— Наверное, вывих. Больше ничего он сказать не смог. Только неровно дышал и, морщась, скреб ногтями землю и едва заметный тот коварный бугорок, о который споткнулась его нога. Ногу теперь тронуть вообще нельзя было, потому что повыше щиколотки пульсировала страшная режущая боль.
«А может быть, не вывих, — мелькнуло в голове у Анд. рея, — может быть, перелом».
— Какой-то вы удивительно невезучий сегодня, — проговорила Анна, склоняясь над ним. — Давайте я помогу вам подняться.
«Не надо меня трогать!» — хотел крикнуть Андреев, но вовремя спохватился. Он и так попал в довольно неудобное положение, которое можно было охарактеризовать как комичное, если бы не эта ужасная боль в ноге. Взялся подвезти девушку до дому и такое — сначала палец, потом машина не заводится, то есть — сначала машина не заводится, потом палец, теперь вот нога.
Опираясь на слабую руку Анны, Андреев попытался встать. Это почти у него получилось, но некстати Анна, топчась вокруг, наступила на пострадавшую ногу. Мужественно стиснув зубы, Андреев проглотил ужасающее ругательство и снова рухнул на землю, на этот раз утащив за собой и Анну.
— Извините, — пролепетала Анна, поднимаясь и отряхивая колени.
— Ничего, — прохрипел Андреев, глаза которого от нового приступа боли в ноге в прямом смысле слова лезли на лоб, — вы… ты… ты, Анна, иди домой. У меня уже все прошло. Я сам доберу… доберусь… Где там был мой телефон?
Анна метнулась в сторону, подняла телефон.
— Короткие гудки, — послушав, доложила она. Андреев невнимательно кивнул и кинул телефон в боковой карман пиджака.
«Долго она еще будет тут стоять? — с внезапной злобой подумал он. — Пусть домой катится. Из-за нее все — и палец, и машина, и нога. Черт. Как больно. Как огнем жжет.
Еще немного, и я разревусь от боли и бешенства. Точно разревусь. Но не при ней же!»
— Давайте я помогу подняться, — снова предложила Анна, протягивая руку.
Андреев вздрогнул.
— Нет! — вскрикнул он. — Не надо! Я сам. Потом. Встану. Только с силами соберусь. Иди, пожалуйста.
Анна выпрямилась и в нерешительности остановилась.
— Вам точно никакая помощь не нужна? — осведомилась она.
— Да! Да!
— Так я пойду?
— Да! Да!
Анна пожала плечами и, то и дело оглядываясь, направилась к подъезду. Андреев следил за ней, пока ее худенький силуэт совсем не скрылся в сумерках. Тогда он снова попытался подняться, на этот раз используя в качестве опоры борт собственного автомобиля. На этот раз ему удалось. Стоял он, правда, на одной только ноге, больную вытянув так, будто собирался перешагнуть высокую преграду.
«И дальше что? — кусая губы, подумал Андреев. — Так и стоять, пока такси придет? Да, я же его и не вызвал. Сейчас».
Он снова набрал номер и повторил свой вызов.
— Адрес? — спросил его оператор.
— Сейчас, — сказал Андреев и вдруг понял, что совершенно не помнит тот адрес, который продиктовала ему Анна. Неожиданное падение и ярчайшая вспышка боли просто выбила из его сознания набор букв и цифр, этот адрес составляющий. — Адрес? — повторил Андреев, оглядываясь, — сейчас, сейчас. Здесь такой дом. Большой. Раз, два, три, четыре, пять… Семиэтажный. С колоннами. Колонны только До второго этажа. Два подъезда. А вокруг деревья и лавочки. На лавочках никого нету. И темно. Что?
— Шутить изволите? — металлическим голосом осведомился оператор.
— Какие тут шутки! — вскричал Андреев. — Послушайте у меня машина сломалась, я вывихнул ногу. Гнида, — сказал он, адресуясь к истекающей короткими гудками трубке.
— Извините, — долетел до Андреева тоненький голосок откуда-то из темноты.
Нервы Андреева были взвинчены до предела. Именно этим можно было объяснить тот факт, что отреагировал он на прозвучавшее неожиданно, но невинное в принципе слово «извините» несколько неадекватно, то есть дико вскрикнул, подпрыгнул и, опустившись сразу на обе ноги, был пронзен новым приступом боли и опять упал на землю.
Слезы, которые теперь Андреев был не в состоянии сдерживать, крупными каплями покатились по его лицу. Приступ боли в вывихнутом суставе ноги был так силен, что Андреев некоторое время не мог говорить и не видел ничего вокруг, кроме радужных пятен, плавающих в темноте. А первое, что он увидел, когда зрение вернулось к нему, — встревоженное и побледневшее лицо Анны.
— Извините, — повторила она. — Я почти уже вошла в подъезд и услышала, что вы кричите на кого-то. Я вполне могла бы догадаться, что вы разговариваете по телефону, но из-за всех этих поступков я так разнервничалась, что решила пойти и проверить. Что с вами? Вы плачете?
— Уй… ди, — только и смог выговорить Андреев. Однако Анна не ушла. Напротив, она опустилась на корточки рядом с Андреевым и приобняла его за плечи.
— Плачьте, — неподражаемым голосом профессионального психолога заговорила она. — Плачьте, не стесняясь своих слез. У вас ведь что-то произошло, верно? Из-за этого вы так несдержанны были сегодня — повредили палец, подвернули ногу. Плачьте. Часто бывает так, что надо просто выплеснуть эмоции, и тогда ситуация прояснится для вас. А все, что ни случается в вашей жизни, довольно легко изменить. У каждой проблемы есть причина, по которой она возникла, и поэтому…
Андреев попытался сказать, что единственная его проблема сейчас — это и есть сама Анна, но не смог. Язык еще плохо слушался его, а слезы внезапно вызвали резкий горловой спазм, который Анна приняла за горестное всхлипывание.
— Вот так, так, — удовлетворенно проговорила она. — Полностью расслабьтесь, и пусть все негативные эмоции уйдут.
— Уй… ди, — прохрипел Андреев, справившись со спазмом.
— Вот именно, — закивала Анна, все так же обнимая Андреева за плечи. — Пусть уйдут эмоции. У вас, наверное, проблемы в личной жизни? Да, я понимаю. Ольга — довольно сложный человек, но она в то же время и самый прекрасный и интересный человек из тех, кого я встречала.
Анна говорила что-то еще, но Андреев ее уже не слушал. Боль понемногу отступала, и на смену ей приходил стыд. В такой унизительно-глупой ситуации Андрееву еще никогда не приходилось бывать. Лишенный возможности передвигаться, он находится черт знает где, да еще эти слезы никак не остановятся, текут из ведра, как у сопливого мальчугана, упавшего с забора в крапиву. Да еще девчонка, мнящая себя великим психологом, повисла у него на груди и болтает какую-то чушь. Анна — ее тоже можно понять. Если бы на ваших глазах кто-нибудь выписывал такие умопомрачительные кульбиты, вы бы тоже, наверное, разволновались.
Дрожащей и перепачканной в грязи рукой Андреев кое-как утер слезы. Анна, заметившая перемену в его поведении, замолчала и отодвинулась в сторону.
— Ну? — ласково поинтересовалась она. — Вам уже лучше?
— Да, — хрипло проговорил Андреев, чувствуя во всем теле страшную ломоту и смертельную усталость. — Лучше. Сейчас я вызову такси.
— Нет, — твердо проговорила Анна. — Я не могу вас так отпустить. Сейчас мы поднимемся ко мне и поговорим о том, что вас беспокоит. Вы отдаете себе отчет, что у вас только что была истерика? Это же сильнейшее потрясение для всего организма! Я просто не имею права отпускать вас куда-либо. Я ведь врач!
«А и правда! — внезапно с ужасом подумал Андреев. — Со мной только что истерика случилась. Вот так номер. Первый раз в жизни. Господи, да я совершенно расклеился. А казалось бы, из-за чего? Ну, палец повредил, ну, ногу подвернул, ну, машина не заводится. Бывает такое. Но не все же кучей и сразу?! Черт, ситуация более чем абсурдная, но выход из нее только один. Немного передохну, а потом двину домой. Анна настроена серьезно, она меня не отпустит. Не удивлюсь, если она откажется мне выдать адрес своего дома, чтобы я назвал его оператору круглосуточной службы такси. Не драться же мне с ней на самом деле. Какое глупое положение».
— Поднимайтесь! — Анна протянула ему руку.
— Я сам! — вздрогнув, вскрикнул он и, опираясь о борт автомобиля, кое-как поднялся.
Анна тут же взяла его за руку и повлекла за собою к подъезду.
— Вам необходимо помочь, — говорила она по дороге. — Мой долг — вам помочь. Я должна знать все о сути ваших проблем, чтобы разобраться в них самой и тем самым помочь разобраться вам. Ведь все сегодняшние неудачи и есть естественное продолжение ваших проблем, тех самых, по поводу которых вы ко мне обратились. Пойдемте ко мне. Вы сядете в кресло, я налью вам кофе, и вы расскажете мне все. Мне это очень нужно для моей книги, то есть для того, чтобы сделать соответствующие выводы и помочь вам. Понимаете?
Одуревший от боли и от слишком резкой смены событий Андреев только кивал головой, ничего, впрочем, не понимая. И только тогда, когда Анна, почти взгромоздив его на себя, потащила к подъезду, он понял, что она предлагает ему провести вместе еще некоторое время, и задохнулся от ужаса.
— Нет! — крикнул Андреев, отпрыгивая в сторону. — Не надо!
От неожиданности Анна выпустила его, и он чудом только смог удержаться в вертикальном положении, ухватившись за внезапно выросшую рядом стену дома.
— Не надо, — бормотал Андреев, ковыляя на одной ноге вдоль стены — прочь от подъезда. — Я сам дойду.
— Куда же вы пойдете? — закричала ему вслед Анна. — Сейчас ночь, у вас нога ело… вывихнута, никакой транспорт не ходит, такси вы не вызвали, а ваша машина сломалась.
— Я сам дойду, — стараясь двигаться как можно быстрее, бормотал Андреев. — Мне бы только до проезжей части добраться, и все. Там я левака поймаю и скоро буду как можно дальше отсюда. Черт, эта Анна… Психиатр чертов. Давно знал, что все психиатры ненормальные. Уж лучше я как-нибудь сам с собственными проблемами справлюсь. Моя психика — мои и проблемы. А от Анны проблем даже больше стало. Не она ли вообще их сама создает?
Стена дома внезапно закончилась. Руки Андреева захватили пустоту, ноги подкосились, и, чтобы не упасть, он опустился на корточки.
— Пока мы с вами говорили, — долетел из ночной темноты голосок психиатра, — ворота во двор закрыли. Так всегда делают, чтобы никто лишний не шатался тут. Я сейчас вам открою.
— Не надо! — взвыл Андреев. — Пожалуйста. Иди домой! Позади него застучали шаги. Не делая опасных попыток подняться на ноги, Андреев утвердился на четвереньках и пополз наугад в темноту. Очень скоро он небольно ткнулся лбом в узорчатый металл изгороди и пополз вдоль нее. Изгородь была невысока, что-то около полутора метров, а за ней как понимал Андреев, начиналось свободное пространство избавленное от надоедливой Анны, пространство, где ходят машины, водители которых за небольшие деньги могут увезти Андреева еще дальше. Но о том, чтобы перелезть через узорчатую решетку с его больной ногой, нечего было и думать. Поэтому Андреев пополз вдоль изгороди, надеясь, что когда-нибудь все-таки наткнется на выход.
Торопливых шагов Анны он уже не слышал.
«Сейчас, сейчас, — думал он, лихорадочно работая локтями и коленями. — Дай мне бог уйти отсюда живым. И хорошо, если эта чокнутая меня не догонит».
Тут что-то скрипнуло впереди. Андреев поднял голову и успел заметить, как изгородь, вдруг неестественно изогнувшись, метнулась к нему.
— Мама, — слабым голосом выговорил он.
И уже через секунду получил удар в лоб такой силы, что подлетел на метр от земли, два раза перекувыркнулся в воздухе и шлепнулся на спину.
— Ой, — проникли в его угасающее сознание слова. — А это вы тут были. А я вам калиточку открыла. Ой, я вас ушибла. Простите, я вас не видела. Я же не знала, что вы ползете, а не ходите, как все нормальные люди. Андреев, вы живы?
Приоткрыв глаза, Андреев увидел худосочный женский силуэт, склонившийся над ним. Не имея сил, чтобы бежать, он застонал и прикрыл глаза рукой.
— Одну минутку! — воскликнула Анна, топчась на месте. — Сейчас я помогу вам подняться.
— Нет! — хотел крикнуть Андреев, но было уже поздно.
Суетившаяся вокруг Анна, причитая, споткнулась о его травмированную ногу, и скрученный новым приступом сильнейшей боли Андреев потерял сознание, даже не успев застонать.
* * *
Кабинка таксофона была тесной даже для одного, а уж вдвоем с грузным Витей Антону в кабинке было и вовсе невыносимо, но снаружи не в меру развеселившегося после происшествия с продавщицей пирожков Витю оставлять было опасно. Тем более что правая рука Вити была прочно прикована милицейскими наручниками к левой руке Антона. Притиснутый к аппарату Антон сунул в прорезь телефонную карту, снял трубку и набрал номер мобильного господина Полуцутикова.
— Алло! — ответил вскоре господин Полуцутиков. — Слушаю.
— Это я, — пропыхтел Антон, — мне срочно деньги нужны.
— А, это ты. Говори быстрее, а то я занят. Мой иностранный инвестор после своих приключений в милиции. Ну, я тебе рассказывал — решил постигать загадочную русскую душу. Так что я теперь провожу практическое задание на тему «Общение с продавцами в магазинах».
— А ты-то откуда про загадочную русскую душу знаешь? — И удивился Антон. — Ты же сам не местный.
— Мало я с тобой общался? — ответил Полуцутиков. — Ладно, говори, чего хотел.
Антон открыл рот, чтобы начать речь, но ничего сказать не смог, потому что Витя, беспокойно заворочавшись, так двинул своей фундаментальной спиной Антона в бок, что тот врезался носом в телефонный диск.
— Алло? — крикнул господин Полуцутиков. — Ну, чего ты там? Уснул?
— Отвесить мне, пожалуйста, килограмм колбасы, — ворвался в динамик мягкий, по импортному грассирующий голос. — Сама ты мымра. И полкило сыра швейцарского. Пошла на хрен. И две бутылки лимонада.
— Да нет! — воскликнул Полуцутиков, обращаясь явно не к Антону. — Не так! «Сама ты мымра» надо отвечать, когда тебе говорят — «У нас нет колбасы, у нас парфюмерный отдел». А фразой «пошла на хрен» рекомендуется заканчивать разговор. Чего ты путаешь? Смотри в разговорник.
Антон наконец сумел перевести дыхание и отлепить свой нос от телефона.
— Алло, — прохрипел он в трубку. — Ты с кем?
— Я ж говорю, с инвестором своим. Который русскую душу постигает. Так что у тебя?
— Мне деньги нужны, — сказал Антон.
— Зачем? Я же тебе сегодня только давал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44