Они ехали молча, хотя дух противоречия в них не угас.
Раймо достал из седельной сумки большую серебряную фляжку и основательно приложился к ней. Эйкен скривил губы.
— Настоящая «Дамерара», производство компании Гудзонова залива, сто пятьдесят первой пробы. Только для взрослых. Что, завидно?
— Брайан, — попросила Элизабет, — расскажите нам о Скогснуфар. Какое ужасное имя! Они красивы, эти духи?
— О да! Длинные развевающиеся волосы, соблазнительные тела — и хвосты! Таково стандартное архетипическое представление об угрозе в виде синкретического существа, полуженщины-полуживотного. Духи заманивали мужчин в чащу леса, где предавались любовным утехам. Вкусив любви с такими созданиями, мужчины оказывались всецело в их власти. Те из мужчин, кто пытался вернуться к людям, заболевали и умирали или сходили с ума. О жертвах Скогснуфар писали в Швеции еще в XX веке.
— В уэльсском фольклоре также упоминаются аналогичные существа, — заметила Сьюки. — Только живут они не в лесах, а в озерах. Называются они Гврагедд Аннви. В туманную лунную ночь они водят хороводы на воде и завлекают путников в свои подводные чертоги.
— В фольклоре это довольно распространенная тема, — подтвердил Брайан. — Символика образа здесь прослеживается ясно. Правда, немного жаль маленьких эльфов мужского пола. Они, насколько можно судить, погрязли в проказах и шалостях.
Пленники и даже некоторые стражи рассмеялись.
— А существуют ли аналогичные легенды у вашей расы, Крейн? — спросил антрополог. — Создавала ли ваша культура легенды и сказки о волшебных чарах?
— В этом не было необходимости, — властным тоном отрезал тану.
Элизабет пришла в голову сумасбродная мысль: а что, если попытаться незаметно для Крейна проникнуть в его сознание с помощью мысленного щупа?
— Не ожидал от вас, Элизабет, такого легкомыслия, никак не ожидал. Для того, кто обладает высшим интеллектом, подобные уловки — не более чем детские хитрости.
— Почему вы мне не доверяете? Почему насмехаетесь? Почему вы так высокомерны?
— Чепуха! Я отношусь к вам вполне благожелательно, чего нельзя сказать о других представителях моей расы. Не забывайте об этом, Элизабет. Не отвергайте тану так легко. Помните о птичке-топорке.
— Что еще за птичка?
— Птичка — персонаж одной детской сказки, которую давным-давно рассказал нам, тану, один человек. Топорок был очень одинок и, пожирая рыбу за рыбой, неизменно оплакивал свое одиночество. Рыбы предложили ему свою дружбу, выдвинув, однако, непременное условие: топорок должен перестать питаться рыбой. Условие было принято, и топорок отказался от своей рыбной диеты. Ведь кроме рыб общаться ему было не с кем.
— Вы хотите сказать, что и мне не с кем общаться, кроме тану?
— Вот именно, Элизабет-топорок.
Элизабет рассмеялась, а Брайан и другие пленники посмотрели на нее с удивлением.
— Кто-то, — заметил Эйкен, — сейчас шептался за нашим сознанием. Может быть, ты расскажешь, что это была за шутка, и мы тоже посмеемся?
— Шутка касалась только меня. — В подтверждение своих слов Элизабет повернулась к Крейну. — Мы заключили перемирие. Временное.
Крейн склонил голову:
— Что позволяет мне переменить тему разговора. Мы приближаемся к долине реки Роны, где остановимся на отдых в городе Рония. Завтра продолжим путешествие в более комфортных условиях — на лодке. Примерно через пять дней, разумеется при попутном ветре, мы должны прибыть в столицу, которая называется Мурия.
— Вы ходите под парусом по такой бурной реке, как Рона? — несказанно удивился Брайан. — Может быть, в плиоцене она более спокойна?
— Об этом вы сможете судить сами. Должен вас предуведомить, что наши лодки совершенно не похожи на привычные вам. Мы, тану, не любим путешествовать по воде. Но когда через врата времени к нам стали прибывать люди, были сконструированы и построены безопасные и эффективные лодки, и речная торговля вступила в пору своего расцвета. Теперь мы используем лодки не только для перевозки пассажиров, но и для доставки различных грузов, в особенности из Финии и Гории в область, которую вы называете Бретань, в южные районы, более соответствующие по своим климатическим условиям нашим вкусам.
— Я взял с собой парусную лодку, — сообщил антрополог. — Может быть, вы разрешите мне воспользоваться ею? Я бы очень хотел побывать в Финии и Гории.
— Как вы увидите, плыть вверх по течению такой реки, как Рона, довольно трудно. Поэтому, отправляясь на север, мы в основном используем караваны либо халиков, либо еще более крупных вьючных животных, так называемых гелладов, похожих на короткошеих жирафов. В ходе ваших исследований вам, несомненно, представится случай посетить несколько наших городов.
— Без ошейника? — вмешался в разговор Раймо. — Вы ему доверяете?
— У нас есть много такого, что его интересует, — рассмеялся Крейн.
Брайан вздрогнул, но не показал виду, что столь грубый намек его как-то задел, и ограничился вопросом:
— А какие грузы вы переправляете водным путем? Главным образом продовольствие?
— Продовольствие составляет лишь часть необходимых нам товаров. Многоцветная Земля очень богата продуктами питания. Только сумей их взять.
— Тогда минералы? Золото и серебро. Медь и олово. Железо.
— Только не железо. В нашей простой техноэкономике железу просто нет места. На тех планетах, где жили тану, они обычно использовали небьющееся стекло в тех случаях, когда вы, люди, применяли железо. Интересно, что в последние годы вы, судя по всему, также по достоинству оценили этот удивительный материал.
— Вы имеете в виду витредур? Но ваши воины, как я заметил, предпочитают оружие и броню из традиционной бронзы.
Крейн тихо рассмеялся:
— В первые годы начала Изгнания мы сочли разумным ввести запрет на всякое оружие. Со временем необходимость в такого рода запрете отпала, а приверженность людей к металлу осталась, и в тех случаях, когда это не противоречит нашим интересам, мы разрешили людям пользоваться бронзой. Мы, тану, покладистая раса. Мы обеспечивали себя всем необходимым, до того как к нам стали прибывать путешественники во времени, и сейчас совсем не зависим от людей. Рабский труд нам не нужен…
В сознании Элизабет пронеслась мысль, словно набранная крупными буквами:
ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ РАБСТВА В ЦЕЛЯХ РЕПРОДУКЦИИ НАШЕЙ РАСЫ
—… поскольку самые трудоемкие и тяжелые работы, связанные с добычей полезных ископаемых, ведением сельского хозяйства и поддержанием комфортных условий во всех городах, кроме самых отдаленных поселений, выполняют рамапитеки.
— Ах, эти рамапитеки! — вмешался Эйкен. — А почему их не было в замке? Кто там выполняет грязную работу?
— Рамапитеки обладают довольно легко ранимой психикой и требуют минимального надзора за собой только в спокойной обстановке. Что же касается замка с его постоянно меняющимися временными обитателями, то такая обстановка вызвала бы у рамапитеков стресс…
Раймо насмешливо улыбнулся.
— А как вы управляете рамапитеками? — спросил Брайан.
— Они носят упрощенный вариант серого ожерелья. Я не хотел бы вдаваться сейчас в детали. Прошу вас, подождите, пока мы прибудем в Мурию.
Между тем лес кончился, и всадники выехали на дорогу между гигантских скал у подножия, поросшего отдельно стоявшими деревьями, горного хребта. В вышине, там где вершины, казалось, касались звезд, сияли разноцветные огни.
— Неужели близко город? — удивленно спросила Сьюки.
— Не может быть, — пренебрежительно отверг ее предположение Раймо. — Огни движутся, видите?
Всадники натянули поводья. Халикотерии встали. Все молча смотрели на игру света. Яркое зарево сменилось менее ярким свечением, похожим на тонкую светящуюся пелену, которая то скрывалась за силуэтами далеких деревьев, то растягивалась вновь. Свет все время менял окраску, переливаясь множеством оттенков. Общий фон был золотистым. По нему разбросаны в беспорядке пятна синего, зеленого и красного цвета.
— А! — протянул Крейн. — Охота. Если огни приблизятся, вам откроется необычайно красивое зрелище.
— Словно гигантские светлячки всех цветов радуги гоняются друг за другом, — вздохнула Сьюки. — Как красиво!
— Что это, игры тану? — спросил Брайан.
— Смотрите, огни скрылись за горами, — разочарованно вскрикнула Сьюки. — Как жаль! Расскажите нам, что такое Охота, лорд Крейн.
В свете звезд лицо Крейна выглядело мрачным.
— Охота — это одна из величайших традиций моей расы. Вы еще увидите Охоту неоднократно и сами откроете для себя, что это такое.
— А если мы будем вести себя хорошо, — нахально спросил Эйкен, — то нам разрешат принять участие в Охоте?
— Возможно, — сухо ответил Крейн. — Охота не каждому из людей по вкусу, не все тану любят Охоту. Но что касается вас, то… я думаю, более того, я уверен, что Охота соответствует вашим спортивным инстинктам, Эйкен Драм.
И на какое-то мгновение эмоциональный подтекст сказанного Крейном раскрыл перед Элизабет чувства, обуревавшие Крейна: отвращение, смешанное с застарелым отчаянием.
ГЛАВА 9
Ричард отчетливо увидел языки пламени.
Они ли двигались навстречу ему или он навстречу им, разобрать было трудно. Пламя оранжевого цвета со смолистым дымком то высоко вздымалось, то опадало в почти безветренной тьме.
Горел куст величиной с хижину. Ричард слышал, как потрескивает и шипит пламя, но искры не вылетали. Горящий куст проплыл совсем рядом и исчез где-то позади за рощей черных деревьев, которые возникли незаметно в ночи, а сейчас стояли, подсвеченные пламенем.
Боль в шее мешала поворачивать голову. Перед глазами ритмично покачивалось что-то большое, покрытое длинными волосами. Это было очень странно! И сам он покачивался в каком-то кресле, не дававшем ему ни откинуться назад, ни упасть в сторону. Икры ног покоились на невидимых опорах, а ступни упирались в некое подобие педалей. Руки лежали на коленях. На нем был знакомый капитанский комбинезон.
Странный космический корабль, подумал Ричард, с волосатым пультом управления. Должно быть, прибор контроля за окружающей средой отказал: температура воздуха градусов под тридцать, и чувствуется какой-то особенный запах.
Но откуда деревья? И пылающий куст? Ричард посмотрел по сторонам и увидел звезды, но не крупные яркие звезды глубокого космоса, а крохотные мерцающие светящиеся точки. Далеко впереди под темным куполом усыпанного звездами ночного неба Ричард заметил еще одну огненную кляксу.
— Ричард? Вы пришли в себя? Хотите воды?
Интересно! Кто сидит за пультом управления в правом кресле? Не может быть! Да это же не кто иной, как старый охотник за костями ископаемых животных собственной персоной! И кто бы мог подумать, что этот старик, который того и гляди рассыпется от дряхлости, решится отправиться в полет. Впрочем, летать стало совсем просто…
— Ричард, если я дам вам фляжку, вы сможете удержать ее?
Какие резкие запахи животных, пряный аромат растений, специфический запах выделанной кожи. Поскрипывают ремни сбруи, проворно постукивают ноги животных, слышатся окрики погонщиков, чей-то вой вдалеке и настойчивый голос старого палеонтолога совсем рядом.
— Я не хочу пить, — пробормотал Ричард.
— Амери сказала, что вам непременно нужно пить, когда вы придете в себя. Ваш организм сильно обезвожен. Попейте.
Ричард попытался разглядеть в темноте лицо Клода. Фигуру старого палеонтолога освещали звезды. Он восседал на спине какого-то огромного животного, напоминавшего лошадь, которое легко несло всадника. Проклятье! Он сам, Ричард, также ехал верхом! Прямо перед ним, чуть ниже волосатого пульта управления, то есть не пульта управления, а гривы, на переднюю луку седла были брошены поводья! А животное само шло ровно и плавно, не требуя от всадника никаких действий.
Ричард попытался подтянуть ноги и обнаружил, что его лодыжки каким-то образом прикреплены к стременам. Сапог, приличествующих морскому пирату, на нем не было: кто-то переодел его из театрального костюма в обычный космический комбинезон, который он засунул на самое дно своего рюкзака, а на плечах красовался его потрясающий плащ.
— Клод, — простонал Ричард, — не найдется ли у тебя чего-нибудь выпить?
— Потерпи. Пока тебе нельзя. Нужно подождать, когда кончится действие лекарства, которое ввела тебе Амери. Выпей-ка лучше воды.
Ричард наклонился, чтобы дотянуться до фляжки, и вдруг звездное небо поплыло у него перед глазами. Если бы его ноги не были прикреплены к чему-то внизу, он непременно упал бы из седла.
— О Боже, у меня такое ощущение, будто меня долго жевали, а потом выплюнули. Клод, скажи на милость, где мы? И что это за животное, на котором я еду верхом?
— Мы находимся к северу от замка примерно в четырех часах верховой езды. Отряд движется параллельно Роне. Насколько я могу судить, ты восседаешь на великолепном экземпляре животного, которое зоологи называют халикотерием Гольдфусса. Местные жители называют его просто халиком. В здешних условиях это животное незаменимо для передвижения по равнине. За час такой халик преодолевает расстояние в пятнадцать-шестнадцать километров. К сожалению, у нас много времени ушло на преодоление ручьев вокруг одного небольшого болота. По моим расчетам, мы должны сейчас находиться километрах в тридцати к северу от Лиона, разумеется, если Лион существовал в эпоху плиоцена.
Ричард выругался.
— А куда мы теперь направляемся?
— В плиоценовую метрополию под названием Финия. Из того, что нам успели сообщить, я понял, что она находится на берегу Рейна примерно в том месте, где в наше время находится Фрейбург. Мы прибудем в Финию через шесть дней.
Ричард отпил немного воды из фляжки и вдруг почувствовал сильнейшую жажду. Как ни старался, он не мог вспомнить ничего, кроме приветливой улыбки на лице Эпоны, поманившей его за собой в залитый ослепительным светом внутренний покой замка. Ричард попробовал собраться с мыслями, но в голову не лезло ничего, кроме каких-то странных видений, будто брат и сестра тщетно пытаются разбудить его, а он все никак не встает, опаздывает в школу и в наказание обречен вечно блуждать в сером тумане в поисках утерянной планеты, на которой его ждет Эпона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65