Проклятье! До Ориссы осталось всего два дня пути. С полтроянцами ничего не случится, если они еще несколько дней поболтаются в субпространстве. На обратном пути их вполне можно было бы подобрать.
— Внимание всем системам! Выдерживать первоначальный вектор в субпространстве. Прекратить всякую связь, Лили, я хочу, чтобы ты стерла из памяти сигнал бедствия и весь последующий радиообмен как внутри корабля, так и с другими кораблями. Стереть все вплоть до звука моего сигнала. Я произнесу слово «отметка». Отметка!
На Ориссу Ричард Форхес прибыл вовремя и получил от благодарных почитателей Джаганната всю причитающуюся ему по контракту сумму.
Примерно в то же время, когда «Волвертон Маунтин» находился в космопорте Ориссы, крейсер лилмикского космического флота оказал полтроянцам помощь. Когда спасатели подошли к терпящему бедствие кораблю, в системе жизнеобеспечения полтроянцев кислорода оставалось на пятнадцать часов.
Полтроянцы представили свою запись первоначального ответа Форхеса в секторный Магистрат. По возвращении на Ассавомпсет Ричард был арестован по обвинению в нарушении Устава Галактического Альтруизма, статьи 24 «Этические обязанности кораблей в открытом космосе».
После того как ему было предъявлено столь тяжкое обвинение, Ричарда Форхеса оштрафовали на огромную сумму. На уплату штрафа ушла значительная часть его состояния. «Волвертон Маунтин» конфисковали, а капитану запретили заниматься астронавигацией или межзвездной торговлей до конца его естественных жизней.
— Думаю, мне пора навестить Старый Мир, — сообщил Ричард своему адвокату после того, как разбирательство дела закончилось. — Говорят, одолеть его невозможно, даже если встать на уши.
ГЛАВА 4
Фелиция Лендри, привычно выпрямив спину, сидела в седле на спине трехтонного веррула, держа в правой руке клюшку. На восторженные крики болельщиков Фелиция ответила сдержанным поклоном. На стадионе собралось почти пятьдесят тысяч зрителей. Для такой маленькой планеты, как Акадия, это было совсем неплохо.
Лендри сама выездила своего веррула и научила его понимать все команды. Страшный зверь, напоминающий длинноногого жирафа с воротником из острых шипов, как у цератопса, со злобными сверкающими глазками, переминался с ноги на ногу среди толпы, удивительным образом ухитряясь никого не раздавить. Из всех игроков на бело-зеленом поле, покрытом опилками, в седле оставалась только Лендри.
Остальные веррулы уже вернулись в свои стойла, расположенные за высокой изгородью вдоль боковой линии поля, и рев их сливался с криками и аплодисментами болельщиков. Легким небрежным движением Фелиция заставила своего веррула поддеть рогом алое кольцо и послала его в галоп к цели, которую не защищал ни один игрок из «Белого Крыла». Строго говоря, торопиться было некуда, и веррул мог тащиться к цели и шагом.
— Лен-дри, Лен-дри! — скандировали зрители.
Казалось, юная наездница и страшный зверь под ее седлом с разбега влетят в обширный загон, примыкавший к игровому полю. До конца поля оставалось совсем немного. Лендри резким движением поводьев послала великолепно выезженному веррулу бессловесную команду. Повинуясь, зверь мгновенно развернулся и мотнул чудовищной головой, длина которой едва ли не превышала рост всадницы. Кольцо, слетев с рога и просвистев в воздухе, приземлилось в самом центре загона. Звуковой и световой сигналы подтвердили: цель поражена!
— Лен-дри! Лен-дри! — надрывались восторженные зрители.
Фелиция, потрясая над головой клюшкой, приветствовала своих болельщиков. Подскакал судья с флагом чемпиона, развевавшимся на конце длинного древка копья. Фелиция и ее веррул совершили круг почета по стадиону, отвечая поклонами на приветственные крики болельщиков и «Белого Крыла» и «Зеленого Молота».
Болельщики не могли припомнить похожего сезона. Такого чемпионата не проводилось на Акадии никогда — никогда до тех пор, пока не появилась Фелиция Лендри.
Помешанные на спорте обитатели «канадской» Акадии относились к игре в хоккей с кольцом более чем серьезно. Сначала они просто воздавали должное смелости Лендри, отважившейся играть в столь опасную игру. Но вскоре сдержанное уважение сменилось восторженным поклонением. Невысокого роста, хрупкого телосложения, сильная телом и духом, обладающая природным даром повелевать злобными и коварными веррулами, Фелиция превзошла талантом и опытом всех игроков-мужчин и в первый же сезон, выступая как профессионал, стала спортивным идолом. Она отлично играла в обороне и нападении, ее молниеносные удары стали легендой; она никогда не падала с веррула.
В последнем матче из серии игр на звание чемпиона она восемь раз поразила цель, установив новый рекорд. После того как все товарищи по команде в заключительном периоде выбыли из игры, Фелиция в одиночку выполнила последний бросок по цели. Четыре упорных гиганта из команды «Белое Крыло» были разбиты в пух и прах, прежде чем ей удалось добиться победы и поразить последнюю цель.
Аплодисменты. Всеобщее восхищение. Можете говорить, что я ваша королева, любовница, жертва — что угодно, — только оставьте меня в покое.
Она направила веррула к выходу, через который уходили с поля игроки, — хрупкая фигурка на спине чудовищного зверя. На ней была короткая спортивная юбка из зеленой переливающейся ткани и сдвинутый на затылок шлем с зелеными перьями. Пышные волосы (Фелиция платиновая блондинка), обычно окружавшие ее лицо наподобие нимба, слипшимися прядями выбивались из-под шлема на ее доспехи, напоминавшие доспехи гоплита.
— Лен-дри! Лен-дри!
Я расплескала себя всю до последней капли, разрядила себя для вас, мои рабы, пожиратели меня, мои мучители. А теперь, молю вас, отпустите меня.
Юркие машины «Скорой помощи» сновали по проходу к арене, пытаясь подобрать растерзанных и помятых в страшной давке. Фелиции приходилось все время осаживать нервного веррула, пока они продвигались к выходу, из которого появлялись на поле игроки «Зеленого Молота». Внезапно ее окружило множество народа — ассистенты, тренеры, конюхи (так по старой памяти называли тех, кто ухаживал за веррулами), какие-то темные личности, вечно отиравшиеся вокруг спортсменов, прихлебатели и ротозеи. Воздух наполнился несмолкаемыми приветствиями и поздравлениями. Все как один стремились показать, что они на короткой ноге с Фелицией. Героиня среди своих.
Фелиция вежливо, но сдержанно улыбалась. Кто-то взял веррула под уздцы и поднес ему ведро с кормом.
— Фелиция! Девочка моя!
Тренер Мегоуэн, красный и потный от духоты в кабине, с волочившимися за ним лентами с планом игры и потому напоминавший древних телеграфистов, с шумом спускался на поле.
— Ты была просто великолепна, дорогая! Потрясающе! Грандиозно! Пиротехнично!
— Это для вас, тренер, — сказала Фелиция, наклонилась с седла и вручила ему флаг чемпиона. — Наш первый трофей. Надеюсь, не последний.
— Молодец, Фелиция! Здорово ты утерла нос «Белым»! Задай им жару! — вопили толпившиеся вокруг нее болельщики. Веррул предупреждающе зарычал.
Лендри протянула тренеру изящную руку, затянутую в перчатку. Мегоуэн крикнул, чтобы принесли платформу и помогли Фелиции спешиться. Конюхи взяли норовистого веррула под уздцы, и Фелиция, опираясь на руку тренера, спустилась на землю.
Лесть, радость, боль, тошнота. Тяжкое бремя. Суровая необходимость.
Фелиция стянула с себя греческий шлем с длинными зелеными перьями и отдала его тренеру, смотревшему на нее с нескрываемым восхищением. Стоявший поблизости здоровенный детина, запасной защитник «Зеленого Молота», еще не успевший прийти в себя от победы, одержанной с разгромным счетом над «Белым Крылом», завопил:
— Лендри, чмокни меня от души, дорогая!
И прежде чем Фелиция успела отступить в сторону, сгреб ее в свои объятья. Мгновением позже он был распростерт на стене. Фелиция рассмеялась. Но тут налетели другие игроки.
— Как-нибудь в другой раз, Бенни, дорогой!
Ее большие — очень большие — карие глаза встретились с глазами одного из игроков «Зеленого Молота». Тот почувствовал удушье.
Фелиция, тренер и сопровождавшая их толпа поклонников направились в раздевалку, где уже ждали репортеры. В коридоре остался только незадачливый защитник. Постояв немного, он сполз по стене на пол и так и остался сидеть, бессильно раскинув в стороны руки и ноги. Таким его нашел через несколько минут медик, сидевший за рулем машины «скорой помощи». Он же помог запасному игроку подняться на ноги.
— Эй, парень, что с тобой?.. Ты же сегодня даже не выходил на поле!
Застенчиво улыбаясь, Бенни поведал медику о том, что произошло.
Медик изумленно покачал головой.
— Да ты, парень, просто смельчак, если решился обнять Фелицию. Мордочка у нее смазливая, что и говорить, но ведь она просто стерва!
Защитник угрюмо кивнул.
— Разве ты не знаешь? Ей же нравится унижать парней. Я хочу сказать, что она просто радуется, когда ей удается ткнуть какого-нибудь парня носом в грязь. Усек? У нее с этим делом не все в порядке. Все остальное при ней — роскошная женщина, талантливая стерва, чемпионка, а с этим делом непорядок.
Медик скорчил многозначительную гримасу.
— Иначе зачем женщине играть в такую дурацкую игру? Давай, герой. У меня есть для тебя кое-что. Примешь, и сразу полегчает.
Запасной игрок взгромоздился в машину «Скорой помощи», где уже храпела одна жертва давки.
— И не забудь, приятель, что сейчас ей всего семнадцать лет! Представляешь, какой она станет, когда вырастет? Таким парням, как ты, воображение — только помеха. Мешает выполнять указания тренера.
И медик погнал свою машину по коридору туда, откуда раздавались приглушенные крики и смех.
Позади, на поле, восторженный рев умолк.
ГЛАВА 5
— Попробуйте еще раз, Элизабет.
Она сосредоточила все силы (точнее, жалкие остатки сил) своего разума на способности проецировать, внушать на расстоянии. Усиленно гипервентилируя легкие, учащая сердцебиение и напрягая все мышцы, Элизабет добилась лишь одного: у нее появилось такое ощущение, будто она парит над креслом.
Задание висело прямо перед глазами.
ПРИВЕТСТВЕННАЯ УЛЫБКА КВОН ЧУНМЕЙ, ТЕРАПЕВТУ, ОТ ЭЛИЗАБЕТ ОРМ, ГОВОРЯЩЕЙ НА РАССТОЯНИИ. ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛИ АНГЕЛЬСКИЕ КРЫЛЬЯ, Я ПЕРЕЛЕТЕЛА БЫ ЧЕРЕЗ СТЕНЫ ТЕМНИЦЫ. КОНЕЦ.
— Попробуйте еще раз, Элизабет.
Элизабет попыталась сосредоточиться еще раз. Потом еще и еще. Спроецировать краткое ироничное послание, которое она сама выбрала. (Чувство юмора — свидетельство целостности личности.) Спроецировать. Спроецировать.
Дверь в кабину отворилась. Вошла Квон.
— Мне очень жаль, Элизабет, но ничего не получается. Кромешный туман.
— Даже улыбка не проецируется?
— Даже улыбка. Мне очень жаль, но не видно ничего, кроме носителя. Может быть, вам лучше устроить перерыв на один день? На мониторе жизненно важных показателей ваше изображение совсем пожелтело. Вам необходимо отдохнуть. Вы просто изнуряете себя, пытаясь проецировать послания.
Элизабет Орм откинулась в кресле и прижала пальцы к раскалывавшимся от боли вискам.
— Давайте говорить напрямик, Чунмей. Мы прекрасно понимаем, что я вряд ли стану снова метафизическим агентом: вероятность такого события исчезающе мала. Регенерационная камера позволила мне восстановить все телесные повреждения после того несчастного случая. Ни шрамов, ни аберраций. Со мной все в порядке. Я здоровый, нормальный образчик женской половины человечества — нормальный, но и только.
— Элизабет…
Глаза терапевта были полны сострадания.
— Не отнимайте у себя шанс. У вас произошла почти полная неокортикальная регенерация. Мы не понимаем, почему ваши метафункции не восстановились вместе с другими высшими функциями мозга, но время и труд творят чудеса, и вы вполне можете снова стать метапсихическим агентом.
— Но ведь до сих пор метафункции не удалось восстановить ни у кого из тех, кто получил такие же повреждения, как я.
— Ни у кого, — согласилась не без некоторых колебаний терапевт. — Тем не менее надежда есть, и мы не должны сбрасывать ее со счета. Нужно пытаться снова и снова. Нам бы очень хотелось, чтобы вы полностью восстановили все функции мозга независимо от того, сколько времени на это потребуется. Только не отчаивайтесь. Наберитесь терпения и продолжайте попытки.
Наберитесь терпения! Все равно что набраться терпения и обучать слепую любоваться лунами Денали. Или набраться терпения и обучать глухую наслаждаться музыкой Баха или немую — исполнять арии Беллини. Примерно одно и то же.
Вы чудесный друг, Квон Чунмей, и, видит Бог, немало поработали, чтобы помочь мне. Но все же будет лучше, если я смирюсь с потерей. Ведь живут же, в конце концов, миллиарды обыкновенных людей, которые счастливы и довольны жизнью, хотя и не обладают метапсихическими способностями. Мне просто нужно адаптироваться к новой перспективе.
Забыть о том, что ангел моего разума утратил крылья. Научиться быть счастливой в стенах темницы собственного черепа. Забыть о прекрасном Единстве, о синергии, о возвышенных узах между мирами, о теплоте общения с подобными тебе по духу, о радости раскрытия метапсихических способностей ребенка. Забыть о милом образе покойного Лоуренса. Забыть…
Квон нерешительно предложила:
— А почему бы вам не последовать совету Чарнеки и не устроить себе хорошие продолжительные каникулы на какой-нибудь теплой и тихой планете? Туамоту, Ривьера, Тамиами. Наконец Старая Земля! А когда вы вернетесь, мы сможем начать с проецирования простых изображений.
— Возможно, что это как раз то, что мне сейчас нужно, Чунмей.
От внимания терапевта не ускользнуло, что Элизабет произнесла эти слова с какой-то особенной интонацией. Квон озабоченно сжала губы, но промолчала, боясь причинить боль пациентке.
Элизабет надела накидку, отороченную мехом, и, раздвинув занавеси, выглянула из окна.
— Похоже, опять собирается буря! Было бы глупо не воспользоваться шансом и не провести зиму подальше от Денали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65