– Да неужто? - усмехнулась женщина, показывая ровные белые зубки. - Думаю, уважаемый Споракс нисколько не удивится, когда узнает, что ты решил самостоятельно осмотреть пару помещений. Ты ведь здесь и появился для того, чтобы вынюхивать и выслеживать. А Челию с Советом очень скоро будет не до тебя. Все. Прощайся с Землей, Гудвин. Навсегда.
Некролорд, до этого момента молча слушавший наш разговор с госпожой Эльвирой, вытянул руку вперед и с силой сжал закованные в костяную броню пальцы. Сумка с артефактами, покинув мое плечо, мгновенно поменяла хозяина. А затем случилось страшное.
Я еще ничего не успел предпринять, как рядом со мной в бетонной стене завертелась, засветилась багровым огнем огромная воронка, внутри которой стал смутно вырисовываться кусок другого мира, скрученными гранями выступающий из объемной спирали.
Отрезанный мир!
И меня засасывало туда!!
– Это тебе за тот удар, - прозвучал в моей голове гулкий низкий голос. - И за Сон-чары. Помнишь?
Не веря себе, я бросил дикий взгляд на некролорда… и разглядел зловещую ухмылку твари в прорезях шлема.
Значит, вот оно как! Месть!
Ну ладно.
Пальцы нащупали гладкую поверхность органайзера, собираясь показать, что сдаваться без боя я не собирался ни за что. Но я не знал, что времени уже не было совсем, и что реальность, окружавшая меня мгновение назад, быстро распадается, сменяясь другой…
Использовать заклинания я так и не успел. Яркая вспышка ослепила меня, пол под ногами задрожал и будто бы раскололся на несметное количество крохотных обломков. Почувствовав, что проваливаюсь в бездну, я закричал что было сил, взывая о помощи, но в ответ услышал лишь издевательский смех.
Потом было падение. Удар.
И темнота…
Глава 16
Рабство
…Эх. Душно здесь. И звезд ночью на небе нет совсем. Одна грязная чернота. Как в этом проклятом забое.
Мой напарник тяжко вздохнул и размахнулся киркой.
Цепь, сковывавшая нас, глухо звякнула от его движения, затем тревожно затихла. Железное острие кирки, просвистев в воздухе, с хрустом вонзилось в тускло мерцающую породу, откалывая небольшой кусочек.
Постаравшись как-то отвлечься от боли в стертых до крови ладонях, я покрепче ухватил древко своего орудия и яростно врубился в скалу. День, если можно было назвать днем эту пыльную вязкую тьму, взболтанную кучкой рабов в тупом отростке центрального ствола шахты, тянулся неимоверно долго. Сил не осталось совсем. Но слепой надсмотрщик, лениво прогуливающийся неподалеку, слышал каждый миг промедления.
Две сочащиеся кровью багровые полосы на ногах я уже заработал.
– Так ты совсем ничего не помнишь? Ну, откуда ты, и вообще? - в перерывах между мерными ударами спросил у меня напарник.
– Ничего, - мрачно буркнул я. - Даже имя свое не помню.
– Жаль, - он потемнел лицом. - Хоть рассказал бы, как там люди живут. И живут ли…
– Ну извини.
Бесформенная пустота, возникшая на месте прежних воспоминаний, пугала меня намного больше, чем кожаный кнут безжалостного надсмотрщика. Я действительно не помнил ничего: ни своего имени, ни места, откуда я родом, ни людей, живших рядом со мной…
Я даже не помнил толком, как появился здесь, в этом страшном мире. Осталось лишь ощущение ужаса, падения куда-то, а затем сильный удар, от которого помутнело в глазах.
Напарник рассказал, что в деревянную клетку, где обитали рабы, вчерашним поздним вечером меня принесли двое: охранник диковинной расы, с чешуйчатой зеленой кожей и глазами, свободно болтающимися на вытянутых отростках, и рыхлый низенький толстяк-раб, всегда работавший в паре с одноруким худым парнем. А еще он сказал, что толстяк, перед тем как уползти в свой угол, попросил передать мне, когда очнусь, теплый привет. И улыбнулся.
Мда.
Мелкие крошащиеся куски породы продолжали падать в темноту один за другим. Я же, напрягая память, пытался пробиться за неожиданно возникший барьер в моей голове.
Безуспешно…
– Знаешь, пока ты был без сознания, я с твоей правой ноги одну вещицу снял, - произнес вдруг напарник. - Ну, чтобы охранники не заметили. В соломе спрятал. Ценная, наверное, вещь. А?
Растерянно заморгав, я глянул на него.
Изрезанное морщинами обветренное лицо напарника выглядело жутковато в неверном свечении рудной жилы. По его словам, он работал на руднике уже несколько месяцев и очень скоро должен был пойти на корм шептунам. Как только силы кончатся. Все, кто работал с ним, уже давно сгинули в кромешной тьме заброшенных штолен рудника…
– Я не знаю, - отозвался я осторожно. - Я же ничего не помню.
– Вернемся в клетку, я покажу тебе, - пробормотал он. - Все равно не отпустят. Даже если отдам. Никого не отпустят. Душно здесь.
Меня вдруг пробил холодный пот.
А если, увидев эту "ценную" вещь, я что-нибудь вспомню?! Да и толстяк-раб, похоже, что-то про меня знает!
Совсем было иссякшие силы неожиданно вернулись в мое истощенное тело. Кирка с удвоенной энергией застучала по камню.
Эх, скорей бы вечер!
Но время здесь торопиться не привыкло. Наоборот, оно словно бы насмехалось надо мной, растягивая оставшиеся мгновения почти до вечности. Стиснув зубы, я продолжал работать, вспоминая все то, что успел увидеть и услышать в этом мире.
Каменная цитадель.
Высоченные стены, сложенные из грубо обработанных каменных блоков, без намека на ворота, запирали единственный проход в долину рудников. Из клетки рабов был хорошо виден зубчатый парапет и смутные тени охранников стены, внимательно следящие за горизонтом. На вопрос, от кого охраняют стены цитадели, напарник равнодушно пожал плечами и ничего не ответил.
Может, не знал, а может, ему было все равно.
У рабов были свои сторожа. Шептуны, призраки ночи, внушавшие жалкой кучке оборванных невольников священный ужас. Днем они прятались в заброшенных ответвлениях горного рудника, иногда проскальзывая безликими шуршащими тенями в пределах слышимости рабов.
А ночью твари выползали на поверхность.
За стены цитадели шептуны не выходили. Им вполне хватало рудниковой долины, внутреннего двора крепости и, конечно же, рабской клетки. Каждые четыре-пять дней один из "работников" рудника шел шептунам на корм. Ну а то, кто будет принесен в жертву в очередной раз, решали надсмотрщики.
Напарник рассказал, что один раз видел шептуна совсем близко. В тот день каменные стены цитадели подверглись нападению. В рудник прибежал чешуйчатый охранник, и почти все надсмотрщики ушли за ним. Помогать. Тогда-то в забой, где мой напарник в одиночестве долбил породу, и пробралась смутная тень.
– Шептун вроде почти как человек, - сказал он, нахмурившись. - Даже одежда есть. Только глаза белые. Пустые.
Почему шептун его не сожрал, напарник не знал. Тварь просто потопталась на месте и также незаметно, как и появилась, исчезла в темноте…
– Все! Закончили работу, свиньи, - хрипло буркнул надсмотрщик из темноты, прерывая мои воспоминания. - Засыпай породу в мешки. Быстро!
Тускло чадил факел, освещая заваленный рудной крошкой неровный пол. Глаза, уже отвыкшие от света, нестерпимо заслезились.
Породу в грубые кожаные мешки пришлось засыпать руками. Острые осколки больно впивались в истерзанные деревянной рукоятью кирки ладони, натуженная за день спина отказывалась сгибаться…
– Засыпали? - сзади снова возник надсмотрщик. - Мешки на спину, и на выход. Быстро!
Разомкнутая цепь глухо звякнула, падая на пол.
– Он же слепой, - тихо сказал я напарнику, взваливая тяжеленный мешок на плечи. - Как он видит факел и нас? Откуда знает, куда нужно идти?
– Чувствует, - коротко ответил он…
И с силой втянул в себя воздух. Кнут, распоровший тьму надвое, хлестко полоснул его по голым ногам.
– Разве я разрешил разговаривать?! - яростно прошипел надсмотрщик. - Шевелите ногами, улитки! Быстро! На выход!!
Теперь острые грани породы терзали мне плечи и спину. Кожа мешка не спасала совсем.
Один за другим в центральный тоннель рудника из своих закутков выползали измотанные рабы. Тех, кто шел слишком медленно, подгоняли щелчки кнутов и угрозы надсмотрщиков.
Мы с напарником оказались в первых рядах. И первыми из рабов увидели закатное небо.
Широкие разводы перистых облаков насквозь пропитались кровавым цветом уже исчезнувшего за горной грядой солнца. Небесный купол, где-то потерявший все звезды, быстро темнел.
Красиво.
Были бы только силы любоваться…
По окутанной сумраком извилистой тропке нестройная вереница рабов пересекла рудниковую долину и вышла к цитадели.
Мои несчастные пальцы, державшие горловину мешка, онемели совсем.
Несколько раз я перехватывал поудобнее промокший от пота кожаный ворот, но мешок продолжал неумолимо выскальзывать. Когда до приземистого деревянного склада, расположенного у входа во внутреннее пространство крепости, осталось совсем немного, под ногу попал острый камешек, больно впившийся в ступню.
Если бы я был полон сил и энергии, ничего бы не случилось. А так… Я покачнулся, потерял равновесие и тяжело рухнул на землю лицом вниз.
Раздался треск.
Нет, это затрещали не мои кости. Это кожаный мешок, в котором я нес рудную породу, лопнул в нескольких местах, ударившись о землю. Мерцающее крошево, весь мой сегодняшний труд, вывалился из образовавшихся прорех и смешался с дорожной пылью.
Тишина.
Вереница рабов остановилась, с испугом глядя на меня. Каким-то шестым чувством я понял, что никто из них не хотел бы оказаться на моем месте, даже мой напарник, уже смирившийся со скорой участью корма для шептунов…
– Ты!! - один из надсмотрщиков, огромный волосатый верзила, шедший впереди колонны, подошел ко мне и мягко, по-звериному, присел на корточки рядом, растягивая рот в зловещей ухмылке. - Ты знаешь, что ты сейчас сделал, раб?
Я с трудом принял сидячее положение и мутным взглядом посмотрел на него.
– Ты оставил себя сегодня без еды и воды, - произнес он, поигрывая рукоятью кнута. - И запомни еще одну вещь. Лорд дает на каждого раба только два кожаных мешка. Тот, кто не способен это понять, идет на корм шептунам. Тебе все ясно, раб?!
– Да…
– Породу соберешь и отнесешь на склад. Рокс, проследи за этим. Остальные - вперед!
Потеряв ко мне интерес, верзила погнал вереницу рабов дальше. Со мной же остался тот самый слепой надсмотрщик, что весь день дежурил возле нашего забоя. Его белесые бельма глаз смотрели мимо, но я знал, что кнут его наготове и не промахнется при ударе.
– Шевелись! - прошипел он. - Что-то я не слышу у тебя особого рвения. Ну?!
После прикосновения к острым обломкам породы кожа на ладонях просто вспыхнула огнем от адской боли.
Сколько пришлось сходить до склада и обратно, я точно не помню. Наверное, не менее нескольких десятков раз. Словно в тумане я насыпал на останки злополучного мешка мерцающие каменные крошки и затем относил, вываливая на кучу породы в углу.
Когда Рокс приказал мне возвращаться в клетку, я уже толком не мог ходить. Так ослабел. Надсмотрщику пришлось мне помочь.
Смутно припоминаются напуганные лица рабов, смотрящие на меня из наплывающих откуда-то клубов тумана, хриплое дыхание надсмотрщика и открытая дверь клетки.
Дальше ничего…
Глава 17
Странный разговор
Я пришел в себя от нескольких капель воды, влитых мне в рот.
– Живой? - негромко спросил глуховатый знакомый голос. - Живой. Ничего, оклемаешься. Привыкнешь. Эх. Душно здесь. Ты пей, пей!
Я закашлялся. Ухватил руками грубую глиняную посудину с водой, что держал мой напарник, притянул к губам и сделал большой глоток.
Муть в глазах немного рассеялась.
– Откуда…вода…? - прошептал я. Говорить в голос не было сил. - Мне же… без еды и воды…
– Рокс принес, - ответил напарник. - Сказал, на первый раз тебя прощает. Странно. Он никогда никому не помогал.
– Может, понял, что без глотка воды я завтра на работу не выйду, - отхлебнув еще, попытался пошутить я.
Неудачно.
– Надсмотрщикам плевать, выйдешь ты на работу или нет, - пробормотал напарник, отведя глаза в сторону. - Вместо тебя уже завтра появится другой раб. А ты пойдешь на корм шептунам. Все просто.
Я поежился.
Ничего себе, просто.
– А поесть Рокс не принес? - спросил я с надеждой. - Ну, хоть что-нибудь…
Напарник отрицательно мотнул головой.
– Вот, возьми, - он протянул мне небольшой кусок мучной лепешки. - Этого мало, но все же. Поесть тебе необходимо.
Я изумленно посмотрел на напарника.
Утром, когда нас поставили работать в одном забое, я спросил, как его имя. Он угрюмо мотнул головой. "Здесь не делятся двумя вещами: именами и едой", - сказал он тогда. - "Может, потому, что больше здесь делиться нечем".
Сейчас же он по своему желанию отдавал мне часть своей еды.
– Спасибо, друг, - растроганно сказал я. - Но как же ты?
– Бери, пока не передумал, - буркнул он. - Ничего. Переживем как-нибудь. Эх. Душно здесь.
Непослушными пальцами я схватил лепешку и сунул себе в рот.
Небо!!
Никогда не думал, что плохо прожаренный грязный кусок хлеба может быть таким вкусным!
Напарник, искоса наблюдавший за мной, хмыкнул.
– Если есть хочешь, значит, пока все в порядке, - сказал он. - К тебе гости, кстати. Вон, пришли.
Не переставая жевать, я обернулся.
Действительно, в наш угол из другого края клетки приползли двое рабов: низенький толстяк с жидкой спутанной бородкой, длинными руками и масляными глазками, и худой однорукий парень с узким загорелым лицом. Багровая вздувшаяся полоса, наискось перечеркивающая его лоб, явно была следом от кнута надсмотрщика. Правый глаз парня уцелел чудом.
Однорукий только один раз взглянул на меня и сразу отвернулся. Мне показалось, что я услышал яростный скрежет зубов. Второй же, придвинувшись поближе, подгреб под себя охапку соломы, уселся на нее и хитро улыбнулся мне.
– Ну здравствуй, - медовым голосом произнес он, сощурив один глаз. - Как прошел первый день на руднике?
– Ты меня знаешь? - настороженно спросил я. - Откуда?!
– Ну как же, - сказал он, поудобнее устраиваясь на пучке соломы. - И ты меня знаешь. И всех других тоже. Потому что все мы здесь - рабы. Разве нет?
Я кивнул, не понимая, куда клонит толстяк.
– Я видел, как твой унылый напарник прятал что-то вчера, - промурлыкал толстяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50