Гостиница тогда принадлежала семье Фаларнов, а они сдавали ее арендатору. Тот арендатор был вместе с Джайалом на поле битвы, и молодой человек полагал, что он погиб, как многие другие, как владельцы гостиницы Фаларны.
Скерриб, заперев ворота, повернул обратно — его ночной колпак нелепо болтался сбоку, на лице играла алчная ухмылка.
— Так, стало быть, поставим лошадь на конюшню? — спросил он, являя собой само радушие.
— Как условились, — осторожно ответил Джайал, опасаясь, как бы старый негодяй не содрал с него дополнительную плату.
— Ладно, я кликну мальчишку. — Хозяин откинул голову, как петух, собирающийся прокукарекать, и издал вопль, который пробудил бы мертвых, если бы они не встали уже и без того.
— Фазад! — проревел он в сторону обветшалой гостиницы и повторил свой призыв, когда отклика не последовало. — Будь проклят этот юнец, никогда его нет на месте, ежели надо, — горько пожаловался он, но тут из-за расшатанной двери появился худенький мальчик лет двенадцати с расширенными от ужаса карими глазами. — Вылез наконец, крысиное отродье! — ласково приветствовал его хозяин. — Иди сюда и поставь лошадь этого человека на конюшню, — велел он, толкнув мальчика в спину так, что тот устремился вперед скорее, чем ему хотелось. — Да смотри, чтобы этот старый одер не вышиб тебе последние мозги. — Мальчик уставился в окружающий его мрак, дрожа всем телом. — Шевелись же! — прокричал хозяин голосом, не предвещавшим Фазаду ничего доброго. Мальчик ухватил мерина за узду и повел к полуразрушенным конюшням.
— Не сказать, чтобы его отличало большое рвение, — заметил Джайал.
— Да, только таких вот недотеп и можно достать нынче: кому охота служить исправно; когда солнце гаснет и завтрашний день может стать последним? Ну, да ладно! Ты, конечно, устал с дороги и хочешь выпить либо подкрепиться? А может, и того и другого?
— Да, путь был тяжел, — согласился Джайал, опасаясь дальнейших расспросов и денежных требований. Через боковую дверь они прошли в переднюю комнату гостиницы, освещенную одинокой сальной свечой — ее-то свет и видел Джайал сквозь ставню. Низкие стропила, погнувшиеся от возраста, поддерживали просевшую крышу, а их, в свою очередь, подпирали покосившиеся деревянные столбы. На столах и стульях лежала пыль веков. Над закопченным очагом виднелся герб Фаларнов.
Джайалу вспомнилась «Костяная Голова» в утро перед битвой: в этой самой комнате рыцари поднимали кубки молодого вина за здоровье друг друга, прежде чем выехать на болота; взбудораженные предстоящим, они отпускали нервные шутки — а теперь их больше нет в живых. Джайал вспомнил, не без чувства вины, и хорошенькую служаночку: она выбежала во двор, когда он садился на коня, сняла платок с пышных каштановых волос и с открытым призывом в карих, под цвет волос, глазах вручила его Джайалу. Весь день он носил ее платок рядом с шарфом своей невесты. Воспоминание об этом заставило его смущенно поморщиться; ведь тогда он в душе нарушил верность и невесте, и обетам Жертвенника, которые принес, когда отец назначил его командиром.
Хозяин проследил за его взглядом.
— Это герб Фаларнов. Гостиница до войны принадлежала им, — пояснил он.
Джайал повернулся к нему, еще во власти воспоминаний.
— Да, Фаларны, — медленно кивнул он. — Их, должно быть, никого не осталось в живых? Скерриб заговорщически сморщил нос.
— Ну, не совсем никого... — Он мотнул головой в сторону конюшен. — Когда я приехал с востока и купил это заведение, все имущество Фаларнов перешло ко мне по указу — они ведь были мятежники. В том числе и этот малец — только он и выжил, как мне сдается.
— Только он, — задумчиво повторил Джайал. Скерриб, сочтя, что это известие огорчило его гостя, поспешно продолжил:
— Ясное дело, я не стал гнать беднягу из его же бывших владений — ведь дом-то Фаларнов сгорел дотла. Хотя и тогда уже видел, что толку с него не будет. И я хорошо с ним обращаюсь — куда лучше, чем стал бы другой на моем месте.
— Похвально, — процедил гость, смерив Скерриба ледяным взглядом и с заметным усилием сдержав вспышку гнева. — Ты, кажется, говорил что-то о еде?
— Да, господин, следуй за мной в трапезную, — быстро сказал Скерриб, ведя его по обшитому дубом коридору. На задах гостиницы слышались чьи-то голоса.
— Много ли в городе таких, как Фазад? — спросил Джайал, обращаясь к сгорбленной спине старика. Тот обернулся, прищурив глаз:
— Да хватает — здесь полно сирот Рыцарей Огня, погибших в той великой битве. Червь отнял у них все их достояние. Ты не узнал бы их — они все побирушки, те, что еще живы.
— Вот как, — с трудом вымолвил гость. — Это касается и самых славных фамилий?
— О ком ты спрашиваешь: о Пависах, о Куршавах, о Галлампогонах? — прощупал почву старик.
— Нет... еще выше, — с заминкой ответил гость.
Скерриб сохранил на лице привычную заискивающую маску, но мысль его работала что есть мочи — Голон из храма Исса хорошо платил ему за сведения о постояльцах. Голона, уж конечно, заинтересуют странные расспросы незнакомца.
— Ты имеешь в виду... — Скерриб помолчал, театрально обведя взглядом пустой коридор, — Иллгиллов?
Гость удивленно моргнул, словно ожидал услышать не то имя, но потом слегка дрогнувшим голосом сказал:
— Да... да, что стало с ними?
Скерриб, отметив про себя интонацию гостя для будущего доклада Голону, поскреб небритый подбородок.
— Ходят слухи, будто барон бежал на север...
— Ха! — прервал Джайал. — Нет нужды ехать сюда из южных краев, чтобы услышать эту сплетню.
— Это верно, — согласился Скерриб. — Что до других, то его сын, говорят, погиб в битве, а жена умерла еще раньше. Однако... — Скерриб помолчал несколько мгновений, оценивая, насколько незнакомцу не терпится услышать дальнейшее.
— Что же?
— Кое-кто говорит, будто Иллгилл заключил договор с Чудью, а его сын будто бы жив и уехал как раз на юг... — Скерриб сокрушенно развел руками, точно извиняясь за такое совпадение. Его глаза шарили по высокой фигуре приезжего, выискивая в нем сходство с сыном барона. Взгляд, который Скерриб получил взамен, отбил у него охоту к дальнейшим изысканиям. — Однако я знаю из достоверных источников, что этот сын, Джайал его звали, никуда не уезжал, а сменил имя и все эти семь лет прячется в городе.
— Джайал... в городе? — озадаченно повторил гость.
— Будто бы, но ведь это только слухи... — Смущение незнакомца подогревало интерес Скерриба: будет о чем рассказать в храме Исса. Может, это один из шпионов Иллгилла, приехавший разнюхать, что делается в городе?
— Ну, довольно об Иллгиллах, — проворчал гость, прервав ход мыслей хозяина. — Что слышно о роде Орлиное Гнездо?
Скерриб заковылял дальше по тускло освещенному коридору, и вопрос пришелся ему в спину.
— Орлиное Гнездо? — повторил он, остановившись у дальней двери. — Ты прости, но о них я ничего не слыхал. Может, кто из гостей тебе скажет.
Они вошли в комнату с низким потолком, походившую на переднюю залу — только здесь чуть ли не до самых стропил стоял густой синий дым леты, и ее тошнотворно-сладкий запах заглушал все остальные. Около дюжины мужчин сидели на жестких скамьях и пили пиво из деревянных кружек. Несколько человек были в таких же пурпурно-коричневых одеждах, что и Джайал: они сидели в стороне, изучая какой-то пыльный фолиант, раскрытый перед ними на столе. Джайал обеспокоился: они, конечно, примут его за собрата по вере и начнут задавать трудные вопросы.
Паломники все, как один, оторвались от переплетенной в кожу книги и уставились на него остекленелыми глазами. Джайал, не обращая на них внимания, оглядел остальных. Двое или трое вовсю дымили трубками, глядя перед собой невидящим взором — явные приверженцы леты, от которой в комнате было не продохнуть. Другие глядели в свои кружки — им не было дела до незнакомца.
Разговоры, которые велись здесь перед появлением хозяина с Джайалом, сразу утихли. Скерриб, как ни в чем не бывало, заковылял к стойке, кое-как сколоченной из старых дубовых брусьев — из бесценной старинной мебели Фаларнов. Взяв глиняный кувшин, он налил из него какой-то мутной жидкости в деревянную кружку. Джайал узнал «пиво», которым угощались другие посетители.
— Вот — сам варил, — бодро заявил хозяин.
— Из содержимого своего ночного горшка, — нарушил молчание какой-то хмельной гость, вызвав ржание своих собутыльников.
Хозяин не выразил никакого негодования — он только пуще развеселился.
— Из ночного горшка или нет, вы все-таки платите за него свои дуркалы и муркалы. Пей, господин, — обратился он к Джайалу, — такого пива ты не сыщешь во всем этом славном городе, а цена ему всего-то навсего один золотой!
— Да ведь мы же условились на трех золотых! — запротестовал Джайал.
— Эх, молодежь неразумная — кажется вам, будто вы все с лету поняли, ан выходит, и нет. Три золотых — это за то, что ты с конем тут переночуешь, а еда — особая статья.
— Да это грабеж!
— Называй как хочешь, а не нравится тут, так милости просим обратно в туман.
Кто-то из сидящих в комнате, возможно, был нанят хозяином для поддержания порядка. Джайал не мог сейчас позволить себе ввязываться в спор.
— Да, выбор не из легких, — согласился он, усаживаясь за стоящий на козлах стол подальше от поклонников Исса.
— Вот и ладно — ешь и пей па здоровье! — утешился Скерриб, ставя перед ним миску серой похлебки вместе с кружкой кислого, как уксус, пива. Вытерев сальные руки о грязный передник, он принял у Джайала еще один золотой и ретировался за стойку.
Джайал принялся за еду и питье, брезгливо морщась при этом. Он сильно проголодался, но даже и более съедобную пищу не смог бы проглотить: тревога сжимала желудок. Он рискнул всем, чтобы прийти сюда, однако без расспросов не обойтись, а они еще более усилят подозрения на его счет. Все, чего он добился за эти семь лет, может оказаться под угрозой.
На стол упала тень, и Джайал быстро поднял глаза. Поклонники Исса встали из-за своего стола и собрались вокруг него. Он впервые заметил, как они оборваны и какие у них изможденные, голодные лица. Один из них держал в руках книгу, раскрытую все на той же странице.
Самый высокий, с впалыми желтыми щеками, поросшими серой щетиной — видимо, главный у них, — обратился к Джайалу:
— Ты приехал нынче вечером?
Джайал ограничился не слишком приветливым кивком.
— Стало быть, к церемонии?
Джайал напряг мозги: что еще за церемония? Надо вспомнить детство — что там, бишь, храм Червя праздновал в этот день? Семь лет со дня битвы, третий день зимы. Незабываемый день. Может, церемония имеет какое-то отношение к битве?
Но недоумение Джайала, должно быть, уже отразилось на его лице, ибо вступивший в разговор паломник грохнул перед ним на стол свою книгу в кожаном переплете. Страницы были желты и источены червями. Остроконечные буквы лились по ним чернильными волнами.
Достаточно было беглого взгляда, чтобы узнать в фолианте Книгу Червей — священное писание Исса. На полях стояло сегодняшнее число, и паломник указал на него пальцем.
— Это дата битвы на болотах, — сказал ему Джайал, надеясь покончить с этим вопросом.
Губы паломника сложились в мрачную улыбку:
— И не только ее — прочти, что здесь написано.
Джайал перевел взгляд на строки книги. Это было пророчество, изложенное туманным языком, отличающим как Книгу Червя, так и ту, что Джайал изучал в годы своей юности, — Книгу Света. Он прочел:
Вы, жители грядущих времен, узрите силу Червя, что поднимется с востока, из стольного града Тире Ганда, и падет Червь на трескучее Пламя Тралла и угасит его в сей день. Семь лет еще будет жить Червь, и власть Живых Мертвых будет расти, но ровно через семь лет, день в день, гонг поднимет спящих из могил их, и будут они пировать до захода луны. И так погибнет город Тралл.
— Невеселое пророчество! — пробормотал Джайал.
— Ты что ж, прежде не слышал о нем? — подозрительно спросил старшина паломников.
— Слышал, конечно... Просто забыл, что как раз сегодня срок... — кое-как выкрутился Джайал.
Старшина с шумом захлопнул книгу, оглянулся на своих спутников и сказал Джайалу:
— Сейчас мы пойдем к ближайшему входу в катакомбы. Согласен ты идти с нами?
— Зачем?
— Чтобы предложить свою кровь восставшим из могилы, зачем же еще?
— Но отчего ты так уверен, что этот гонг прозвучит?
— А разве битва не произошла точно в предсказанный срок? — осклабился паломник. — Гонг существует, незнакомец: мы видели его своими глазами в подземельях храма. Кто-то ударит в него сегодня, и умершие вернутся к нам вновь.
Голова у Джайала шла кругом; меньше всего он ожидал подобного приглашения. Отказ только усугубит подозрения против него. Но не может же он терять ночь, отправившись с этими фанатиками в их безумный поход, как ни опасно им отказывать.
— Я приду к вам позже, — сказал он наконец. — По правде сказать, я приехал сюда, чтобы кое-кого отыскать здесь, — а после я присоединюсь к вам. — Старшина нахмурился, не слишком довольный таким ответом, но все-таки дал Джайалу указания, где их найти. Джайал знал это место: мрачная, ведущая в катакомбы дыра на полпути до подножия утеса. Он пообещал явиться туда до полуночи, рассудив, что вряд ли кто из паломников протянет так долго в кишащем вампирами городе и некому будет заметить его отсутствие.
Старшина хотел сказать еще кое-что, но тут явился хозяин с новым кувшином пива, намереваясь, без сомнения, вытрясти из Джайала еще сколько-нибудь. И поклонники Исса, познавшие, видимо, на себе алчность трактирщица, поспешно ретировались.
Скерриб проводил их кислым взглядом — они явно не относились к числу щедрых гостей — и с заискивающей улыбкой обратился к Джайалу:
— Еще пивка?
— Нет, — твердо ответил тот. Напряжение все больше овладевало им. Надо получить сведения, какие удастся, и как-то убраться отсюда: задерживаться здесь опасно. — Но ты еще можешь кое-что получить с меня, — сказал он, понизив голос. — Помнишь вопрос, который я тебе задал?
— Как не помнить! — вскричал Скерриб куда громче, чем хотелось бы Джайалу, и, не успел молодой человек его остановить, обратился к гостям:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65