— Совершенно верно, — согласился полковник.— Так позвольте действовать мне. Я его разбужу, одену, и он последует за нами. Вот увидите.И Жан нежно позвал ребенка.— Гектор!Ребенок проснулся и начал звать мать.— Мой милый маленький Гектор, — сказал ласковым голосом Жан, — меня послала мама Наика.— Где же мама Наика? — спросил ребенок.— На балу, она танцует.— Ах, да, — пробормотал ребенок, — она веселится с мамой Бертой, а меня уложили спать… а мне совсем не хотелось спать!— Ну, так они послали меня за вами. Хотите одеться?— А ты оденешь меня?— Да.Жан взял ребенка на руки, поднял его с кроватки и проворно одел.— Теперь, — сказал он ему, — пойдемте. Полковник, все время стоявший в тени, вышел первый и прошел на площадку.Жан следовал за ним, ведя за руку малютку.— Однако, — спросил Гектор, — куда же ты меня ведешь? Разве мы идем не в парк?— Да, в парк, — отвечал Жан. — Но сначала я хочу показать вам отличную лодку.— Лодку! А где же эта лодка? — спросил в восторге ребенок.— Внизу, у скалы. Идемте.И так как ребенок шел недостаточно быстро, то слуга взял его на руки и начал спускаться по лестнице, которая вела к морю. Внизу, у лестницы, лодка ждала похитителей и ребенка.Жан прыгнул в лодку.— Куда мы едем? — спросил снова Гектор.— Мы прокатимся по морю, — сказал Жан и спросил полковника:— Полковник, когда мы приедем в Париж, что прикажете сделать с ним?— Жди моих приказаний, — ответил последний. Лодка отчалила и выехала в открытое море, а полковник медленными шагами вернулся в Керлор.Когда он дошел до площадки, то остановился на минуту, чтобы взглянуть на лодку, увозившую ребенка, быть может, навсегда, в то время, как мать танцевала, и злая улыбка, иногда появлявшаяся на его губах, исказила его лицо.«Теперь, — подумал он, — у меня самый лучший залог… один ребенок за другого! Я могу, гордо подняв голову, потребовать счастья для моего Армана!».Лодка быстро мчалась по направлению к Кемпену. Недалеко от города похитителя ожидала почтовая карета, которая должна была доставить его и ребенка в Париж.— Теперь, — сказал полковник, когда лодка исчезла вдали, — очередь за графом Степаном!Он спустился в парк, где молодой русский обегал все аллеи, отыскивая его.Это ожидание несколько успокоило графа; его лихорадочное раздражение перешло в холодный и сдержанный гнев, который так свойствен всем людям севера.Полковник угадал по его бледности, что вызов был сделан, и быстро направился к нему.— Полковник, — вполголоса сказал граф, — отойдемте в сторону… на одно слово…— Бог мой! Что с вами?— Ничего.— Вы бледны…— Вы находите? Есть у вас здесь шпаги?— Что? — спросил полковник, притворяясь глубоко удивленным.— Шпаги, — повторил граф.— Зачем? О, Господи!— Я хочу драться.— С кем?— С де Ласи.— С бароном или маркизом?— С маркизом. Я оскорбил его… Мы будем драться насмерть.— Вы его оскорбили?— Да, и он ждет меня… на скале.— Как? Сейчас?— Сейчас.— Вы оскорбляете во время бала в доме баронессы ее гостей!..Граф сильно сжал руку полковника.— Она сама всему виною, — сказал он, задыхаясь. — Она вызвала во мне ревность… и я ненавижу маркиза всеми силами души.— В таком случае, — холодно заметил полковник, — вы правы, его следует убить.— Шпаги! — повторил граф.— Пойдемте, — сказал полковник. — Керлор — старинный замок, и мы найдем здесь рапиры всех веков.Действительно, в Керлоре был зал, названный покойным бароном де Болье оружейным, где было собрано всевозможное оружие всех эпох: от мушкета до пистонного ружья, от шотландского палаша до современной фехтовальной шпаги.Сюда-то полковник привел графа Степана и сказал ему:— Выбирайте!Граф снял пару фехтовальных шпаг, попробовал сталь и сделал ими несколько движений в воздухе.— Теперь, — сказал он, — будьте моим секундантом.— Хорошо.— Повторяю вам, что между мною и маркизом дуэль эта будет насмерть.— Отлично! Но кто же будет секундантом маркиза?— Вы же.— Как я?— Он сам предложил мне это. «Одного секунданта вполне достаточно, — сказал он, — в таком случае не будет ни шума, ни скандала».— Маркиз прав. А где назначено встретиться?— Он выбрал площадку скалы, в ста шагах от замка. Он, ждет меня там.— Я знаю это место.Полковник и граф вышли из Керлора и пошли по тропинке к месту, назначенному Гонтраном. Последний уже дожидался их.Ночь была ясная; луна ярко освещала море.«Вот прекрасное время для смерти, — подумал полковник, дьявольски улыбаясь. — Для госпожи Сент-Люс настанет трагическое утро после бала: граф мертв, Гектор исчез… Арман будет отомщен!».Он шел впереди, держа шпаги под мышкой; граф следовал за ним и вследствие какой-то необъяснимой странности человеческого ума и сердца за час перед тем этот кипевший гневом и жаждавший мести человек теперь был погружен в меланхолию, сожалел о прошлом, думал о любви и жизни. Он шел, склонив голову и жадно вдыхая свежий ночной воздух.«Я должен убить маркиза, — говорил он себе, — потому что не хочу умереть».Полковник обернулся к нему.— О чем вы задумались, граф? — спросил он.— Я думаю, — сказал тот, вздрогнув, — что главная тайна жизни — это смерть. Кто знает, буду ли я жив через час?— Вы с ума сошли? Высчитывать шансы умереть, идя на дуэль, по-моему, непростительная глупость.— Ах! — вздохнул граф. — Я не думаю, что на свете есть человек храбрее меня. Однако какое-то странное чувство волнует меня…— Какое?— Мне кажется, что на мне должна оправдаться пословица: «Когда двое дерутся из-за женщины, то всегда бывает убит тот, кого она любила первым».Полковник пожал плечами.— Знаете ли, — продолжал граф Степан, — прошла только неделя после моей последней дуэли.Полковник вздрогнул.— Вы дрались? — поспешно спросил он.— Да.— Где?— В Париже.— С кем?— С молодым человеком, искавшим случая поссориться со мною за две недели перед тем, с которым случай столкнул меня в Опере.Полковник вдруг остановился посреди тропинки и обернулся к графу. Он побледнел, как смерть, и мрачное предчувствие овладело им…— Вообразите, — продолжал граф, — мне необычайно повезло на этот раз; молодой человек чуть не убил меня…Полковник едва переводил дыхание. Они стояли всего в нескольких шагах от места, где ожидал их Гонтран.— Скорее, граф, — закричал маркиз, — я жду вас уже двадцать минут!Эти слова заставили полковника и графа продолжать путь. Однако встревоженный полковник внезапно спросил своего собеседника:— А! Так вас чуть не убили?— Да.— Каким образом?— Мы дрались на пистолетах и должны были стрелять, идя друг другу навстречу… Я выстрелил первый…Полковник вздрогнул.— И… вы его убили? — спросил он с расстановкой, как будто каждое из этих четырех слов раздирало его горло.— Нет… я сделал два выстрела… Но он все шел ко мне. Вздох облегчения вылетел из груди полковника, и граф заметил наконец, какой интерес возбуждает в нем его рассказ.— Что с вами, полковник? — спросил он его.— Со мною? Ровно ничего.— Вы бледны и взволнованны…— Нет, нет; однако, продолжайте…В это время они подошли к Гонтрану, который им поклонился.— Тысячу извинений, — вежливо обратился он к русскому, — я чуть не потерял терпение; теперь уже полночь, гости баронессы разъезжаются, и дядя заметит мое отсутствие.— Я к вашим услугам.Полковник обернулся к Гонтрану, который также заметил его бледность и растерянность.— Граф, — сказал он, — рассказывал историю, сильно заинтересовавшую меня. Вы позволите ему докончить ее?— С удовольствием, — согласился маркиз.— Итак, — продолжал полковник, — после двух выстрелов вы не были ранены?— Нет, но это случилось против желания моего противника.— Как?— А вот увидите, — сказал граф. — Мы дрались за женщину.Полковник снова вздрогнул.— Я был избранником, а ему изменили.— Сударь! — резко прервал его полковник, — не угодно ли вам назвать имя вашего противника.— Зачем?— Затем, что я, мне кажется, знаю его.— Вы?— Да я.— В конце концов, я не вижу необходимость скрывать. Его зовут Арман Л…Полковник побледнел, как смерть.— Дальше? Дальше? — прохрипел он.— Честное слово! — добавил граф. — Я думал, что буду убит. Молодой человек подошел ко мне, приставил пистолет к моей груди и сказал: «Вы не поедете в Бретань».— Вышла осечка? — спросил Гонтран, понявший теперь, какое значение имел для полковника этот рассказ.— Нет, — ответил граф, — в ту минуту, когда он должен был выстрелить, он упал.Полковник вскрикнул. На этот крик граф внезапно обернулся и увидел, как громом, пораженного полковника.— Негодяй! — закричал тот громовым голосом. — Негодяй, это был мой сын!И, оттолкнув подбежавшего к нему Гонтрана, он сказал ему:— Я сам убью этого человека, я!И прежде чем удивленный граф успел произнести слово, сделать движение или крикнуть, полковник выпрямился во весь рост, глаза его метнули молнию, губы искривились, и он смело взглянул на него.Одною рукой он бросил шпагу к ногам графа, а другою ударил его по щеке.— Убийца! — крикнул он ему. — Посмотрим, кто победит… Отец отомстит за сына!Положение дела изменилось для Гонтрана. На этот раз не он рисковал жизнью ради ассоциации, а полковник, глава общества «Друзей шпаги», которого чувство отца и отчаяние заставило схватиться за шпагу.Величественным и потрясающим зрелищем явился этот поединок на скале, нависшей над морем, среди спокойной и благоухающей ночи, где все влекло к жизни.Из противника Гонтран обратился в секунданта.Полковник тотчас же начал бой. Граф, за минуту перед тем любивший его как старинного друга своего отца, как отца любимой им женщины, получив пощечину и услыхав яростный и полный глубокой ненависти крик полковника, ответил ему таким же взрывом негодования.— Мне нужна ваша кровь, — сказал он ему. — Вся ваша кровь за эту пощечину!— А! — вскричал полковник, нападая на графа. — А, ты думал, что я отец баронессы! А, ты поместил меня к ней! Но ты не знал, подлец, ты не знал, что я собирался растоптать своими ногами ее, эту женщину, которая разбила сердце моего ребенка! Ты не знал, что я уже давно приговорил тебя к смерти! Ты не знал этого… убийца!Полковник, несмотря на свою ярость, сохранил присутствие духа и наносил удары графу с каким-то необычайным остервенением.Граф кричал от злости и защищался с энергией отчаяния, но шпага полковника постоянно отражала его шпагу и всегда находила дорогу к его груди. Покрытый кровью, изнуренный, испуская рев раненого зверя, он отскакивал, стараясь избегнуть шпаги мстителя, но шпага настигала его, касалась его руки, плеча, груди. Полковник обратился в палача, пытающего свою жертву.Наконец он загнал графа на край скалы, на два шага от пропасти, и здесь продолжал поражать его. Скала, возвышаясь на сто футов над морем, оканчивалась небольшой площадкой, а у подножия ее бурлил океан, готовый поглотить того из сражающихся, который будет побежден.Инстинкт самосохранения заставил графа напрячь последние силы, и он во что бы ни стало захотел убить полковника.Но полковник не растерялся, не отступил ни на шаг и сказал своему врагу:— Пора кончать. Убийца, ты сейчас умрешь! Полковник сделал шаг вперед и быстро нанес удар в грудь графа. Шпага пронзила молодого дворянина насквозь, и полковник увидал, что у раненого уже наступает предсмертная агония. Он выдернул шпагу… Тогда граф громко вскрикнул и навзничь упал в пропасть.Гонтран услыхал глухой шум, раздавшийся из глубины океана. Морские волны поглотили труп графа Степана.Полковник отбросил свою шпагу. И маркиз увидал, как этот человек, только что кипевший гневом, упал на колени и, закрыв свое смертельно побледневшее лицо руками, зарыдал и проговорил:— Сын мой, сын мой!Каменное сердце было наконец разбито. XLI В это время бал приходил к концу. Каждую минуту стук выезжавшей из ворот Керлора кареты извещал об отъезде кого-нибудь из гостей.Парк начал пустеть, и скоро остались только наиболее близкие знакомые баронессы Сент-Люс. Старый шевалье де Керизу, почувствовавший желание отдохнуть вследствие приступа ревматизма и дневной усталости, приказал подать свою карету.Начали искать графа Степана. Но граф исчез. После безуспешных поисков по парку виконт де Керизу спросил дядю, как же им поступить.— Честное слово, — отвечал старый дворянин, эгоист, как и все пожилые люди, — самое лучшее уехать. У графа есть верховая лошадь, он нас догонит.«Или останется здесь», — подумал виконт, знавший о любви молодого русского и предположивший по этому исчезновению, что у него предстоит свидание с госпожою Сент-Люс.Между тем баронесса тоже начала удивляться, что не видать ни маркиза де Ласи, ни графа Степана.— Граф ревнует, — решила она, — и, верно, поссорился с маркизом.Это предположение вместо того, чтобы испугать ее, было ей приятно. Такой бессердечной женщине, как она, было лестно, что двое молодых людей ушли с бала, чтобы шпагою завоевать ее любовь. Однако, продолжая размышления, она рассчитала, что они не могут драться среди ночи; и если бы даже предположить, что один из них вызвал своего соперника, то, во всяком случае, дуэль должна состояться не раньше, как на следующий день.«Быть может, — подумала она, — граф, взбешенный моей холодностью, уже давно уехал».Но отсутствие де Ласи было труднее объяснить.Баронесса Сент-Люс, как мы уже видели, была очень капризна: она каждый день меняла поклонников. Однако ухаживания графа она принимала целый месяц, и это было уже слишком. Путешествие в Бретань было последнею главою их романа, хотя баронесса не рассчитывала на Гонтрана. Последний произвел на нее сильное впечатление. Его красота, приключения, дуэли возвели его в герои в воображении капризной и увлекающейся молодой женщины; утренняя охота поставила его на еще более высокий пьедестал. Два раза, благодаря случайности, граф Степан должен был разыграть в его присутствии второстепенную роль, а этого женщина никогда не прощает любимому человеку.— Если кто не охотник, тот не должен охотиться, если же видишь любимую женщину в опасности, то хоть загони свою лошадь, но приезжай вовремя, чтобы спасти ее. Это вполне логичное рассуждение баронессы Сент-Люс объяснило ее поведение в течение дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72