— либо сунуть шлем сокурснику Алексу, может, того осенит, что тут за неполадки.
Марк вытащил из багажника компьютерный блокнот, пухлый пакет с плюшками и захлюпал по снежному месиву к задней двери. В раздевалке он снял кожаную форму, сапоги и убрал их в свой шкафчик сушиться, а потом в носках протопал в заднюю гостиную. Там Алекс, Бум-Бум, Пит Даламбер, Шиг Морита и двое второкурсников, ему незнакомых, смотрели по тридивизору русский футбол.
— А, Марк! — сказал Алекс. Остальные трое что-то приветственно буркнули.
— Небольшой взнос в общее благосостояние! — Марк бросил на стол пакет с плюшками. Все, кроме Шига, который уже хрустел сушеными водорослями из прозрачного пакетика, накинулись на них. Второкурсники забрали по две.
— Дерьмовая погодка, — промямлил Бум-Бум с набитым ртом, — но эти квазиторы очень даже ничего.
— Полусферы, — поправил Алекс.
— И уж никак не трории, — добавил Шиг Морита, не отрывая взгляда от игроков, — потому что это никак не плюшки, а японские ворота… Ого-го! По-вашему, Островский просто так запросто мяч через голову перекидывает? Тайный психокинетик, вот он кто!
— Номер не прошел бы, — отозвался Пит Даламбер. — Судьи его сразу засекли бы.
— Нет, если он клевый экранист, — возразил второкурсник.
— Если оперантный судья следит, психокинетическую закрутку мяча он всегда заметит, — сказал Алекс. — А если игрок экранируется, так экран-то сразу обнаружат. Верно, Марк?
— Практически да, — ответил Марк серьезно. — Я, вероятно, сумею его затушевать, но много ли таких наберется?
— Э-эй! И кого же это к нам занесло? — Другой второкурсник, даже еще более дюжий, чем его товарищи, неуклюже ткнул в Марка психозондом, который даже не отскочил, а был втянут так, что не осталось никаких следов. — О-о! В зверинец явился маг и волшебник. Как, ты сказал, тебя зовут, юный разносчик плюшек?
— Лучше не связывайся с ним, Эрик, — предостерег Бум-Бум. Хотя второкурсник был на три года старше, четырнадцатилетний Бум-Бум был тяжелее его на десять кило. — Он из Бребефа, как и мы.
— Я Марк Ремилард, — рассеянно ответил Марк; он в это время телепатически обсуждал с Алексом возможный вариант исправления шлема.
Второй второкурсник испустил стон.
— Еще одна иезуитская задница! Вы тут просто кишмя кишите, мелюзга переразвитая!
— Ремилард? — Эрик нахмурился. — Неужели ты тот…
Из руки Бум-Бума полетела плюшка и заткнула Эрику рот.
— Марк свой парень, — спокойно сказал Пит Даламбер. — Иногда он наводит жуть, но вы скоро привыкнете. Он ведь на самом деле вовсе не застенчивый, а просто высокомерный зазнайка.
— Наш достославный вождь, — сказал Шиг. — Вы, вторки, полюбите его даже крепче, чем всех нас.
Эрик медленно жевал плюшку, задумчиво щуря глаза.
Марк бросил черный шлем Алексу, который поймал его одной рукой.
— Это мозговое ведрышко забарахлило. У меня что-то гаечки не подкручиваются. Хочешь взглянуть?
— Ага. — Алекс слизнул сахарную пудру с руки и медленно поднялся со стула.
— Это что — ЦЭ? — Эрик оживился. — Я про них слышал. Но вижу в первый раз. Какая модель?
— Домашнего изготовления, — ответил Марк. — Я его сам собрал. Управляет моим турбоциклом.
— Надо же! — воскликнул товарищ Эрика. — Ты его правда сам сделал, малыш? Дай-ка посмотреть. Я специализируюсь по цереброэнергетике.
— Он сломался, — сухо сказал Марк. — Как-нибудь в другой раз.
— Пошли ко мне в комнату, — предложил Алекс, — и быстренько проверим. Времени до обеда еще много.
Они поднялись по боковой лестнице. До них доносились голоса Бум-Бума и Шига, которые рассказывали вдруг заинтересовавшимся второкурсникам о семье Марка и его психоарсенале. Из кухни веяло ароматом морских гребешков под белым соусом. Кто-то очень скверно играл на саксофоне «Жирную жизнь». В солярии и большой гостиной слышался смех: оттуда проецировалась мешанина обрывков открытой психоречи, в основном не вполне пристойных шуток о недотрогах и шансах на свидание в пятницу. Алекс телепатировал Марку на персональной волне: «Жалко мы утром не встретились. Как у тебя там?»
В норме. Первые дни придется попотеть никуда не денешься труднее всего выцыганить пропущенные лабораторные часы ну да я нагоню в Орбе я много занимался.
Радости семейных связей! Жаль ты не попал на Зимний карнавал гонки на льду в этом году стоило посмотреть но конечно клево поглядеть и Консилиум Орб и якшаться с Магнатской компашкой + ЛИЛМИКСКИЕ ВЛАДЫКИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ!!
— Ха! — невесело улыбнулся Марк, — Изнанки ты не знаешь.
Они вошли в комнату Алекса, тесную каморку, где пол, письменный стол и два кресла тонули в хаосе микроэлектронного оборудования, самодельных таинственных ящичков и всевозможных приборов, начиная от мигломных анализаторов и кончая миниатюрными генераторами дельта-поля. Воздух пропах паленой изоляцией и разными клеями. На стене голограммная афиша извещала о «Микадо» в исполнении оперной труппы «Нью Д'Ойлу Карте».
— Ну, ты сразу устроился тут как дома, — заметил Марк, любуясь беспорядком. Он сел на кровать — единственную более или менее незанятую поверхность. — Твоя мать, наверное, пела «Осанна», когда наконец-то избавилась от всего этого хлама. И за пожарную страховку ей теперь платить на пару килобаксов меньше.
Алекс был самым близким другом Марка: в подготовительной школе они жили в одной комнате. Этот коренастый юноша с бульдожьей челюстью, темными, широко расставленными глазами под тяжелыми веками, придававшими ему сонное выражение, был единственным, кто обыгрывал Марка в трехмерные шахматы, и единственным Дартмутским студентом, чей интеллектуальный потенциал оценили как «не поддающийся измерению». Он был талантливым конструктором компьютеров, пока на любительском уровне, и намеревался специализироваться в теоретической физике. Его метасозидательная функция была класса Великого Магистра, но остальные — довольно средними. Из кучи инструментария Алекс вытащил струбцину, закрепил ее на рабочем столе, предварительно расчистив место, и наглухо зажал ЦЭ-шлем. Ловко и уверенно, точно хирургическая медсестра, готовящая пациента к операции, он снял щиток, извлек прижимную ушную прокладку, телефон, коробку с электродными иглами и терморегулирующий блок.
— У мамы полно хлопот с магазином твоего дядюшки Роги, и у нее просто нет времени замечать пустяки вроде моих маленьких увлечений.
Он поставил микросканер и робот-манипулятор, разложил инструменты к нему, виртуальную перчатку и защитные очки. Пошарив в нагромождениях на соседней полке, он взял что-то из хрусталя и серебристого металла, похожее на коробочку для кольца. Вставил в коробочку проводок и подсоединил его к сканеру.
— Твои намереваются закрыть магазин, раз старичок преставился?
— Нет, — буркнул Марк.
Алекс подсоединил к сканеру и мощный мини-компьютер. Засветился монитор Три-Д. Алекс начал нашептывать параметры в микрофон, программируя, и одновременно телепатировал: «Марк мне страшно жаль».
Не надо.
..?
Ждать уже недолго. А пока помалкивай. Дядюшка Роги и мама живы.
У Алекса отвисла челюсть. Он ошеломленно уставился на своего друга.
Марк сказал: «Мы все разыграли. Главным образом я, но с помощью дядюшки Роги. Мама забеременела в прямое нарушение Статутов и решила сохранить ребенка. Генетическая оценка выявила в нем множество летальных генов, но мама доказала мне, что его сознание даст сто очков вперед любому в нашей семье. И моему в том числе. Я решил, что малыш должен жить, и укрыл маму в канадской глухомани вместе с дядюшкой Роги, чтобы было кому о ней позаботиться. Отец и прочие в семье догадались, но не знали, куда я их упрятал. Они понимали, что я ничего не скажу, а главное, им надо было избежать скандала, и они оставили все, как есть. Меня отправили в Орб, подальше от греха, и продержали там до отбытия почти всех человеческих Магнатов. Дед под конец обнаружил их, забрал из Канады и спрятал где-то еще. Наши адвокаты ищут способ оградить маму от ответственности. Ну, и Роги, конечно, не говоря уж о ребенке. Его зовут Джек. Я его еще не видел, а маму с Роги видел в последний раз в августе. И даже не дальнировал им».
Черт… Но у твоей мамы есть шанс выкрутиться? Нарушение Статутов карается смертью!
При Симбиарском Попечительстве. Папа с родичами пыхтят в Конкорде, чтобы изменить закон и добиться для мамы амнистии или оправдания задним числом или как еще это там называется. На это уйдут месяцы. Но решение изменить Статуты Размножения три недели назад прошло утверждение в Интендантской Ассамблее и передано в комиссию. Вот тогда мне наконец разрешили убраться из Орба.
А тебе могут что-нибудь пришить?
Вряд ли. Дядюшка Роги скорее всего заявит, что все устроил он один. А мне правда ни к чему.
Пресвятое деръмо-о… и ты говоришь, этот твой братишка — мощный мозговик?
— Будем надеяться, — сказал Марк вслух.
Алекс заморгал, потом рискнул спросить:
— Ну, а поганые гены?
— Не знаю, — тихо ответил Марк. — Я не знаю.
Алекс промолчал и включил микросканер, навел его на нужный участок шлема, надел виртуальную перчатку и очки. Манипулятор, подчиняясь движению руки в перчатке и повторяя его, взял инструмент. Алекс словно извлекал что-то из воздуха. На экране микросканера Марк увидел увеличенное изображение крохотного инструмента, извлекающего микроскопический кристалл из мозговой панели.
— Ты ведь сменил кристалл, когда шапочка только начала взбрыкивать? — спросил Алекс.
— Ну да. Миглом начал давать какую-то дурацкую обратную связь. Образы — не мои и абсолютно бессмысленные. Жутковатые картины. Я решил, что причина в этом кристалле, и заменил его. А сегодня он вообще забредил, и турбо перестал выполнять мои команды.
Алекс сделал новое движение. Манипулятор отодвинулся от шлема и протянул «руку» к коробочке. В крышке появилась щель, и, повинуясь движению перчатки, манипулятор вставил крошечный кристалл в функциональный тестер.
— Не те команды подавала эта жужжалочка. Ну да анализатор раскопает любую неполадку.
— На мигломе он ничего не показал. Цэепа я не пробовал.
— Ну так попробуем. — Алекс снял очки и перчатку и снова взял микрофон. Через несколько минут монитор начал демонстрировать тайны кристалла. Оба мальчика внимательно всматривались в мерцающее изображение. Через десять минут Алекс объявил: — Функционирует он безупречно при всех условиях.
— Хреновина! — воскликнул Марк.
Алекс пожал плечами.
— Хочешь, я проверю всю рабочую схему? Только на это потребуется время.
— Она гарантированно непроницаема, и я к ней не прикасался. Значит, должно быть другое объяснение.
— Изношенность? — предположил Алекс. — В панель попал пот. Электрическая перхоть.
— Брось! Ты же видел, что панель загерметизирована. И до того, как меня сплавили в Орб, шлем работал безупречно. А теперь он бредит, проецирует дурацкие образы и отменяет мои приказы! Усталость кристалла напрашивается сама собой. Исключи ее, и что остается?
Алекс задумался.
— А пока тебя не было, никто не мог испортить шлем?
— Он был заперт в багажнике турбо, а турбо стоял у нас в гараже. Да и кому это надо?
— Тут черт ногу сломит. — Алекс замялся. — Знаешь, самое логичное — это предположить, что неполадка кроется в твоей нервной системе. Последние месяцы ты издергался. Противоречивые приказы могут возникать из-за каких-то психонеполадок, которые не имеют никакого отношения к управлению турбоциклом.
— Расскажи это своей бабушке! — фыркнул Марк.
— Ты же знаешь, ЦЭ-приборы иногда черт-те что творят с сознанием того, кто ими пользуется… Хочешь совет?
— Нет, если он такой, как я догадываюсь.
— Дай отдохнуть мозговому ведрышку, — настаивал его друг. — Езди на турбо, как нормаль. Хотя бы до тех пор, пока все твои семейные проблемы не уладятся и ты не будешь твердо знать, что у тебя мысли не путаются…
— Они у меня никогда не путаются, черт подери! Должно быть другое объяснение.
— А не может ли какое-нибудь чужое сознание случайно вторгнуться в твою ЦЭ-систему? Ну, скажем, созидательная метафункция задурит и выкинет антраша? Побалуется на мозговых стыках?
— Не думаю. Но цереброэнергетика — это же одна из тех проклятых наук, где открытия следуют одно за другим так часто, что новые данные успевают устареть еще до публикации. Пожалуй, теоретически не исключено, что при сверхмагистерской созидательности можно устроить фокус с волюнтарными узлами на стыках.
— Вот будь у тебя близнец, — абстрактно постулировал Алекс, — и преследуй он тебя на турболете в точно таком же шлеме…
Марк чуть не подпрыгнул.
— Но у меня же был близнец… только он умер.
— Заешь меня мерин!
— Как-то я застал дядюшку Роги в магазине, когда он нализался до сентиментальности и толком не знал, что болтает. Он сказал, что мы были психическими антагонистами с того момента, как обрели сознание. Мэтт родился первым, уже мертвым, а когда я появился на свет, оказалось, что моя пуповина захлестнута мне на шею, а мои кулачки стиснуты на пуповине Мэтта. Видимо, я перекрыл кровоснабжение братца, прежде чем он успел меня задушить.
— Черт! Вы правда пытались убить друг друга? Два эмбриона?
— Потом я спросил у папы. Но так и не выяснилось, что, собственно, произошло. Мы научились экранироваться еще на восьмом месяце. Предположительно, Мэтт был сильнее меня метапсихически и физически крупнее. Возможно, ему не хотелось иметь конкурента.
— Такой бредятины я отродясь не слыхивал! — Алекс снова надел виртуальную перчатку и очки и за несколько минут вставил кристалл на место. На сборку шлема времени ушло чуть больше, но скоро он вернул сверкающую черную полусферу Марку. — Не обижайся на меня, если он свихнет тебе мозги.
— Ни в коем разе! — Марк направился к двери. — Спасибо за проверку. Увидимся в столовой. — Дверь захлопнулась.
«Бредятина!» — повторил про себя Алекс, придвинул компьютер, набрал «АНОРМАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ» и занялся розысками наиболее странных проявлений соперничества между близнецами.
Марк вошел в свою комнату, такую же маленькую, как у Алекса, но казавшуюся вдвое просторнее из-за царившего в ней безукоризненного порядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68