— Закончились, — хрипнул Антон, охнув, потому что Витя высунул руку из кабинки и схватил проходящего мимо мужчину за полу плаща.
— Ну ты даешь. Аппетиты у тебя, надо сказать, растут. Не «две бутылки молока и одну булку белого пшеничного хлеба», а «два молока и один хлеб». Это я не тебе. Зачем деньги-то?
— Извините, он случайно. Отпусти плащ, придурок, в морду дам!
— За что? Антон, ты…
— Да не тебе я! — крикнул Антон, пытаясь пнуть под зад притиснутого к себе Витю, чтобы тот отпустил перепуганного прохожего. — Я тоже долго не могу разговаривать. Короче, дай мне денег! Ты где сейчас находишься? Я подъеду.
— В супермаркете, — прозвучало из трубки.
— В каком супермаркете?
— В супермаркете ни в коем случае нельзя сдавать свою сумку в камеру хранения. А если охрана возникать будет, сказать: «Чего ты, падла, залупаешься? Да у меня в сумке товару на сумму в два раза большую, чем та, которую ты за год заработать сможешь!» Ладно. Антон! Антон! Куда ты опять пропал?
— Я не пропал. Ты про какой супермаркет? Да я не тебе. Это ты ерунду несешь про плащ какой-то.
— Погоди. Так где ты все-таки находишься?
— В ресторане.
— «THE BEST OFF»?
— А?
— В том ресторане, который ты купил?
— Ну да, а где же еще. Зачем тебе бабки?
— Долго объяснять, — проговорил Антон, который, вывернув шею, с отчаянием наблюдал за тем, как Витя, не обращая внимания на проходящих мимо кабинки таксофона людей, исследует те места собственного тела, которые вовсе не принято прилюдно исследовать. — Долго объяснять, говорю.
— Нет уж, ты объясни, — возразил на это господин Полуцутиков. — Мне для тебя ничего не жалко, но я тут у других бизнесменов научился, что каждую копейку надо беречь. Может быть, тебе на ерунду какую-нибудь надо — на книжки, например. Или, напротив, на какое-нибудь стоящее дело — типа выпить.
— Не на книжки, — выкрикнул Антон, лягая увлекшегося анатомией своего тела Витю. — И не на выпивку. На другое.
— Что ж ты, сволочь, делаешь!
— Не понял?
— Я не тебе. «Что ж ты, сволочь, делаешь! Если вместе с сосисками свой палец взвесил, тогда и палец отрубай, гад, и в пакет мне ложи». Записал? Не тебе, Антон. Так на что, ты говоришь, бабки тебе нужны?
— Помнишь того идиота, с которым я к тебе приходил?
— Ты все еще от него не избавился? — удивился господин Полуцутиков. — Почему?
— Сам не знаю, — стиснув зубы, невнятно ответил Антон. — Надоел он мне хуже не знаю чего. А просто бросить не могу. Я же его типа приручил. А я слышал, если кого приручишь, то тогда ты за этого прирученного в ответе.
— Телевизор надо меньше смотреть, — посоветовал господин Полуцутиков. — Меньше всякой дряни нахватаешься Просто оставь его где-нибудь, а сам убеги.
— Я так и сделал, — едва не плача, сказал Антон, — убегал проходными дворами и нос к носу с ним столкнулся. Он тоже убегал. От милиции. И притом теперь мы с ним крепко связаны. То есть скованы.
— Как это? — насторожился господин Полуцутиков. — Перемещение между мирами тебя, конечно, изменило, но не настолько же. И потом, ты, кажется, в Анну был влюблен.
— Да я не в этом смысле! — воскликнул Антон. — Нас менты хотели поластать. Наручниками сковали, а мы убежали. Сейчас уже стемнело, так что никто ничего особо подозрительного заметить не может. Мы просто идем и за руки держимся.
Господин Полуцутиков захохотал.
— Представляю себе парочку! — сказал он.
— Так вот, мне нужны деньги, чтобы этого мальчика Витю в психушку сдать или в дом престарелых.
— Или в детский сад, — хихикнул Полуцутиков.
— Или в детский… черт. Его туда не примут, по габаритам не пройдет. У него же документов нет, так я, чтобы без всякой волокиты, просто деньги врачам суну, его и возьмут. Так мы идем к тебе. Ты пока поищи напильник или еще что-нибудь, чем наручники распиливать. Ладно?
— А если денег, чтобы расплатиться, не хватит, говори: «Считай правильно, залупа, а мозги мне не канифоль! Где директор магазина, ворюга?» Это я опять не тебе. Конечно, приходи. Только ты это… Чтобы без приключений обошлось, возьми такси, а Роман расплатится на входе. Своими пускай расплатится. Он тебе должен, к тому же распух весь от взяток, падла.
— Ага, — озабоченно проговорил Антон. — Жди. Надень шорты, дурак, люди же смотрят!
— А?
— Да не тебе я.
* * *
Полковник Ухов только что вернулся с обхода помещения вверенного под его начало РУВД и находился в пресквернейшем настроении, причиной которого был по большей мере результат осмотра «обезьянника». Как полковник ни крепился перед осмотром камеры, где, как он знал, постоянно проживал важный свидетель Ленчик, все-таки увиденное выбило его из колеи.
Мало того что Ленчик за несколько минут до посещения Ухова готовил себе ужин, вследствие чего провонял весь подвал гарью прогорклой свинины, так еще и за цветастой ширмой появился теперь маленький черно-белый телевизор, и «обезьянник» теперь являл собою филиал самой обычной коммунальной комнаты. Ленчик в трусах и домашних тапочках лежал на нарах, укрывшись газетой, пожирал ужин и громогласно болел за команду «Динамо», которую полковник не переваривал, с детства уважая команду «Спартак». Кроме того, за ширмой находились двое бомжей, задержанных за нахождение в общественном месте в нетрезвом виде. Бомжи, естественно, были безобразно пьяны, угощались предоставленной хлебосольным Ленчиком свининой, смотрели телевизор и вели себя так, будто пребывали не в камере, а у себя дома.
На грозный рык полковника:
— А эти что здесь делают? — важный свидетель нисколько не смутился и спокойно ответил:
— А они ко мне в гости зашли. Как же это, я ужинаю, а они пусть голодными сидят?
Полковник Ухов выругался, покинул «обезьянник», крепко хлопнув решетчатой дверью, и сделал строгий выговор за бардак ни в чем не повинному дежурному. После чего, нисколько не успокоившись, Ухов вернулся к себе в кабинет, нахамив по дороге уборщице и попавшимся под горячую руку сотрудникам Елину, Галыбко и Ефремову, потом позвонил жене, без всяких на то причин обозвал ее дурой и дармоед, кой, велел позвать к телефону свою совершеннолетнюю дочь назвал дурой и ее и в конце разговора предупредил, что голову снимет с плеч, если она принесет в подоле, забыв, впрочем, вследствие своего дурного настроения, что дочь уже второй год как замужем и уже два раза вполне законным образом приносила в подоле — один раз мальчика, второй раз девочку.
Положив телефонную трубку, Ухов сел подписывать ежемесячные отчеты, но перепутал официальные бумаги одну с другой, сломал карандаш, плюнул в пепельницу, снова снял трубку и по внутренней связи вызвал капитана Ряхина.
Явился капитан Ряхин, бледный в предчувствии нагоняя, но настроенный отражать атаки начальства.
— Здравия желаю, — с порога отчеканил капитан.
— И тебе того же, — пробурчал полковник Ухов, — садись.
Капитан Ряхин присел на краешек стула.
— Ну, как дела идут? — осведомился полковник. — Меня интересует, когда отпадет необходимость в этом твоем экстрасенсорном выродке Ленчике? Ты знаешь, что он устроил из нашего образцово-показательного «обезьянника»?
— Что? — поинтересовался Ряхин.
— Бардак! — рявкнул полковник. — И помойку! Задержанные, как на постоялом дворе, мясо жрут и телевизор смотрят. От кого, от кого, а от тебя, Ряхин, я такого вопиющего нарушения дисциплины не ожидал! Позор! А если комиссия нагрянет с проверкой? Ты не думай, я тебя прикрывать не буду!
— Поселение свидетеля Ленчика на проживание в «обезьяннике» всецело одобрено начальством в вашем лице полковника Ухова, — хмуро ответил Ряхин.
— Я вынужден был пойти на эти меры всецело в целях следствия, — парировал полковник. — И при условии, что это самое следствие будет в самые кратчайшие сроки закончено! А вы… какие у вас результаты?
Капитан Ряхин медленно поднялся со стула и, щелкнув каблуками, вытянул руки по швам.
— Результаты, — негромко, но вместе с тем очень внушительно выговорил он, — имеют место быть впечатляющими. Налицо, — договорил капитан, еще понизив голос, — налицо крупный заговор, раскрытием которого наша милиция укрепит свою репутацию как действительно силовой структуры.
Полковник Ухов осекся.
— То есть? — переспросил он.
Ряхин слово в слово повторил все, что сказал ранее, и добавил еще:
— По моему личному профессиональному мнению, в заговоре замешаны структуры ФСБ, которые преступно используют данные им государством полномочия для совершения преступлений.
Мясистое лицо Ухова вытянулось. Он порывисто поднялся с места, взмахнул руками, словно хотел выразить что-то невыразимое, и снова опустился в кресло.
— Поясни, — шепотом попросил он.
— Поясняю, — заговорил Ряхин. — Расследуя похищение из городской клинической больницы номер один мертвого тела, неизвестно кому принадлежащего, я вышел на одного из свидетелей преступления — охранника Ленчика. Во время снятия показаний на территорию больницы, где происходило снятие показаний, проникли двое неопознанных объектов, представились сотрудниками Федеральной Службы Безопасности и предъявили полностью подтверждающие это документы. Пока я находился в процессе изучения вышеозначенных документов, неопознанные объекты попытались похитить важного свидетеля охранника Ленчика. Открыв преследование, я открыл предупредительный огонь в воздух, но не попал, потому что у меня не было патронов Тем не менее беззаконное похищение мне удалось предотвратить, хотя свидетель Ленчик получил тяжелую психическую травму, выражающуюся в боязни появляться в неохраняемом милицией пространстве.
Ухов открыл рот и оглянулся по сторонам, хотя в кабинете, кроме него и капитана, никого не было.
— Далее, — продолжал капитан Ряхин. — Сопоставив факты вышеизложенного факта и факт побега при странных обстоятельствах другого важного свидетеля — сторожа Семенова, я путем оговоренных в Уставе умозаключений дошел до предположения, предполагающего не побег свидетеля сторожа Семенова, а его похищение.
— Ты хочешь сказать, — хриплым шепотом проговорил полковник Ухов, — что Семенова похитили эти твои из ФСБ?
— Так точно, — отчеканил капитан Ряхин, наслаждаясь произведенным на полковника эффектом. — Но и это еще не все, — тоном опытного коммивояжера добавил он.
— Что еще?
— Сегодня ко мне поступил сигнал от сознательных горожан нашего города о том, что на улицах нашего города имела место быть погоня двух неопознанных объектов за одним неопознанным объектом. Описание этих неопознанных объектов и тех неопознанных объектов, что я видел в больнице при похищении, полностью совпадает, из чего я, опять же путем оговоренных в Уставе умозаключений, вывел следующее: сотрудники ФСБ продолжают свою непонятную преступную деятельность. Не исключено, что тем неопознанным объектом, за которым они гнались в погоне, является свидетель Семенов, которого наши специалисты до сих пор не могут найти.
— Да-да, — потирая ладонью лоб, пробормотал Ухов. — Я слышал об этом случае. Двое каких-то в черных костюмах гнались за мужиком по проезжей части. Авария, а потом какой-то бред о том, что один из этих черных попал под грузовик, а другой его высвободил, голыми руками подняв грузовик и протащив его несколько метров. После чего оба как ни в чем не бывало продолжили погоню.
— Так точно, — щелкнул каблуками капитан Ряхин.
— Н-ну, а может быть, этот случай к вашему расследованию не имеет никакого отношения? — предположил полковник.
— Имеет, — твердо ответил капитан. — Самое прямое. Неопознанные объекты с улицы и неопознанные объекты из больницы — одни и те же неопознанные объекты. Точно.
— Н-да, — протянул полковник Ухов и не нашелся больше, что сказать.
— Сотрудники ФСБ готовят преступный заговор, направленный на преступление!
Капитан Ряхин замолчал. Ухов снова поднялся на ноги, в задумчивости прошел несколько шагов и на середине комнаты остановился.
— Ты это… — забормотал он, повернувшись к Ряхину. — Ты меня это… не впутывай. ФСБ, конечно, никакой не заговор готовит, а проводит операцию.
— Направленную на преступление, — закруглил Ряхин.
— Какое, к черту, престу… Ты вот что… — Полковник заложил руки в карманы, качнулся на каблуках и, пряча глаза, проговорил: — Слушай, Виталя. Ты бы это, ети твою бабушку в тульский самовар, не совался бы куда не надо. Знаешь, себе дороже. Заговор или не заговор. Наше дело — ловить криминальных элементов, а не путаться в политику. Так вот я тебе приказываю — не лезь. Забудь про ФСБ и чеканутого этого Ленчика выгони в три шеи из «обезьянника».
— В таком случае он подвергнется вторичному похищению.
— И пускай! — махнул рукой полковник. — Пускай его похищают. ФСБ — это… — Он указал пальцем в аккуратно побеленный потолок. — Там лучше знают, кого похищать, а кого не надо. — И Ухов снова указал на потолок.
И без того круглые глаза капитана Ряхина еще больше округлились. Много лет он ждал именно такого дела — запутанного, таинственного, могущего вылиться в большой и громкий скандал с обличением и торжеством справедливости в конце, а сейчас его непосредственный начальник требует немедленного прекращения этого дела. Подобный поворот событий никак не укладывался в сознании капитана.
— У тебя какое важнейшее на сегодняшний квартал дело? — спросил полковник Ухов и, не дожидаясь ответа, сказал сам: — Разобраться с нашествием крыс на рекламное агентство «Попкорн». Мне адвокаты Андреева телефон оборвали, и иностранный инвестор от Гарика Полуцутикова каждый день почти шляется.
Ряхин выждал паузу и проговорил:
— Я опросил сотрудников рекламного агентства «Попкорн». В день нашествия крыс они видели близ помещения агентства двух неопознанных объектов, которые по описанию точно совпадают с неопознанными объектами из больницы и неопознанными объектами с улицы, где была погоня и авария.
Полковник Ухов обмяк.
Он вернулся за свой стол, устало опустился в кресло, подпер голову руками и уставился вниз на поверхность стола подозрительно и враждебно.
— Так, значит… — упавшим голосом проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44