спина прямая, а не сутулая, как у какой-нибудь замарашки, голова высоко поднята, взгляд, хоть и скромен, тверд и не замутнен стыдом.
Долг и желание раздирали Уртреда на части. Верно пишут в книгах: человек желает лишь того, что ему недоступно. А Таласса для него недоступна вдвойне. Во-первых, он дал обет безбрачия. Во-вторых, если бы он даже нарушил свой обет, разве смогла бы эта женщина смотреть без отвращения на его обезображенное лицо. Теперь, когда на нем опять маска Манихея, ясно хотя бы, что там, под ней.
На рассвете, говорил он себе, все определится. Тогда они, возможно, покинут город, и он будет волен уйти — быть может, он вернется в Форгхольм, что бы там ни говорил дух Манихея о деле, которое будто бы призван свершить Уртред в северных странах. Он уйдет и никогда больше не увидит Талассу и остальных.
Но сама эта мысль пронзала его болью: он и хотел, и не хотел бежать от этой женщины и от искушения. В те полчаса, что он пробыл с нею, перед ним открылся новый мир, и он познал неодолимое влечение, которое уже не мог побороть. Его ум метался между влечением и отвращением, точно между двумя полюсами магнита.
И все это время Уртред не отрывал взгляд от Талассы, светящейся в лунных лучах, что проникали сквозь туман.
Это так поглощало его, что он чуть было не налетел на предмет своих мечтаний при внезапной остановке. Туман впереди слегка рассеялся, и Сереш остановился в месте, где их переулок круто спускался к поперечной дороге. Он махнул рукой задним, и все поспешно укрылись в проломах дверей.
Тогда Уртред услышал тихие стонущие голоса и шаркающие шаги. Из тумана возникло около дюжины вампиров, идущих по улице под прямым углом к переулку. Теперь они оказались всего в тридцати футах от Уртреда, и он ясно видел в лунном свете их белые изможденные лица, их желтые зубы, с которых капала слюна, их истрепанные погребальные одежды, обнажающие ребра и костлявые члены. С таким количеством маленький отряд не справился бы, и Уртред от страха отступил подальше в тень разрушенного дома. Вампиры между тем приближались и могли, того и гляди, учуять запах живой крови. Уртред замер, когда упыри остановились у входа в переулок и стали принюхиваться словно гончие, идущие по следу.
Он затаил дыхание, и страх пробрал его до костей.
И тогда...
Он ощутил гул, прежде чем звук дошел до них — дрожь в воздухе все нарастала и наконец заполнила собой все. Звук бил по голове справа и слева попеременно. Уртред скрючился в своем укрытии, беззащитный против этих терзающих уши волн. Волна шла за волной, он уже не мог дышать и чувствовал, что тонет. Корчась в муках, он лишь через полминуты вспомнил, что надо открыть рот и набрать воздуха. Это облегчило давление на барабанные перепонки, но ненамного. Когда Уртред стал уже думать, что шум никогда не прекратится, звук начал слабеть, и постепенно утих, словно растворился в ночном воздухе. Он оставил за собой звенящую тишину, в которой, казалось, самые камни домов гудели, как камертоны.
Потом прошло и это, уступив место полной тишине залитого туманом города.
За эти мгновения Уртред совсем забыл о вампирах, а вспомнив, вскочил и выставил перед собой перчатки: если упыри нападут, он захватит кое-кого из них с собой.
Но никто не бросался в атаку — вокруг было тихо, и Уртред решился выглянуть за порог.
Место, где стояли вампиры, опустело, и на виду был только Сереш, выглядывающий из другой двери по ту сторону переулка. Увидев, что путь свободен, он вышел из укрытия и махнул рукой остальным. Все сошлись на середине переулка, не менее ошарашенные, чем Уртред. У него еще и теперь в ушах отдавалось эхо.
— Что это было, во имя Хеля? — произнес он, едва слыша сам себя.
— Что бы это ни было, оно спасло нас — вампиры ушли, — заметил Сереш.
Фуртал покачал головой, и мрачное выражение сменило его обычную веселость.
— Они ушли к храму Червей. Кто-то ударил в гонг Исса.
— В гонг Исса? — повторил Уртред. Фуртал кивнул.
— Я слышу о нем, сколько живу в этом городе. Этот гонг возвращает к жизни, но ударить в него должна человеческая рука.
— Но кто же из людей может быть настолько безумен, чтобы совершить такое?
— Как видно, нашелся кое-кто, — сказал Сереш, — зато он по крайней мере отозвал упырей.
— Скоро их станет еще больше, много больше, — мрачно предрек Фуртал.
— Тогда поспешим, — сказал Сереш. — Я схожу на разведку, а вы постойте тут. — Он вынул меч и медленно двинулся к улице. Дойдя до нее, он оглянулся и скрылся в тумане.
Уртред, взяв Фуртала за руку, вернулся с ним в дом, где прятался от вампиров. Аланда и Таласса, чуть видные на той стороне, тихо переговаривались, сняв с плеч свои котомки и доставая из них теплые вещи для защиты от сырой ночи. Уртреду больно было видеть, как Таласса укутывает свои красивые плечи в шаль, и это зрелище так увлекло его, что он вздрогнул от слов Фуртала:
— На волосок были.
Уртред только кивнул, по-прежнему глядя на Талассу.
— Который теперь час? — спросил старик.
Уртред взглянул на луну, светившую сквозь туман, и по ее положению на небе определил, что до полуночи еще два часа.
— Два часа! — вздохнул Фуртал. — Кто знает, что случится с нами за это время?
— Да, в будущее заглянуть не просто.
— Поэтому надо слушать Аланду. Она наделена таким даром и поможет нам, если это будет в ее силах.
— Даром? Ты хочешь сказать, что она способна видеть будущее? — Уртред, хотя и был уверен, что женщины их не слышат, все же перешел на шепот.
— Да, и прошлое тоже — от нее ничто не может укрыться. Мне кажется, она ждала, что ты придешь, — загадочно произнес старик.
— Потому что была дружна с моим братом?
— Нет — потому что предвидела твой приход. Она верит, что вы с девушкой отмечены особым жребием.
— Забавно. Не забывай, однако, что я жрец, а девушка...
— Блудница, — с улыбкой договорил старик за Уртреда, у которого это слово застряло в горле. — Видишь, не так уж и трудно это выговорить.
Уртред нервно покосился на женщин, но те продолжали спокойно разбирать свои вещи.
— А ты многое знаешь, — сказал он Фурталу.
— Я не всегда был музыкантом в веселом доме.
Тут ниже по улице раздалось нетерпеливое шипение и из тумана возник Сереш, машущий им рукой. Они вышли на свет, и Сереш знаком призвал их к молчанию.
— Что-то странное творится, — шепнул он. — Слушайте! — Беседа с Фурталом отвлекла Уртреда, но теперь и он услышал: внизу словно перекатывали камни, двигали глыбы, и булыжник под ногами слегка сотрясался.
— Гонг сделал свое дело, — сказала Аланда. — Даже мертвые, пролежавшие в могиле несколько тысячелетий, теперь пробуждаются.
— Сколько же их? — спросила Таласса.
— Встают те, кто в прошлом поклонялся Иссу, те, кто не желал расставаться с земной жизнью и не получил последнего причастия, которое перенесло бы их души в Пурпурные Чертоги Исса.
— Так их тысячи?
— Многие тысячи, — мрачно подтвердила Аланда.
— Поспешим тогда, — сказал Сереш. — Есть еще немного времени, прежде чем они выйдут на улицы.
Он свернул в боковой переулок тем же скорым шагом. Дома по обеим сторонам терялись в тумане. По мере того как беглецы удалялись от верхней части города, подземное движение затихало. Переулок делал крутой поворот, спускаясь вниз вдоль скалы. Уртред пытался вспомнить, сколько времени занял у него подъем от ворот на храмовую площадь. Полчаса? Если так, то они уже скоро должны оказаться у подножия утеса.
Словно в ответ на эти мысли, крутой спуск закончился, и они вышли на ровное место. Ближние дома, насколько их было видно, перекосились самым немыслимым образом на болотистом грунте, окружавшем утес. Туман лежал здесь густой, непроглядной пеленой, не тревожимый ни единым дуновением. Уртреду померещился позади какой-то звук, вроде стука сапога о булыжник. Он оглянулся, но там были только туман и мрак, поглощавшие всякий свет и всякое движение.
Они шли дальше по улице, огибающей подножие утеса. Дома с правой стороны пропали, как будто там теперь лежало открытое пространство.
Подул легкий бриз — он на миг откинул завесу тумана и показал то, что было скрыто.
Оплетенные плющом руины стен, поломанные ворота и надгробия, простирающиеся до смутно видимых в тумане башен городской стены.
Город Мертвых.
Здесь хоронят тех, кто не поклоняется ни Ре, ни Иссу, и здесь нашел свое последнее успокоение Маризиан. Его гробница виднелась на расстоянии полумили, у самой городской стены. Даже отсюда она казалась громадной, превышающей размерами пирамиды Исса и Ре. В ней Иллгилл нашел Жезл, погубивший в конечном счете Тралл и навлекший проклятие на Манихея. Опасное место — но Уртреда тянуло туда, точно магнитом. Никто из спутников не говорил ему, куда лежит их путь, но Уртред знал, что они идут к гробнице Маризиана: разве Манихей не показал ему в видении это место?
Но сейчас они направлялись не туда. Сереш вел их влево, к разрушенным домам у подножия утеса. В гранитной скале между остатками двух зданий показалась узкая щель. Будь Уртред один, он никогда не нашел бы этот ход — его отмечал лишь выбитый вверху символ солнца, да и тот давно оброс мхом. Когда-то, видимо, ход располагался выше, но утес, как и дома вокруг, постепенно погружался во всепоглощающее болото. Сереш, нагнувшись, уверенно прошел в щель, остальные последовали за ним. Вспыхнуло огниво, и загорелся смолистый факел, населив низкий проход дрожащим желтым светом и пляской теней. Воздух здесь был затхлый и неживой. Сереш быстро зажег второй факел и протянул его Аланде.
— Что это за место? — спросил Уртред.
Аланда ответила:
— Мы называем его Святилищем Светоносца. Тебе известны пророчества, заключенные в Книге Света, и жители Тралла веками верили, что Светоносец явится здесь, в нашем городе. Однако с тех пор, как разразилась война, немногие приходят с дарами в святилище, и до полуночи нас здесь не потревожат.
— А что будет в полночь? На сей раз ответил Сереш:
— За нами придут друзья, и мы отправимся с ними в гробницу Маризиана.
Значит, Манихей и тут сказал правду. Но Уртред по-прежнему хотел бы знать, почему его брат рискнул всем ради этой гробницы, — не магические ли предметы, о которых говорил Манихей, тому причиной? Но ведь их больше нет в гробнице, по словам того же Манихея.
— Что мы должны будем делать там? — спросил Уртред.
— Мы должны отыскать там кое-что. Наши друзья уже пробили путь в гробницу.
На Уртреда эти слова подействовали так, как будто Сереш вознамерился погасить Священный Огонь в храме Ре.
— Но ведь это кощунство! Маризиан — основатель нашей религии.
— Барон Иллгилл уже вел там розыски и кое-что нашел. Мы только следуем его примеру — и в этом наша последняя надежда.
— Все так, — заметила Аланда, — однако жрец прав — вторжение в прошлое уже навлекло однажды беду на этот город.
Сереш, освещенный факелом, сердито покраснел.
— Мы это уже обсуждали. И оставшиеся Братья Жертвенника дали свое согласие, в том числе и брат этого человека, Рандел.
Уртред медленно кивнул. Если Рандел дал согласие — значит, у него были на то веские причины, и Уртред не собирался оспаривать действия своего покойного брата.
— Пойдемте к алтарю, — не слыша дальнейших возражений, сказал Сереш и двинулся по коридору, а Таласса с Фурталом за ним.
Уртред хотел идти следом, но Аланда удержала его руку.
Он обернулся к ней, и его снова поразила глубина ее синих глаз, чужих и пугающих своей силой.
— Чего ты? — нервно спросил он.
Выждав, когда другие отойдут подальше, она сказала:
— Ты говорил с Фурталом, пока мы ждали Сереша, верно? Он кивнул.
— Я знаю, вы говорили обо мне — о том, что я способна видеть будущее. Ты веришь в это?
Трудно было не поверить, глядя в эти синие глаза, что эта женщина и впрямь наделена какой-то властью, — и Уртред снова кивнул.
— Тогда выслушай, что я тебе скажу.
— Но другие, должно быть, уже около алтаря, — возразил Уртред, которому не терпелось уйти.
— Так и следует — девушка должна увидеть сама.
— Что увидеть?
Аланда загадочно улыбнулась.
В эту ночь алтарь будет не таким, как всегда, — он преобразится.
— Ты знаешь об этом заранее?
— Да. Фуртал верно сказал — я вижу будущее. Но девушка лишена этого дара и не знает, что ее ждет.
— Почему же ты не скажешь ей, раз так уверена в своем провидческом даре?
— Потому что она должна составить свое мнение о том, что увидит. Если бы я сказала, она бы не поверила в то, что ей предстоит.
— Ты говоришь загадками — что же ей предстоит?
— Полно, жрец, ты ведь говорил с графом Дюрианом. Разве он не сказал тебе о пророчествах, о том, что открылось ему?
— Сказал кое-что.
— Нынче исполнится семь лет со дня падения Тралла — и нынче же явится Светоносец.
— Граф сказал мне об этом, но мне неясно, как пророчество может быть столь точным.
— Ты сомневаешься, жрец, а между тем пророчества взяты из твоего святого писания — Книги Света.
— Но какое отношение имеют они к Талассе?
— Она и есть Светоносица.
— Она? Низкая блудница? С меня довольно!
— Смейся сколько угодно — скоро увидишь сам! — гневно сверкнув синими глазами, воскликнула Аланда. Но Уртреда не так легко было убедить.
— Ре учит нас воздерживаться от плотских грехов, дабы не угас наш бессмертный огонь во влаге похоти. Девушка отдавалась мужчинам не меньше тысячи раз — как же она может быть избранницей бога? — В гневе Уртред повысил голос, но Аланда не уступила ему:
— Не будь таким святошей, жрец, — я знаю, что и ты поддался ее чарам.
Неужто Аланда в самом деле читает мысли — или она просто ловкая отгадчица?
— Не чарам, а уловкам опытной шлюхи, — бросил Уртред.
— Ты выдаешь себя, когда гневаешься, жрец, твоя маска ничего не скрывает.
Вот это верно, подумал Уртред, она сама не знает, до чего это верно. Аланда же, не сердясь больше, еле заметно улыбнулась, точно зная, что рано или поздно убедит его в истинности своих слов.
— Пойдем — и ты увидишь, — сказала она и пошла по коридору, освещая дорогу факелом. Уртред последовал за ней — не смягчаясь, однако с нетерпением ожидая увидеть то, что таилось в конце коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65