Похоже, она очень нужна этому бандиту, бин Садру. Французские ученые тоже заинтересовались медальоном. Именно из-за него месье Гейдж попал в милость к Бонапарту.
– Змеиный бин Садр? Мы слышали, что он примкнул к захватчикам.
– Он служит тому, кто больше платит, – усмехнулся Ашраф.
– А кто на самом деле платит ему? – спросил Енох Астизу.
Она вновь опустила глаза.
– Другой ученый.
Неужели она знала больше, чем рассказала мне?
– Наверное, он шпионит для Бонапарта, – предположил Ашраф, – и заодно выполняет поручение того, кто хочет заполучить медальон.
– Тогда американцу надо быть очень осторожным.
– Да уж.
– И значит, этот американец опасен для всех окружающих.
– Ты, как обычно, быстро постигаешь истину, мой мудрый брат.
– И тем не менее ты привел его ко мне.
– Потому что в его руки попала легендарная вещь!
Мне совсем не понравился такой разговор. Я едва выжил в страшном сражении и опять нахожусь в опасности?
– Так кем же на самом деле является этот ваш бин Садр? – спросил я.
– Он с такой наглостью и упорством грабил могилы, что стал отверженным, – ответил Енох. – Он пренебрегал всеми общественными и моральными законами. Люди науки с презрением отвергли его, поэтому он объединился с европейскими исследователями черной магии. Он стал торговцем и, судя по слухам, убийцей и теперь шатается по миру в обществе влиятельных особ. Какое-то время мы ничего не слышали о нем. Но сейчас он вновь объявился, очевидно чтобы работать на Бонапарта.
«Или на графа Алессандро Силано», – подумал я.
– Похоже на скандальную газетную историю, – заметил Тальма.
– Он убьет вас, если вы напишете об этом.
– Но боюсь, она слишком запутанна для моих читателей, – внес поправку журналист.
«Может, мне стоит просто отдать медальон этому Еноху, – подумал я. – Ведь в сущности, он достался мне даром, как и отобранные у Ашрафа трофеи. Пусть этот мудрец сам разбирается со змеями и разбойниками. Но нет, а вдруг этот предмет приведет меня к настоящим сокровищам? Бертолле, конечно, думает, что в мире нет ничего лучше свободы, но, судя по моему опыту, так говорят уже разбогатевшие люди».
– Итак, вы хотите разрешить загадку? – спросил Енох.
– Я хочу найти того, кому смог бы довериться. Найти исследователя, который не украдет его.
– По-моему, ваша подвеска является своеобразной путеводной нитью, и если я прав, то мне лично она не нужна. Это скорее обуза, чем подарок судьбы. Но я попробую помочь вам понять ее назначение. Можно взглянуть?
Я снял медальон и слегка покачал его на цепочке, в очередной раз завладев вниманием всех присутствующих. Енох принялся разглядывать вещицу так же старательно, как все предыдущие исследователи, поворачивая, играя подвесками и разглядывая на свет ее отверстия.
– Как он оказался у вас?
– Я выиграл его в карты у одного солдата, который утверждал, что эта подвеска некогда принадлежала самой Клеопатре. Он сказал, что затем она досталась алхимику по имени Калиостро.
– Калиостро!
– Вы слышали о нем?
– Он был однажды в Египте. – Енох укоризненно покачал головой. – Он стремился познать не предназначенные для людей тайны, проник в сокровенные священные места и произносил вслух запретные имена.
– Почему нельзя произносить вслух какое-то имя?
– Узнав настоящее имя бога, человек может потребовать у него исполнения своего желания, – пояснил Ашраф. – Скажем, произнеся имя покойного, мы призываем его. В старину верили, что слова, особенно написанные, были магическими.
Старик перевел взгляд с меня на Астизу.
– Как ты относишься к этому, жрица?
Она слегка поклонилась.
– Я служу богине. Она привела меня к этому американцу, так же как призвала тебя к исполнению ее воли.
Жрица? Что, черт возьми, это значит?
– Быть может, воля ее состоит в том, чтобы выбросить это украшение в нильские воды, – сказал Енох.
– Все возможно! И однако, мудрый Гермес, разве древние не предназначили его для людей будущего? И вот он попадает к нам таким невероятным путем. Почему? Случайно ли его появление, или так распорядилась судьба?
– За всю мою ученую жизнь я не сумел найти ответа на такой вопрос, – озадаченно вздохнул Енох. – Итак. – Он вновь пригляделся к медальону и показал Астизе на дырочки на диске. – Ты поняла, что означает этот узор?
– Звезды, – предположила Астиза.
– Верно, но какие именно?
Мы все недоуменно покачали головами.
– Но это же просто! Драконис или Драко. Дракон. – Он провел линию, соединяя звездные отверстия; получилось что-то вроде извивающейся змеи или тощего дракона. – Я полагаю, что созвездие должно стать путеводной нитью для владельца медальона.
– И куда же может привести эта путеводная нить? – удивился я.
– Кто знает? Звезды кружат в ночном небе и меняют положение в зависимости от сезонов. Само по себе созвездие еще ничего не значит, важно связать его с каким-то календарем. Поэтому какой же нам прок от этого знания?
Мы ждали какого-то ответа, надеясь, что вопрос не был риторическим.
– Я не знаю, – продолжил Енох. – Хотя в древности временные расчеты поглощали умы людей. Некоторые храмы строились исключительно для того, чтобы их алтари освещались именно в день зимнего солнцестояния или осеннего равноденствия. Путь солнца считался подобным пути жизни. Но на этом изделии нет никаких указаний на конкретное время.
– Верно, – сказал я.
Тут мне вспомнился календарь, показанный Монжем в трюме «Ориента», тот самый, что захватили в крепости, где содержался в заключении Калиостро. Может быть, обе эти вещи принадлежали раньше старому колдуну? Не таится ли в том календаре какая-то подсказка?
– Если не знать, когда именно следует воспользоваться этим медальоном, он останется никчемной безделушкой. И еще, как вы думаете, почему вот эта черта делит круг пополам?
– Понятия не имею, – признался я.
– Вот эти зигзаги почти наверняка древние символы воды.
Его слова удивили меня. Я-то считал, что это горы, но Енох уверил нас, что именно так египтяне изображали волны.
– Но меня озадачивает вот эта штрихами намеченная пирамидка. И подвески… а-а, вы только взгляните сюда.
Он пригласил нас склониться поближе. Примерно посередине каждой стреловидной подвески имелась выемка или зарубка, не замеченная мной раньше, она, видимо, отмечала особо важную часть стрелки.
– Уж не масштаб ли это? – предположил я. – Эти зарубки задают шкалу измерения?
– Есть такая вероятность, – согласился Енох. – Но они также могут быть точками соединения со второй частью данного медальона. Думаю, господин американец, ваш медальон кажется нам непонятным потому, что его конструкция пока не завершена.
* * *
Именно Астиза предложила мне оставить медальон у старика, чтобы тот поискал подобные знаки в своих книгах. Поначалу мне вовсе не понравилось такое предложение. Я успел привыкнуть к ощущению тяжести на шее, дающему уверенность в том, что загадочный знак всегда со мной. С какой стати мне отдавать его почти незнакомому человеку?
– От него же все равно нет никакого толку, пока неизвестно его предназначение, – разумно заметила девушка. – На улицах Каира любой воришка может сдернуть подвеску у вас с шеи. А в подвале ученого отшельника она будет спрятана надежно, как в склепе.
– А ему можно доверять?
– Разве у вас есть выбор? Много ли ответов вы получили с тех пор, как завладели этой вещицей? А вдруг Енох за день или два сумеет разузнать что-то новенькое?
– А чем мне заниматься в это время?
– Поспрашивайте ваших же ученых. Может, кто-то сообразит, почему здесь изображен именно Дракон. Если мы будем искать сообща, то быстрее найдем разгадку.
– Итан, стоит ли так рисковать? – буркнул Тальма, с подозрением поглядывая на Астизу.
И правда, что нам известно об этой так называемой жрице? Однако сердце подсказало мне, что страхи Тальма преувеличены и я уже не одинок в своих поисках, а нежданно-негаданно обрел союзников, способных помочь мне разгадать головоломку. Надо довериться воле богини.
– Нет, она права, – заявил я. – Нам нужна помощь, иначе мы не продвинемся ни на шаг. А если Енох сбежит с моим медальоном, то его будет ловить вся французская армия.
– Сбежит? Он же пригласил нас жить в его доме.
Мне предоставили такую спальню, о которой я много лет мог только мечтать. Прохладная и тенистая комната с высокой кроватью под кисейным пологом. Изразцовый пол покрыт мягкими коврами, а медная раковина и кувшин отделаны серебром. Просто сказка по сравнению с грязью и пеклом нашего похода! И все-таки у меня создавалось ощущение, что меня завлекли в какую-то странную историю, и я попробовал проанализировать произошедшие со мной события. Случайно ли я встретил эту египетскую гречанку, говорящую по-английски? Случайно ли брат этого чудака Еноха напал именно на меня, прорвав цепь пехотинцев в битве при пирамидах? Не странно ли, что Бонапарт не только разрешил, но и одобрил такое прибавление к моей свите? Складывалось впечатление, что этот таинственный медальон, точно магнит, магическим образом притягивает к себе людей.
Определенно настала пора задать несколько новых вопросов моей предполагаемой служанке. После купания и отдыха я нашел Астизу в главном дворике, где уже царила тень и прохлада. Рабыня сидела у фонтана в ожидании моих вопросов. Она тоже успела искупаться, переодеться и причесаться, и теперь ее волосы сияли, как обсидиан. Выпуклости грудей соблазнительно проступали из-под льняных складок платья, на маленьких ступнях появились легкие сандалии. Изящество девушки подчеркивали ручные и ножные браслеты и шейный египетский крестик, все это придавало ей такое очарование, что трудно было не потерять ясность мысли. Тем не менее я должен был кое-что выяснить.
– Почему он называл тебя жрицей? – спросил я с ходу, присаживаясь рядом с ней.
– Уверена, вы не думали, что мои интересы ограничиваются обслуживанием вашей персоны, – спокойно ответила она.
– Я понимаю, что ты далеко не простая служанка. Но кому ты служишь как жрица?
Взгляд ее широко открытых глаз стал серьезным.
– Той вере, что уже более десяти тысяч лет пронизывает все религии: вере в существование иных, не видимых нами миров и мира тайных знаний, недоступного для нашего понимания. Исида способна открыть путь в те миры.
– Так ты закоренелая идолопоклонница?
– А что значит идолопоклонница? По сути это слово – всего лишь образ, подобие, возвращающее нас в те времена, когда образ жизни человека согласовывался со сменой сезонов, с солнечным циклом. Если это идолопоклонничество, то я истинно верую в такие образы.
– Но что именно включает в себя твоя вера?
– Я верю, что жизнь имеет особое назначение, что некоторые знания лучше оставить в тайне, а некоторые силы – скрытыми от употребления. А явленные силы должны использоваться во благо.
– Не пойму, я привел тебя в этот дом или ты привела меня?
Она мягко улыбнулась.
– Неужели вы думаете, что мы встретились случайно?
Я раздраженно хмыкнул.
– В моих воспоминаниях еще живет пушечная стрельба.
– Вы выбрали кратчайший путь к александрийской гавани. Нам поручили следить за путешественником в зеленом сюртуке, который, возможно, прибудет в сопровождении Бонапарта.
– Нам?
– Моему хозяину и мне. Тому самому, кого вы убили.
– И ваш дом по чистой случайности оказался на нашем пути?
– Нет, мы сами заняли дом сбежавшего мамелюка. Мы с хозяином захватили его, а наши слуги принесли нам ружья.
– Вы едва не убили Наполеона!
– Не совсем так. Хранитель целился не в него, а в вас.
– Что?
– Совет верховных жрецов полагал, что лучше всего просто убить вас, пока вы не узнали лишнего. Но у богов, очевидно, иные планы. Тот хранитель практически никогда не промахивался, но вас ему не суждено было убить. После взрыва, когда я пришла в себя, то увидела перед собой ваше лицо. И я поняла, что у вас есть особое предназначение, каким бы несведущим вы ни казались.
– Какое предназначение?
– Трудно представить. Пока очевидно, что вам положено как-то охранять то, что нуждается в защите, или использовать то, что требует должного использования.
– Какая защита? Какое использование?
Она покачала головой.
– Мы не знаем.
Клянусь громоотводом Франклина, мне еще не приходилось слышать такой бессмыслицы. Мне предлагали поверить, что именно моя пленница нашла меня, а не наоборот.
– А о каком хранителе ты толковала?
– Жрец-хранитель посвящен в древние знания, пять тысяч лет тому назад сделавшие эту страну самой богатой и красивой в мире. До нас также доходили слухи об этой подвеске – обнаружив ее, Калиостро не смог умолчать от восторга – и о бессовестных людях, способных ради нее на грабежи и убийства. Но вы получили медальон, совершенно не ведая о его назначении! Почему Исиде понадобилось отдавать его в ваши руки? Однако сначала он привел вас ко мне. Потом нас – к Ашрафу, а от Ашрафа – к Еноху. Секреты, спокойно спавшие тысячелетия, пробудились от грохота французских пушек. Пирамиды трепещут. Боги встревожились и указывают нам путь.
Я не мог понять, глупа ли она или дальновидна, как пророчица.
– И куда же ведет этот путь?
– Я не знаю. Все мы полуслепы, видим одно, но не замечаем другого. Все эти ваши хваленые французские ученые, они ведь мудрецы, верно? Волхвы?
– Волхвы?
– Или, как мы в Египте называем их, маги.
– По-моему, Астиза, ученые предпочли бы отделить себя от магов.
– В Древнем Египте между ними не существовало никакой разницы. Мудрецы или ученые знали магию и проводили множество ритуалов с заклинаниями. Сейчас мы с вами должны стать связующим звеном между вашими учеными и сведущими хранителями вроде Еноха и разрешить эту тайну, пока ее не раскрыли злоумышленники. Мы должны опередить приспешников культа змеи, змеиного бога Апопа, и приверженцев египетского ритуала. Они стремятся открыть эту тайну и первыми использовать ее в своих собственных темных целях.
– Каких целях?
– Нам неизвестно, ведь никто из нас не уверен до конца, что же мы ищем. – Она помедлила в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62