— «Не пытайтесь помочь ни мне, ни Ее Высочеству. Если она хотя бы предположит, что я познала выпавшие ей страдания, это и рассердит, и испугает, и смутит ее. Ментальный контакт может проникнуть куда глубже, чем любая телесная рана. Когда я закончу, я покажу то, что Вас касается.»Когда Ротана взяла руку Джаннивер и крепко сжала ее обеими руками, Келсон только кивнул и, затаив дыхание, осторожно присел на ступеньку алтаря. Почувствовав, как она начинает входить в транс, он сконцентрировался и, сев поудобнее, начал готовиться к своему входу в транс, глядя в ее темные глаза, которые немного затуманились, когда она усилила контакт.Тут глаза ее закрылись и она, замотав головой, задрожала и быстро нагнулась вперед, прижавшись лбом к краю матраса, плечи ее тряслись в молчаливой реакции на увиденное ею.Он очень хотел подойти к ней, но данное им обещание удержало его на месте. Когда она, наконец, подняла голову и посмотрела на него, ее смуглое лицо побледнело и осунулось, а глаза были полны слез. Аккуратно уложив руку Джаннивер на постель, она, казалось, взяла себя в руки и ласково коснулась лба спящей девушки, успокаивая ее, и подняла взгляд.«Не думаю, что она знает его имя,» — тихо сказала она, — «так что не обижайтесь. Но я могу показать Вам его лицо… и герб на его плаще. Этого достаточно?»Не решаясь заговорить, Келсон кивнул.«Очень хорошо. Дайте мне руку,» — сказала она, протягивая свою.Споткнувшись о ступеньку алтаря, он сел у ее ног. Ее рука была прохладной и покорной его руке, кожа ее была мягкой, в отличие от его покрытой затвердевшими мозолями ладони. Когда их взгляды встретились, он опустил свои экраны и без всякого сопротивления подчинил свой разум ее, зная, что при необходимости он в любой момент сможет разорвать контакт.Подчинив свой разум ее воле, он почувствовал, как мир вокруг него сжимается, и вскоре он не видел уже ничего, кроме ее глаз. Потом исчезли и они, он закрыл глаза и поплыл в пустоте — пока он внезапно не стал различать какие-то предметы и не ощутил себя находящимся в другом месте.Парень, представший перед его глазами, был бы красив, если бы его лицо не было искажено яростью и похотью. Он был молод — может, чуть старше самой Джаннивер — но из-за охватившего ее ужаса о нем можно было составить только общее впечатление: каштановые, коротко стриженые, на солдатский манер, волосы, которые слиплись от пота из-за пребывания под бармицей, сброшенной теперь на его узкие плечи, влажный, перекошенный рот, орущий про епископов и попов, которым он вынужден подчиняться.Когда парень взглянул на свою жертву, глаза его зажглись безумием. Келсон почувствовал как поддавшись ужасу Джаннивер, переданному ему Ротаной, его собственное тело начало дрожать, и он еле сдержал крик в своей глотке, когда латная перчатка ударила по съежившейся от испуга плоти, и лицо парня приблизилось слишком близко, чтобы его можно было рассмотреть.Только когда свободная рука парня изогнулась, расстегивая пояс, и у Келсона поплыло перед глазами, он смог, наконец, отделить свой разум от переживаний Джаннивер и обратить внимание на герб, украшавший плащ парня: пляшущий медведь и малиновые звезды на поле из серебряных и золотых клеток— старый герб суверенной Меары, с символами старшего сына на нем. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Она…вошла в душу служителя Господня и противостала страшным царям чудесами и знамениями Премудрости Соломона 10:16 Та часть Келсона, которая осталась беспристрастной и полностью контролировалась Келсоном, немедленно узнала напавшего на Джаннивер. Он никогда не встречался с Ителом Меарским лицом к лицу, но когда он увидел клетчатое поле герба, он сразу же заметил сходство с чертами Лльювелла и Сиданы — да и кто еще кроме Итела осмелился бы носить такой герб. Та часть Келсона, которая оставалась королем и распорядителем правосудия, со стальным спокойствием запомнила лицо и герб Итела и отметила, что когда они наконец встретятся, Ител Меарский должен получить по заслугам.Но та часть Келсона, которая, благодаря разуму Джаннивер, вновь пережила воспоминания о нападении Итела, не знала и не не хотела знать о том, что подросток в доспехах, грубо бросивший ее на землю, был мятежным принцем — эта часть его просто отшатнулась в невообразимом ужасе и, сжавшись, тщетно пыталась спрятаться от страха и боли.Ярость Келсона только усилилась, когда часть его разума, неучаствовавшая в происходящем, осознала, что все, что передала ему Ротана, было лишь малой частью того, что вынесла сама Джаннивер. Даже пройдя через разум Ротаны, укоротившись во времени до нескольких секунд, ее беспомощность, боль и стыд были настолько сильны, что он на мгновение почувствовал себя обездвиженным и неспособным разорвать контакт, даже если бы от этого зависела его жизнь.Когда Ротана разорвала контакт, его сердце страшно колотилось от пережитого Джаннивер ужаса. Он взмок и задыхался, рука его так стиснула руку Ротаны, что часть его разума удивилась тому, что она не вскрикнула.Застонав, он заставил себя отпустить ее руку и, опустившись на ступеньку алтаря и дрожа, прижал пальцы к вискам, сердце его дико колотилось, он, задыхаясь, пытался глубоко вздохнуть, чтобы вновь обрести равновесие.Постепенно он пришел в себя. Еще до того, как у него в голове прояснилось, а пульс вернулся к более или менее нормальному, он понял, что Ротана не только передала ему информацию, которую он хотел получить, пусть и не в такой интенсивной форме, но и часть своей собственной реакции на произошедшее — мимолетное, но очень близкое касание ее собственной души. Подняв голову, чтобы посмотреть на нее, он почувствовал, что она испытала то же самое, и что она потрясена этим так же как он.«Я не жалею о том, что я сделала,» — прошептала она, слегка вздрогнув, когда их глаза встретились. — «Я должна была заставить Вас понять, что она чувствовала. Вы — мужчина. Вы не можете знать, что значит быть женщиной и быть… использованной . А Джаннивер чувствовала себя такой защищенной…»Когда ее голос стих, Келсон, заставив себя еще раз глубоко и прерывисто вздохнуть, поглядел вдаль, проведя руками по лицу. Он еле смог заставить себя заговорить.«Вы правы,» — смог он вымолвить наконец, посмотрев украдкой на спящую Джаннивер и неожиданно обрадовавшись тому, что она спит. — «Я и представить себе не мог… Если Вы… посчитаете, что лучше стереть случившееся из ее памяти, то сделайте это,» — он тяжело сглотнул. — «Хотелось бы только знать, кто сможеть стереть Ваши воспоминания… или мои.»Ротана расправила плечи и облегченно вздохнула. — «Милорд, тот, кто посвящает свою жизнь исцелению других, должен быть готов к подобным тяготам,» — тихо сказала она. — «Так же тот, кто носит корону, должен ощутить ее тяжесть. Разве не так?»Это было так. Но осознание этой универсальной истины вовсе не облегчало его ношу, как не решало и других проблем, над которыми ему надо было поразмышлять. После того как он, запинаясь, попрощался с ней, он еще почти час бродил по затихшему лагерю, обходя линии караула и почемывая бархатные носы лошадей, тянувшихся к нему и тыкавшихся в него, ища ласки. Но все его ощущения блекли перед воспоминаниями, которые он постоянно прокручивал в своей памяти, пока, наконец, не вернулся к своей палатке, чтобы поговорить с Морганом.«Государь?» — сказал Морган, вставая вместе с юным Бренданом, когда Келсон отодвинул полог палатки и вошел внутрь.Пока ждали его, они занимались чисткой доспехов Моргана — Брендан, полировавший шпоры, выглядел в своей одежде пажа нарядным и воспитанным, а Морган разделся до туники, набросив на нее ярко-зеленую шелковую накидку, спасаясь от ночного холодка, и сменил сапоги на кожаные сандалии. Его сапоги и покрытый металлическими пластинами панцирь, которые он носил весь день, лежали, поблескивая в свете фонаря, вместе с мечом, обмотанным перевязью, на походной кровати Моргана.«Брендан, можешь идти спать,» — едва заметив выражение лица Келсона, сказал Морган, отсылая мальчика. — «Мы закончим утром.»Морган, зашелестев шелком накидки, поднялся, чтобы налить Келсону кубок вина, о котором тот не просил, но который был ему очень нужен. Келсон благодарно осушил его наполовину и, вздохнув, опустился на походный табурет, подовинутый Морганом к небольшому столику. И только после еще одного большого глотка он почувствовал себя готовым говорить о том, что произошло.«Мне надо было немного погулять,» — ставя свой кубок на стол, негромко сказал король и расстегинул перевязь меча, опуская меч на солому, устилавшую пол. — «Мне было нужно время, чтобы подумать.»Морган, усаживась на табурет и шурша шелком одежды, ничего не сказал и терпеливо ждал, глядя на Келсона, уставившегося пламя фонаря, стоявшего на столе между ними.«Это был Ител,» — через мгновение сказал Келсон, не поднимая глаз. — «В этом нет никаких сомнений. И он ответит за это.»Морган поставил локоть на столик и оперся подбородком на кулак. Другой рукой он поигрывал серебряным кубком — к сожалению, пустым, но он даже не подумал о том, чтобы налить еще вина. Он понял, что Келсон не просто узнал личность напавшего, но случилось что-то еще, о чем Келсон был пока не готов заговорить.После долгого, давящего молчания Келсон неловко поднял взгляд и полуотвернулся, сев к Моргану боком и уставившись на стену палатки.«Аларик, Вам когда-нибудь доводилось насиловать женщину?» — еле слышно спросил, наконец, король.Морган поднял бровь, но больше ничем не выказал своего удивления.«Нет, не доводилось,» — сказал он. — «Как, наверное, и Вам.»Келсон мрачно усмехнулся и, сжав руками колени, покачал головой. — «Нет,» — прошептал он. — «Признаться, я никогда даже не думал об этом. Это не то, что относится к нормальным… желаниям,» — добавил он. — «Я… хотел Сидану… наверное.»Он шумно сглотнул, теребя кольцо Сиданы, одетое на его мизинец, и Морган понимающе кивнул.«Я уверен, что Вы хотели ее.»«Но это другое,» — продолжил Келсон. — «Изнасилование — это…»«…это, к сожалению, суровая реальность войны, государь,» — мягким голосом сказал Морган. — «Никто из благородных мужей не может смириться с ним, но такое все-таки… случается.»«Я знаю.»Келсон еще раз сглотнул и тяжело вздохнул.«Аларик, а Вы… Вы никогда не задумывались, что должна чувствовать… женщина?» — заикаясь, спросил он. — «Должен признаться, что я никогда не думал об этом. Но теперь… я знаю это.»Когда он еле сдержал всхлип и закрыл лицо руками, Морган медленно кивнул, догадываясь, что произошло.«Ротана показала Вам воспоминания Дженнивер?»Келсон поднял бледное лицо и внимательно посмотрел на Моргана. — «Откуда Вы знаете?»«Келсон, я не в первый раз сталкиваюсь с насилием. Как Вы думаете, почему я не стал днем предлагать Вам прочесть воспоминания жертв?»«А,» — все еще встревоженый Келсон посмотрел на свои переплетенные пальцы. — «Но… есть кое-что еще,» — негромко сказал он.«Что?»«Это… это была Ротана,» — он запнулся и беспокойно поежился. — «Я… я заметил… даже не знаю… отблеск чего-то… и я… я…» — Он тряхнул головой. — «Аларик, этого не должно было быть. Это неправильно. Она посвятила себя Богу. Я не должен даже думать об этом!»«Проникновение в чьи бы то ни было воспоминания, требует очень интенсивного и тесного ментального контакта, даже при очень благоприятных обстоятельствах,» — спокойно сказал Морган, задаваясь вопросом, мог ли Келсон установить настолько тесный контакт, чтобы думать о монахине — тем более о хорошо обученной Дерини вроде Ротаны — хотя бы полусерьезно.«Вы — обычный, здоровый юноша, она — бойкая очаровательная девушка, к тому же Дерини — а Вы никогда еще не сталкивались с таким сочетанием. Так что нет ничего удивительного в том, что Вы почувствовали, по меньшей мере, небольшой интерес. Кроме того, разве она не послушница? Если так, то все ее обеты временны.»«Об этом не стоит даже говорить,» — пробормотал Келсон, качая головой. — «Она явно нашла свое призвание. Кто я такой, чтобы… чтобы…»«Келсон, если она действительно призвана жить в лоне церкви, тоя не думаю, что Вам стоит беспокоится о том, что Вы можете помешать этому… если, конечно, Вас беспокоит именно это,» — ответил Морган. — «А если у нее нет этого призвания… значит, она очень даже может подойти Вам как Ваша потенциальная невеста.»Келсон изумленно посмотрел на него, его взгляд отразил целую гамму чувств: шок, сменившийся задумчивостью, на смену которой пришло неприятие.«Невеста? Это бред! Я не могу…»«Да, Вы, пожалуй, правы,» — сказал Морган, взмахом руки останавливая дальнейшие протесты Келсона. — «Об этом действительно не стоит даже говорить. Забудьте, что я заговорил об этом.»Но уже была дана пища размышлениям о том, стоит ли Келсону и дальше задумываться об этом и, может быть, принять участие в решении дальнейшей судьбы оказавшихся под его защитой.«Думаю, что принцессу Джаннивер стоит отправить в Ремут,» — сказал он Моргану вскоре. — «Остальных сестер тоже. Пока Ител и его банда находятся на свободе, они будут там в большей безопасности.»«Да, наверное, это будет самое правильное,» — равнодушно пробормотал Морган, отметивший про себя, что такое решение заодно оградит Келсона от соблазнов в отношении Ротаны.«В конце концов, Джаннивер — принцесса ,» — теребя застежки на вороте своего панциря, рассуждал Келсон, расхаживая взад и вперед по настеленной на полу соломе. — «Я не уверен, что имеет смысл отправлять ее к отцу — во всяком случае, до того, как я отомщу за ее честь. В то же время, Бог знает, как ее примет король Лланедда. Он-то ожидал, что его невеста будет девственницей.»«М-да, может получиться неудобно,» — согласился Морган.«Да, в Ремуте они будут в безопасности, а тем временем смогу разобраться с тем, что происходит,» — продолжал Келсон. — «Кроме того, Ротана сможет помочь тете Мероде, когда придет время для новых родов. В конце концов, она обучена исцелению. Да и еще один Дерини при дворе не будет лишним. Я уверен, что Риченда не будет возражать против этого.»Морган должен был признать, что она, скорее всего, не станет возражать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49