– Как вы смеете, месье! Ваша наглость выявляет вашу слабость. Я сам готов принять ваше пари!
Тогда встал и Наполеон, явно рассерженный тем, что дискуссия вышла из-под контроля.
– Никто не станет есть этого отравленного поросенка. Я приказываю, чтобы нынче же ночью это животное закололи и выбросили в Нил. А вы, Гейдж, находитесь здесь, а не в парижской тюрьме, лишь благодаря моей снисходительности. Я приказываю вам помогать графу Силано всеми возможными способами.
Я тоже встал.
– Тогда мне придется сообщить о том, в чем не хотелось признаваться. Медальон пропал, я потерял его, когда выпрыгнул за борт перед взрывом «Ориента» в Абукирском заливе.
Тут все загалдели, бурно обсуждая, стоит ли верить сказанному мной. Я даже порадовался, что слыл заядлым игроком, хотя понимал, что такая дурная слава может только прибавить мне неприятностей. Бонапарт нахмурил брови.
– Вы ничего не говорили об этом раньше, – недоверчиво сказал Силано.
– Я не хвастаюсь моими несчастьями, – ответил я. – И к тому же мне хотелось, чтобы офицеры убедились, каким алчным неудачником вы являетесь на самом деле. – Я повернулся к остальным. – Этот аристократ вовсе не является серьезным ученым. Он всего лишь неумелый картежник, пытающийся угрозами заполучить то, что проиграл. Я поддерживаю настоящих масонов, а его ложа египетского обряда попросту искажает заповеди нашего ордена.
– Он лжет, – взвился Силано. – Если бы он потерял медальон, то не стал бы возвращаться в Каир.
– Ничего подобного, мне нужно было вернуться. Ведь я вхожу в состав ученой экспедиции, как Монж или Бертолле. А вот мой друг, писатель Тальма, не вернулся, он исчез из Александрии сразу после того, как там появились вы. Силано обвел глазами всех собравшихся.
– Теперь уже мне приписывают магические силы.
Все рассмеялись.
– Не обращайте все в шутку, месье, – сказал я. – Вам известно, где находится Антуан?
– Если вы найдете медальон, то я постараюсь помочь вам найти Тальма.
– Медальон пропал, я же сказал!
– А я сказал, что не верю вам. Любезный генерал Бонапарт, откуда нам вообще знать, ради кого старается этот англоязычный американец, не переметнулся ли он на сторону врагов.
– Это возмутительно! – вскричал я, хотя втайне уже подумывал, на чьей стороне мне действительно лучше быть, но пока в любом случае твердо намеревался оставаться при своих личных интересах. Советовала же мне Астиза разобраться, каковы истинные основы моей веры. Помимо преданности нашему президенту Джорджу Вашингтону, я еще готов рискнуть своей жизнью ради проклятых сокровищ и красивых женщин. – Я требую сатисфакции, – бросил я.
– Не будет никаких дуэлей! – вновь заявил Наполеон. – Прекратите! Вы ведете себя как дети! Гейдж, я разрешаю вам удалиться.
Я встал и откланялся.
– Уверен, это наилучший выход.
Я отступил в сторону двери.
– Вы вскоре убедитесь в серьезности моих исследовательских намерений! – крикнул мне вслед Силано. И я услышал, как он говорит Наполеону: – Вам не следует доверять этому американцу. Он может свести к нулю все наши замыслы.
* * *
На следующий день после полудня мы с Ашрафом, Енохом и Астизой отдыхали у фонтана в тенистом дворике Еноха, обсуждая вчерашний ужин и возможные намерения Силано. По очевидным причинам мы чувствовали себя в осаде. Зачем Силано проделал столь дальний путь? Что именно так интересовало Бонапарта? Неужели этот командующий также хотел приобщиться к черной магии? Или у нас слишком богатое воображение и мы воспринимаем как угрозу то, что является всего лишь праздным любопытством?
Мы получили ответ после того, как услышали громкий стук в ворота дома Еноха и Мустафа пошел выяснить его причину. Он вернулся один, но с кувшином.
– Кто-то оставил его у дверей.
Эта объемистая глиняная посудина составляла фута два в высоту и казалась достаточно тяжелой, судя по напряженным мускулам слуги, который принес ее и поставил на низкий столик.
– За дверью никого не оказалось, да и улица была пустой.
– Что же это такое? – спросил я.
– Кувшин для масла, – сказал Енох. – Но нам редко доставляют подарки таким образом.
Он выглядел встревоженным, но встал, чтобы открыть его.
– Постойте, – сказал я. – А вдруг он взорвется?
– Взорвется?
– Вдруг это своеобразный Троянский конь, – сказала Астиза, сведущая не только в египетских, но и в греческих легендах. – Враг оставляет нам подарочек, а мы приносим его в дом и…
– И оттуда выскакивает полк солдат? – с усмешкой закончил Ашраф.
– Нет. Там могут оказаться змеи.
Она вспомнила случай в Александрии.
Теперь и Енох призадумался.
Ашраф встал.
– Отойдите подальше, я сам открою его.
– Возьми палку, – посоветовал ему брат.
– С саблей я управляюсь лучше.
Мы отошли в сторонку. Острой кривой саблей Ашраф срезал восковую печать с горлышка и освободил крышку. Изнутри не донеслось ни звука. Тогда Ашраф медленно сдвинул крышку кончиком своего ятагана. Опять ничего. Он осторожно подался вперед, просунув в горлышко свой клинок… и отскочил назад.
– Змея! – подтвердил он.
Проклятье. Как же мне осточертели эти рептилии!
– Но это невероятно, – сказал мамелюк. – В кувшине полно масла. Я чувствую его запах. – Он осторожно продолжил проверку содержимого. – Нет, погодите… Там какая-то мертвая змея. – Его недоумевающее лицо выглядело встревоженным. – Может, боги смилостивились?
– Какого черта?
Сморщившись, мамелюк сунул руку в кувшин и тут же вытащил ее. Нашим взорам предстали похожие на змей маслянистые пряди волос, облепленные чешуйками змеиной кожи. Когда он приподнял руку, мы увидели круглый предмет, оплетенный кольцами мертвой змеи. Масло стекало с человеческой головы.
Я застонал. Это была голова Тальма с широко открытыми незрячими глазами.
Глава 15
– Его убили, чтобы запугать меня, – сказал я.
– Но вы же заявили, что потеряли медальон, почему же они убили вашего друга? Почему сразу не прикончили вас? – удивился Ашраф.
Я задавался тем же вопросом. Голова несчастного Тальма с его похожими на речные водоросли волосами на время была опущена обратно в кувшин. Мне не хотелось гадать, где именно может быть его тело.
– Потому что они не поверили ему, – рассудила Астиза. – Только Итан точно знает, где именно находится медальон и для чего он может быть предназначен. Им совсем невыгодно убивать его, а припугнуть следовало.
– И они выбрали для этого чертовски плохой способ, – мрачно буркнул я.
– А о ком вы тут говорите? – спросил Енох.
– Об Ахмеде бин Садре с его бедуинскими бандитами.
– Но он всего лишь исполнитель, а не заказчик.
– Да, наверняка он получил указания от Силано. Он же предупредил, что мне придется удостовериться в серьезности его намерений. Его приезд стал причиной смерти Антуана. Но во всем виноват я. И почему мне взбрело в голову попросить Тальма разузнать о бин Садре в Александрии! Они решили похитить беднягу, или он сам выдал себя, начав следить за Силано. Его схватили и начали пытать, а он ничего не сказал им. Да и что он, в сущности, знал? Его смерть, очевидно, должна была напугать меня.
Ашраф хлопнул меня по плечу.
– Уж точно он не знал, какой ты смелый воин!
На самом деле страх я знал не понаслышке и уже получил ночных кошмаров на месяц вперед, но сейчас было неуместно признаваться в этом. Кроме того, если у меня и сохранилась уверенность хоть в чем-то, так это в том, что я не позволю Силано заполучить медальон.
– Это моя вина, – сказала Астиза. – Вы говорили, что он отправился в Александрию, чтобы разузнать обо мне.
– Это была его идея, а не наша с тобой. Не вини себя.
– Почему он прямо не спросил меня обо всем?
«Потому что ты уклончиво отвечаешь на все вопросы, – подумал я. – Потому что тебе нравится быть загадочной». Но я не стал высказывать свои мысли вслух. Какое-то время мы пребывали в печальном молчании, занимаясь самобичеванием. Порой чем менее мы виновны в происходящем, тем сильнее казним сами себя.
– Смерть вашего друга будет далеко не последней, если Силано встал на этот путь, – нарушив молчание, печально произнес Енох.
Судя по его уверенному тону, старик знал больше, чем говорил.
– Что вы имеете в виду?
– Вы не представляете, как много сейчас поставлено на карту. Чем дальше продвигаются мои исследования, тем больше меня пугают найденные доказательства.
– Какие доказательства?
– Все указывает на то, что медальон является своеобразной путеводной нитью или ключом, открывающим священную дверь в древний тайный склеп. Поиски этой подвески, как и борьба за обладание ею, велись на протяжении тысячелетий, и, вероятно, она, храня собственную тайну, находилась на Мальте, пока Калиостро не удалось выведать кое-что в своих здешних исследованиях. Она накладывает проклятие на недостойных, сводя их с ума. Она вводит в искушение блестящих политиков и полководцев. Ее тайна по-прежнему дразнит пытливые умы. У нас в руках ключ, открывающий неизвестный замок, карта неизведанной местности. Никто не помнит, каково назначение этого украшения. Даже я зашел в тупик.
– Так что же, все бесполезно? – спросил я с надеждой, смешанной с сожалением.
– Или близится время разгадки. Ведь, проведя собственные исследования, Силано последовал за вами сюда, а значит, он нашел нечто важное.
– Он рассчитывает найти какие-то сокровища?
– Все не так просто. Кроме сокровищ можно получить могущество. Я не знаю, каковы истинные мотивы этого мистически настроенного европейца и его ложи так называемого египетского обряда, но если Силано удастся проникнуть в столь вожделенный для многих тайник, то он обретет не только бессмертную жизнь и несметные богатства, но и доступ к тайным силам, способным поколебать сами основы нашего мира. Достойный человек мог бы укрепить их. Но недостойный…
– Какие тайные силы? О чем, разрази вас гром, вы все тут толкуете?
Енох вздохнул, погрузившись в молчаливые раздумья. Наконец он произнес:
– Книга Тота.
– Какая книга?
– Тот – египетский бог мудрости и знаний, – пояснила Астиза. – Ваше английское слово «мышление» произошло от имени Тота. Его, трижды величайшего, греки называли Гермесом. Именно Тот стоял у истоков зарождения Египта.
– Происхождение нашего народа остается загадочным, сказал Енох. – Какие-либо исторические факты отсутствуют. Но Египет образовался раньше всех. Нет никаких легенд о постепенном расцвете, наша цивилизация словно вынырнула из этого песчаного моря во всей своей красе. Это беспрецедентно, сразу вдруг появились все виды искусств и ремесел. Откуда к древним египтянам пришло это знание? Мы приписываем их стремительный взлет мудрости Тота.
– Именно он изобрел письменность, черчение, геодезию, математику, астрономию и медицину, – снова добавила Астиза. – Его происхождение неизвестно, но он заложил основы всей жизни. Для нас он подобен Прометею, принесшему людям огонь, или Адаму и Еве, вкусившим от древа познания. Да, ваша библейская история описывает подобное великое пробуждение, но о нем говорится с благоговейным ужасом. Мы верим, что в древности люди обладали великой мудростью и магическими способностями. Весь мир был более гармоничным и счастливым.
Она показала на роспись на стене библиотеки Еноха. Там изображался человек с головой птицы.
– Так это и есть ваш Тот? – Люди с головами животных почему-то вызывали у меня тревожные ощущения. – Почему у него голова птицы? Они же глупее ослов.
– Это ибис, а египтяне всегда почитали прекрасное единство человеческого и животного мира. – В ее тоне появился ледяной оттенок. – Его также изображают в образе бабуина. По верованиям египтян, нет особых различий между людьми и животными, между человеком и богом, жизнью и смертью, творцом и тварью. Все является частью единого целого. А сам Тот главный на том суде, где на одну чашу весов кладут перо, а на другую – наши души, чтобы проверить, насколько они отягощены злом.
– Тогда понятно, – сказал я, хотя ничего не понял.
Порой он, скрывая свою мудрость, отправляется бродить по миру, чтобы обрести новые знания. Люди прозвали его Дураком.
– Дураком?
– Шутом, остряком, тем, кто не боится говорить правду, – добавил Енох. – Он появляется вновь и вновь. Как говорится, дурак Дурака ищет.
Теперь уж я встревожился не на шутку. Уж не об этом ли говорила цыганка Сарилла, гадая мне во французском лесу на картах Таро? Неужели то, что я воспринял как туманную чепуху, в действительности было реальным предсказанием? Она также назвала меня шутом.
– Но почему все так отчаянно стремятся заполучить какую-то старую книгу?
– Это не какая-то, а первая и главная книга, – поправил меня Енох. – И безусловно вы согласитесь, что книги могут править миром, будь то Библия, Коран и трактаты Ньютона или песни Илиады, вдохновившие Александра на подвиги. Лучшие среди них представляют сущность мышления, мудрости, надежд и стремлений. Считается, что книга Тота состоит из сорока двух папирусных свитков, уникальная выборка из тридцати шести тысяч пятисот тридцати пяти списков – по сотне на каждый день солнечного года, – где Тот начертал свои тайные знания, сокрыв их от мира, дабы нашел их достойный, когда наступит надлежащее время. В тех свитках заключена вся сила строителей пирамид. Могущество. Любовь. Бессмертие. Счастье. Отмщение. Вознесение. Невидимость. Именно они открывают истинные основы мира, а не призрачные иллюзии, в которых живем все мы. В основу мироздания заложена некая модель, определенная незримая структура, на которую, как гласят легенды, можно воздействовать магической силой. Древние египтяне знали, как управлять этими силами. А мы утратили эти знания.
– И из-за этого все так отчаянно стремятся заполучить медальон?
– Да. Он может оказаться ключом к разгадке великой тайны, от начала времен занимавшей умы правителей этого мира. Что, если смерть вовсе не является неизбежным концом человеческой жизни и можно оживить даже усопших? Тогда только время будет определять объем накопленных знаний, способных вознести человека над всеми остальными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62