Гоблины, гномы, а в основном — человеки.
— Серьёзно? — удивился Славян. — Я думал, вы человекам не настолько доверяете, чтобы позволить селиться в своей общине.
— И ты не спросишь, пьём ли мы их кровь? Не держим ли силой?
— Нет. Как бы не обстояли дела с кровью, человеков в общинах не обижают, иначе зачем бы им там жить? А на счёт удерживать силой — пленников за жителей общины никогда не считают.
С ума с ним сойдёшь. Франциск растерялся, такого изощрённого враля, такого непрошибаемого самообладания он никогда не видел. Или Славян не врёт? Невозможно врать вампиру целых два дня и ни разу ни в чём, ни в единой мелочи не проколоться. Чтобы человек — не гоблин, не гном — относился к вампирам как людям? Быть не может. Надо разобраться. Он прикоснулся к его разуму…
…Вампиру и в голову не приходило, что мосластый доходяга может врезать с такой силой. В скулу словно конь брыкнул. И совершенно неожиданный удар, обычно человеки сначала подумают, и только потом бьют. А Славян — как профессиональный боец, думает не головой, а кулаком. Но Франциск готов поклясться, что бойцовской подготовке взяться неоткуда, в армии он не служил, спортивными единоборствами тоже не занимался.
— Ты покойник, — сказал Франциск, поднимаясь. — Руками порву.
— Может, после перехода? — ехидно сказал человек.
Ну всё, ходочанин достал до печёнки. Вампир схватил его за глотку и легко вздёрнул на полметра над полом.
Не боится.
А чего бояться, когда смерть с младенчества в груди сидит, во всём своём безобразии? Когда до старости всё равно не дожить? И когда ты не нужен никому — такого одиночества Франциск и вообразить не мог.
Вампир отпустил человека осторожно, словно хрустальную статуэтку.
— Франц, а сколько тебе лет?
* * *
Вампир ответил, сосредоточенно рассматривая пол:
— Двадцать два.
— Сколько?!
— Сколько слышал. Или ты думал, если волшебные расы живут подолгу, то и детство у нас по триста лет?
— Ну… — покраснел Славян. — Да.
— Спёрлось оно, такое детство. Совершеннолетие у нас у всех в восемнадцать.
— Так ты уже четыре года, как взрослый, — улыбнулся Славян.
Теперь многое стало понятным. И постоянная настороженность вампирского мальчишки, и глупые проверки, и ехидная сверхсерьёзность. Стесняется юности, хочет выглядеть посолиднее.
— Я уже четыре года как промысловик, — огрызнулся вампир. — Тебе самому-то сколько? Двадцать хоть есть? Чего ржёшь?
— Угадал, как раз двадцать, — сквозь смех ответил Славян.
— Ну и нечего ржать, не анекдоты травят. Веди лучше.
— Пошли. Глаза закрой.
Славян взял вампира за руку и шагнул в туманный прямоугольник, почему-то сквозь щели в межсторонних перегородках можно проходить, только если их видишь. Или не видишь их невидимости. В первый раз Славян перешёл на другую сторону, когда пятился спиной, попалась забавная уличная сценка, хотелось и досмотреть, и задерживаться было некогда.
— Иди, — легонько толкнул он вампира. — И подожди меня. Франц, всё, ты уже на Срединнице, можешь открывать глаза.
Вампир испуганно дёрнулся, говорить с голосом из ниоткуда всегда страшновато.
В межстороннем тамбуре довольно сумрачно, на циферблат наручных часов пришлось светить фонариком. Славян выждал три минуты и вышел на Срединницу, к Франциску, со вздохом облечения сбросил рюкзак.
— Проводить тебя? — спросил Франциск.
— Не заблужусь. До свиданья.
— Постой.
Вампир шевельнул крыльями и принялся рассматривать трещины на асфальте.
— У тебя зеркало есть? — спросил он.
— Только связное.
— Пойдёт и связное, лишь бы хоть что-нибудь отражало.
— Зачем? Нечисти тут нет, да и не боится она отражающей поверхности.
— Отражающая поверхность мне нужна. Когда синяк видишь, его можно залечить за пару секунд. Как я дарулу с такой мордой покажусь? — Франциск прикоснулся к лиловой скуле. — Здорово бьёшь.
— Сам напросился.
— А я что, спорю?
Славян улыбнулся неуклюжему извинению и дал зеркало.
— Здесь освещение плохое.
— Да уж, — Франциск недовольно глянул на привешенную к высоченному бетонному потолку пыльную сорокаваттную лампочку, единственную на весь обширный задний двор какого-то заведения. — Хорошо, что вампиры видят даже в темноте, — сказал он, пытаясь углядеть синяк в мутном голубоватом стекле.
— Одно дело в темноте, другое — при этой коптилке Ильича.
— Вообще-то да. (Синяк у вампира исчез). А кто такой Ильич? Колбасник?
— До некоторой степени, — хихикнул Славян. — В своё время такие дела заколбасил…
Вампир вернул зеркало.
— Спасибо. Славян, кроме шуток, машешься ты неплохо. С годик поднатаскать, и получится первоклассный боец. Где учился?
— Нигде. И какой из меня боец, ты хоть думай, что говоришь.
— Очень способный. — Франциск надел рюкзак. — Для человека достать вампира очень тяжело, на войне вы всегда предпочитали избегать рукопашной, надеялись на стрелы и пулемёты. Ты правда никогда не учился бою?
— Нет.
С заднего двора одного заведения они перешли на задний двор другого.
— Смотри, — показал Славян, — это лестница наверх, не надо на центральную площадь выходить.
— Для уборщиков.
— Ну и что?
— Ничего, — ответил Франциск. — Только два парня с трёхобъёмным рюкзаком на чёрной лестнице очень похожи на воров. Если кто заметит…
— Не заметит, днём тут народу мало, «Подземелья» — заведение ночное.
Франциск немного подумал и кивнул.
— Пойдём. Ты что на выходные делаешь? — спросил он.
— Не знаю. Ничего особенного. Хотел с Эрвином на дискотеку сходить, но теперь ему не до танцев. А что?
— По выходным в общинах есть что посмотреть — показательные бои стражей границы, состязания кулинаров, да и вообще неплохо отдохнуть можно. Приедешь?
— А меня пустят?
— Со мной — да. И Эрвин даст поручительство. Как раз два вампира. Наш дарул откроет визу. Так вечером я за тобой зайду?
— Спасибо. — Славян поморщился от слишком яркого света неожиданно солнечного дня, глаза успели привыкнуть к полумраку. У вампира зрение перестроилось мгновенно. — Заходи, конечно. — Славян и вампир пошли к автобусной остановке.
— Ты всё же попробуй учиться боевым искусствам, — вернулся к прежней теме Франциск.
— С моим-то сердцем? Я же калека, инвалид в прямом смысле — третья группа бессрочно. Ну какой из меня боец?
— Но у твоего тела есть опыт схваток, и довольно серьёзных.
— Опыт интернатовских драк у него есть. Подростковая махла на понятие «схватка» не тянет.
— Смотря какая.
— Мордобой он мордобой и есть. Даже если дерутся спецназовцы на празднике ВДВ. Схватка нацелена не на процесс, а на результат.
— Не понял. Можно?.. — Вампир дождался кивка и осторожно просмотрел мыслеобразы, на этот раз ментальное касание было мягким, почти неощутимым. — Хм… — Он немного помолчал. — И всё-таки это были схватки. По крайней мере, для тебя. И в конечном итоге ты победил. Достиг желаемого результата.
— Я хотел не победы, а прекратить войну. Не подчинить, а остаться свободным. Вожак зависит от стаи точно так же, как и «шестёрка». А может и побольше — без стаи он никто, и потому всегда должен ей соответствовать, принимать в неё не тех, кого хочется, а тех, кого надо. Друзей у вожаков не бывает. А у меня были и есть. Я не побеждал. И не воевал. Не было в моей жизни схваток. Я не боец.
Франциск промолчал так выразительно, что и никаких слов возражения не понадобилось.
— Славян, — спросил он, — можешь не отвечать… но зачем это — всей толпой на одного? К тому же… — Франциск запнулся, но вампирская прямота взяла своё, — …на калеку?
— Не знаю. Потому же, почему хищники нападают на больного оленя — здоровый может и на рога поднять.
— У нас так не бывает. Случалось, что вампирские общины друг с другом воевали, но только если служили разным сюзеренам, если не оставалось выбора. Есть бойцовские состязания, учебные бои. Но такое… Сознательно причинять соплеменнику вред ради забавы…
— Рад за вас. Но если так, почему вы соглашались воевать?
— Потяни за Жажду, и любой вампир для тебя собственную печень вырвет.
* * *
— Началось, — сказал Эрвин, невидяще глядя на экран телевизора с очередным «вампирским» фильмом. — В деревне Бельфлёр, это тридцать два километра от границы, убита шестнадцатилетняя девушка. Всё в полном соответствии с человеческими легендами — следы укуса на шее, кровь выкачана вся до капли. Родственники спали беспробудным сном до первого петушиного крика. Потом обнаружили труп.
Сидели они в гостиной Франциска, солнечной, оформленной в светло-зелёных тонах, с минимумом мебели: шесть низких кресел, тумбочка с видеомагнитофоном и телевизором. В торцовой стене — огромное окно, на стене напротив — полки с видеоколлекцией и цветами, на боковых стенах по три картины и паре ламп, стилизованных под какую-то восточную древность. Славяну комната неуловимо напоминала интерьеры дворцов Вавилона, видел он рисунки в учебнике по истории у одной из своих кратковременных подружек.
Франциск уговорил посмотреть фильм. Сегодня Славян понял, что привлекает вампиров в глупых поделках — полная несуразица, ирреальность происходящего. Киношные вампиры настолько не похожи на настоящих, что на час-полтора крылатым зрителям кажется, будто Жажды нет и никогда не было.
Эрвин пришёл примерно на середине фильма, минут пять сосредоточенно смотрел на клыкастых кровохлёбов, потом поделился новостью.
— Уже отливают серебряные пули? — голос у Франциска безупречно ровный, слегка ироничный, но подлокотники вампир стиснул так, что пальцы побелели.
— Пока нет, — тихо проговорил Эрвин, — до второго трупа всё будет относительно спокойно. Вторым наверняка будет ребёнок лет пяти. — Он обречённо, мёртво и стыло улыбнулся, помолчал и уверенно сказал: — Выродки…
— Эрвин, — начал Славян, — общинники к этому точно не причастны? Я имею ввиду оморочку.
— Нет, — Эрвин прикоснулся к ракушечно-звёздному ожерелью, надетому поверх тонкой шерстяной водолазки. — Пока нет. Повелитель приказал всем общинникам вернуться в Латирису и закрыл границу. Никто не выйдет.
— Зато войдёт. Меня вы впустили.
— По личному распоряжению повелителя. Ты ходочанин, отец хочет тебя нанять новые ожерелья привезти. Да и идея с заказными оберегами твоя. Долг нужно оплатить. Не обижайся, — попросил Эрвин, мгновенно уловив его недовольство.
— Ерунда. Всё правильно. — Славяна интересовало совсем другое. — Как проводится дознание?
— Высокопрофессионально. В занюханной деревеньке, где всей полиции один-разъединственный жандарм, вдруг проездом оказался столичный следователь из отдела по расследованию убийств, на пару с экспертом. Установили, что преступление совершено в полночь, при помощи волшебства, при помощи того же волшебства стёрты все следы, и магические, и физические. Выражаясь дознавательским жаргоном — сработанный профессионалом глухарь.
— Идеальная подстава, — тихо сказал Франциск. — Ни доказать, ни опровергнуть. Как раз для обывательской истерии.
— Эрвин, — продолжал своё Славян, — если отвлечься от закона, сможет вампир очень быстро обескровить человека? Ведь какой бы малорослой и субтильной ни была девушка, крови у неё литра четыре.
— Хм… — задумался вампир. — Чисто технически — да. Но смысла нет. Убить человека можно и попроще. А крови у одного Источника берут не больше литра, и то очень редко. Как правило, грамм пятьсот-шестьсот. Потом она теряет жизненную силу, толку вампиру от неё никакой. Но такие крупные порции способны утолить Жажду трёх-четырёх вампиров. Их берут лишь в самом крайнем случае, если не удалось найти нескольких Источников. Оказаться на грани нарушения закона крови не захочет ни один вампир, слишком суровая кара. И неотвратимая.
— Литровая кровопотеря… — задумчиво проговорил Славян не столько вампирам, сколько себе, — …если нет сопутствующих повреждений или серьёзных заболеваний, для жизни она не опасна. Хотя и уложит на несколько дней в постель. Угрозу для жизни представляет только потеря двадцати пяти процентов крови от общего объёма. У взрослого мужчины он обычно пять-пять с половиной литров. Эрвин, в каких случаях вампир может взять кровь бесплатно?
— На войне, если захватит врага в плен — тогда человек станет добычей. Если враг сдался сам, то будь любезен заплатить. Сдавшийся отдаёт тебе свободу в обмен на жизнь, поэтому одалживать её просто так, без отдачи, вампир не может.
— Понятно. То есть для любого, кто знает закон крови, абсурдность преступления очевидна? Подчёркиваю, закон крови, а не способ брать кровь.
— Jasen pen', — по-русски воскликнул Франциск и продолжил по-французски: — Только вот кто его знает?
— Я, например, — ответил Славян. — А поскольку среди человеков я не уникум, в изобилии найдутся и другие знатоки, — заверил он. — Эрвин, а почему «упыриный гамбит» начали со Срединницы? Вампирьих общин здесь только тридцать одна. На Магичке-то выгоднее.
— Чем? — устало спросил Эрвин. — Всё одинаково.
— Я бы тоже начал со Срединницы, — сказал Франциск. — На Магичке к нам относятся гораздо терпимее. Зато магичники во всём подражают Срединной стороне.
— Понятно, — ответил Славян, теперь уверенно и твёрдо, всё, что ему было нужно, он узнал. — Эрвин, повелитель Доминик должен сам, не дожидаясь человеческой истерии, обратиться за помощью к Ястребам. Потребовать независимого расследования. Пусть выяснят, кто так старательно вас подставляет.
— А то не ясно… — буркнул Франциск.
— Что? — пролепетал Эрвин. — Вампиры просят помощи у Ястребов? Своих пятитысячелетних врагов? Да ты рехнулся! Хоть немного думай, что говоришь!
— Я-то всегда думаю, — усмехнулся Славян. — И вам советую. Полезное занятие.
— Да уж, надумал! — бешено рявкнул Эрвин, вскочил с кресла и рванул к двери.
— Подожди, нимлат, — остановил его на пороге Франциск. — Славян, поясни, пожалуйста. Я не понял. Зачем вампирам просить Ястребов о расследовании?
— Затем, что убийца — не вампир. А если и вампир, то вышвырок, за которого община ответственности не несёт.
— У нас нет вышвырков, — высокомерно сказал нимлат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69