронные присоски. Затем сестра ушла, и Сесилия сказала, что ему дадут легкий ужин, а потом можно будет послушать тихую музыку или посмотреть спокойную передачу по тридивизору…
— Но в первую очередь тебе требуется отдых, — закончила она. — Твоя самоисцелительная способность сначала, вероятно, уберет сгусток, потом заживит ожоги, а под конец вывих и синяки. Она действует особенно хорошо, пока ты спишь. Примерно в двадцать тридцать придет сестра дать тебе снотворное.
— Нет! — взбунтовался Марк, — Я не хочу, чтобы меня усыпляли!
— Если заснешь сам, я его отменю, — уступила Сесилия. — Но тебе необходимо расслабиться и не возбуждаться. Дело ведь не только в травмах, но еще и в шоке. В результате твои метаспособности затормозились и плохо координируются. Но не расстраивайся. Через два-три дня все придет в норму.
Наконец она ушла. Марк продолжал смотреть в потолок и думал, думал… Затем мелодично звякнул обслуживающий аппарат у кровати, и из него выдвинулся поднос с чем-то горячим, диетически пахнущим. Марк приподнял изголовье кровати и снял крышки с тарелок. Бульончик с намеком на лапшу, что-то вроде заварного крема, ломтик поджаренного хлеба с маслом, стаканчик молока. О-ох! Но есть-то хочется, и очень!
Он принялся за скудный ужин, одновременно дальнируя дядюшке Роги.
Ты меня слышишь?
Tonnere! note 66 Значит, вернулся в мир живых, э?
Так мне сказали. И еще сказали, что это был Гордо.
Да. Невероятно. Совершенно… абсолютно… до жути incroyable note 67… И тем не менее правда. Это был ГордоподлыйГордо никогда не любил паршивца!
Дядюшка Роги! Черт бы тебя побрал! Ты пьян?
Нет. Только чуть-чуть согрелся.
Дерьмо!
Фу, как нехорошо. Ну, что ты говоришь? А тем более после того, как мы из-за тебя перепугались, ti-gars note 68.
Со мной все в порядке. И я кое-что сообразил о Гидре.
Гордо был Гидрой. Так сказал Джек. Проклятый Гордо. Никогда его не любил.
Логично, что Гидрой оказался один из наших двоюродных. Гордо находился в нужном месте и в нужное время, чтобы совершить прошлые убийства, и он был на реке позавчера вечером, когда я чуть было не расшибся в лепешку,
?! Ты что-о?..
Фурия подобралась ко мне через ЦЭ-шлем. Цереброэнергетический стык — идеальный обход психоэкрана. Но мне и в голову не приходило, что это может оказаться опасным. Фурия, а может, Гидра попробовали принудить меня налететь на опору Вудвидского моста, пока я тренировался на льду.
Господи… А когда это не удалось, она подстерегла тебя во время гонок?
Дядюшка Роги, это еще не самое плохое. Гидра — не одно сознание. Джек попытался объяснить нам это, когда погибла Адди. И потом еще раз повторил мне. Но я не мог поверить. Но теперь я, по-моему, разобрался. Гидра слагаемое пяти сознаний. Пяти сознаний, которыми Виктор каким-то образом завладел, когда они были очень уязвимыми. Еще до их рождения. В две тысячи сороковом году рядом с умирающим Виктором стояло пять беременных женщин — Сесилия, Мэв, бывшая жена Северена, Катрин, Шери и мама. Дети, родившиеся от них позже в том году, — это Селина, Квинт, Гордо, Парни… и моя сестра Мадди.
— Non! Ga, с'n'est pas possible. Пять невинных деток?! Le bon dieu note 69, он не допустил бы!
Дядюшка Роги, Гордо никак уж не был невинным!
… Ну а Фурия тогда кто же?
Понятия не имею. Если она правда проникала в мои сны и говорила со мной перед тем, как попытаться убить меня на реке, то, мне кажется, это кто-то из взрослых. Тон сознания в моем сне был зрелым. Очень холодным, очень целенаправленным. Фурия может быть кем-то из Ремилардовской Династии, кем-то, кто ненавидит Галактическое Содружество и замыслил безумный план уничтожить его, убивая ведущих человеческих оперантов или подчиняя их себе. Фурия пыталась завербовать меня, я чуть было не соблазнился!
Нет. Это погано! Просто дьявольщина! Что нам делать? Кому мы можем довериться? О ГосподиГосподи…
Только Макгрегор поверит нам сразу же. Где ты?
В магазине. Провожу инвентаризацию.
То есть стараешься нализаться! Так протрезвись, отправляйся в Конкорд и поговори с Дирижером лично. Немедленно!
Не могу… Черт подери, вечером ожидается буран, а я пьян в стельку.
Я же тебя предупреждал! Ну ладно. Забудь. У меня самого мысли путаются. Будет лучше, если я дальнирую Макгрегору и уговорю его задержать всех четверых, а ты отправляйся к Джеку. До больницы добраться ты в состоянии? Или мне выбраться отсюда и самому…
Нет нет нет… Это я могу. Merde alors. До Хичкока я и во сне доеду!
Нет уж! Спать не смей! Убедись, что палата Джека охраняется со всей тщательностью. У меня предчувствие, что ему грозит опасность. Найди способ не допускать к нему папу и остальных членов Династии, пока Гидру не арестуют, и она не скажет нам, кто Фурия.
— Ti-Jean… ce pauvre petit! note 70 Он знал, что Гидра — это Гордо. Так мне и сказал. Но Джек в безопасности. Я утром ездил в больницу. Меня к нему не допустили. Перед дверью вооруженные охранники-операнты, и сигма-поле, и всякая сигнальная чертовщина повсюду.
Все равно отправляйся к нему. Удостоверься, что с ним все в порядке. Останься там с охранниками. Ну, пожалуйста, дядюшка Роги!
Ладно, ладно. Только сам-то сделай свое дело. Заставь Макгрегора натравить Магистрат на эту чертову четверку!
Конечно. Я сейчас же этим займусь.
Сесилия Эш открыла дверь палаты Марка и вошла в сопровождении сестры. Она неодобрительно хмурилась.
— Марк, по-моему, я объяснила, что тебе необходимо абсолютное спокойствие! Твои электронные присоски сейчас включили на дежурном посту чуть ли не всю сигнализацию!
В одну секунду она очутилась у его кровати, оттолкнула поднос с тарелками, ухватила Марка за здоровое плечо, выхватила из-за спины подкожный впрыскиватель и прижала его к шее Марка. Послышалось шипение газа под давлением, и сильный транквилизатор проник в сонную артерию мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68