Он видел, как из-под юбки медленно, словно два наглых, высунувшихся языка, появляются красные туфли, и, сжав кулаки, вскочил на ноги. Под коленом той самой ноги, на которое он встал в качестве выражения своих добрых намерений, остались две маленькие складки.
– Черт бы тебя побрал, Эбби! Чего ты от меня хочешь? – закричал он. – Я говорил тебе прошлой ночью, что уеду, и я уезжаю! Не думай, что я не знаю, почему ты одела эти... эти... туфли для проститутки! Но это не сработает. Ты не заставишь меня поверить в то, что ты теперь женщина легкого поведения, потому что чтобы стать ею требуется больше, чем одна ночь с мужчиной! Ты получила, чего хотела, так что не делай из меня падшего человека. Подрасти, Эбби! Подрасти и пойми, что каждый из нас частично прав и частично не прав, и то, что ты делаешь, не осуждается в этом мире!
Абигейл, не спуская глаз с колен Джесси, невинным тоном проговорила:
– Что за стыд, мистер Дюфрейн, вы помяли штанину своих безупречных павлиньих штанов.
– Ладно, Эбби. Делай по-своему, но только не строй из себя дурочку, вышагивая по Мэйн-стрит в этих чертовых красных туфлях!
В этот момент от двери послышался жалобный голос:
– Мисс... мисс Абигейл, у вас все хорошо? Из проема, испытывая тревожное чувство от того, что он уже однажды видел такую сцену, выглянул Дэвид Мелчер.
Мисс Абигейл, открыв от изумления рот, пулей вскочила с места. В ее рот в первую секунду можно было безо всякого труда засунуть обе красные туфли. Потом она собралась с духом и пролепетала:
– М... мистер Мелчер... как... как давно вы с... стояли здесь?
В ее сознании эхом пронеслись безумные замечания Джесси о женщинах легкого поведения и беременности.
– Я вошел только что. А как долго здесь находился он?
Но в присутствии Джесси Дюфрейна о нем нельзя было говорить, как о деревянном истукане. Повернувшись к двери, он заговорил ледяным, вызывающим тоном.
– Я находился здесь с момента вашего ухода, Мелчер, ну и что из этого?!
Дэвид пронзил его взглядом, полным ненависти.
– Я буду разговаривать с вами за столом переговоров в полдень, ни минутой раньше.
Я пришел сюда, чтобы повидать мисс Абигейл, я полагал, что вы освободили ее от своего присутствия намного раньше, особенно учитывая то, что вы, очевидно, достаточно поправились, чтобы устраивать третейский суд.
Дюфрейн с яростью одернул манжету и уверенным тоном выразил свое согласие:
– Значит, как вы сказали, в полдень.
Он пошел в спальню, чтобы взять свои немногочисленные вещи, и оставил Абигейл наедине с ее потрясением.
Он знал! Он знал! Он все время знал! Он знал с того момента, когда приходил Джим Хадсон, знал, что Дэвид вернется на Разъезд Стюарта. Он знал это, так как сегодняшняя встреча была назначена между ними, очевидно, для выяснения обстоятельств стрельбы на поезде. Этот напыщенный, тщеславный остолоп знал, что он не был последним шансом Абигейл, и все же украл ее невинность, зная, что Абигейл никогда не отдалась бы ему, зная о грядущем возвращении Мелчера. Не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, что Дэвид Мелчер не возьмет себе в невесты поруганную женщину. Мисс Абигейл хотелось подлететь к Джесси Дюфрейну и измочалить его, обрушить яростные обвинения в том, как он воспользовался ее неведением, хотя мог просто сказать правду, и Дэвид мог бы быть ее!
Мелчер видел гневное выражение на лице мисс Абигейл, но не мог и представить, что на сей раз сказал сквернослов Дюфрейн, чтобы так разозлить ее. Мисс Абигейл, судя по всему, снова взяла себя в руки, повернулась и сладким голосом пригласила Мелчера:
– Пожалуйста, входите, мистер Мелчер.
– Спасибо.
Он пошел в гостиную, неся трость ее отца; как раз в этот момент, держа туго свернутые штаны и револьвер в одной руке, из двери спальни вышел Джесси.
– Значит, ваш человек прибыл в город? – безразличным тоном полюбопытствовал Мелчер.
– Он приехал вчера, – ответил Дюфрейн, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – А ваш?
– Он ожидает на станции телеграммы о том, что можно приезжать.
Дюфрейн один раз резко кивнул. Он чувствовал, что глаза Эбби буравят его спину холодным, яростным взглядом. Он повернулся и натянуто сказал:
– До свиданья, мисс Абигейл.
К ней внезапно вернулось ненависть, которую она чувствовала к Джесси Дюфрейну в то утро, когда из-за него потеряла Дэвида. Теперь уже было не важно, что уходил Джесси, а Мелчер оставался, он опять был для нее потерян. С тем же успехом Джесси Дюфрейн мог поднять свой револьвер, прицелиться и застрелить Дэвида Мелчера прямо в лоб.
Джесси прочитал по лицу Абигейл, что отвергнут этой женщиной, и его начало мучить чувство вины.
– И вам того же... мистер Дюфрейн!
Его взгляд на секунду встретился с ее глазами, потом он развернулся на пятке, обогнул Дэвида Мелчера и хлопнул дверью. После него остался запах крема для бритья, причиняя Эбби новые страдания.
– Ну что ж, по крайней мере, он обращается с вами уважительно, – натянуто заметил Дэвид.
Абигейл, наблюдая за тем, как Джесси, прихрамывая, удаляется по улице, пробормотала:
– Да... да, вы правы, – хотя ей неимоверно хотелось сказать что-либо саркастическое.
Дэвид прочистил горло. – Я... я возвращаю трость вашего о... отца, мисс Абигейл.
Она не ответила. И он повторил:
– Мисс Абигейл?
Она рассеянно повернулась, с трудом прерывая свои размышления о Джесси Дюфрейне.
– Я рада, что вы так сделали, мистер Мелчер, очень рада. Не потому, что я хотела, чтобы вы вернули трость, а потому, что это мне дало возможность снова увидеться с вами.
Он покраснел, удивленный ее прямотой, не сочетавшейся с той мисс Абигейл, с которой он разговаривал последний раз. Кроме того, ему показалось, что он услышал в ее голосе какую– то надтреснутость, которой раньше не было.
– Да, ну... я... мне надо было вернуться на Разъезд Стюарта на встречу, на которой мы попробуем установить, кто виновен во всем происшествии на поезде.
– Да, я услышала об этой встрече только утром. Как ваша нога?
Он посмотрел на ногу, потом поднял взгляд обратно.
– Ощущение неудобства пропало. Хромота – пока нет.
В голос мисс Абигейл наконец вернулась привычная заботливость.
– Ах, я так сожалею. Возможно, через некоторое время она тоже пропадет.
Но она припомнила, как доктор говорил, что Дэвид будет хромать всю оставшуюся жизнь.
– Я вижу, вы... получили подарок, который я послал, – запинаясь, проговорил он.
Теперь пришла очередь мисс Абигейл посмотреть себе на ноги. «Господи! – подумала она. – Угораздило меня надеть их как раз к его приходу!» – На ваших ногах они выглядят еще прекраснее, – сказал Мелчер, понятия не имея, какое неприятие вызывают эти туфли, а мисс Абигейл, добрая душа, не могла разочаровать его.
– Они прекрасно сидят, – сказала она довольно правдиво, приподняв свою юбку на несколько дюймов. – Я хотела поблагодарить вас, но у меня не было адреса, по которому я могла бы вас найти.
Подняв глаза, она увидела, что Дэвид Мелчер испытывает крайнее замешательство от того, как она показала свои лодыжки. Она поспешно опустила юбки. Как быстро можно забыть о благопристойности после даже коротких встреч с таким проходимцем, как Джесси.
– Вы должны простить меня за грубые манеры, мистер Мелчер. Пожалуйста, садитесь, – она указала на канапе, а сама села на стул рядом. – У меня было утомительное утро и из-за этого, боюсь, позволила себе некоторые вольности. Пожалуйста... пожалуйста, садитесь. Хватит обо мне. Что нового у вас? Вы снова собираетесь продавать туфли, как только завершится сегодняшняя встреча?
– Надеюсь... вообще-то по правде говоря... я думал провести... скажем, парочку дней з... здесь, на Разъезде Стюарта. Я заказал комнату, в, а-а, гостинице и отослал туда свои вещи. У меня уже есть большая партия обуви... она ждет меня в Денвере. Думаю, я мог бы поискать несколько новых рынков сбыта для нее прямо здесь и в соседних городах.
– В таком случае, возможно, вы будете свободны сегодня вечером, чтобы почтить меня своим визитом и сообщить итоги встречи. Мне, конечно, очень интересно, так как вы и... – ей было трудно произнести снова его фамилию, – ...мистер Дюфрейн оба были под моим присмотром.
– Да, – немного скованно произнес Дэвид. – Я... мне бы тоже... тоже очень хотелось почтить вас визитом, конечно, я понимаю ваше желание поскорее узнать новости.
– Этого хочет весь город, мистер Мелчер. Ничего подобного никогда не случалось на Разъезде Стюарта, и я уверена, что будут чесать языками. Думаю, что когда встреча начнется, любопытство горожан еще больше возрастет.
Мелчер нервно теребил пуговицы своей жилетки и, наконец, бесчисленное число раз прокашлявшись, спросил:
– Мисс... мисс Абигейл... ахм... вы не, или... были вы... ахм... у вас была репу... так сказать, в городе считают... ахм, всякое говорят...
Она в конце концов сжалилась над ним с его чрезмерной деликатностью.
– Нет, мистер Мелчер. Моя репутация не пострадала из-за того, что вы или мистер Дюфрейн были в моем доме. Полагаю, что не солгу, если скажу, что в городе достаточно хорошо знают меня.
– Конечно, – быстро вставил он, – я не имел в виду...
– Пожалуйста, – она протянула ему маленькую руку, – давайте говорить без обиняков. Это только приносит непонимание. Давайте договоримся начать все сначала как друзья и позабыть все прошлое.
Ее прямолинейность снова сбила Мелчера с толку, но он, помедлив секунду, протянул руку и взял кончики ее пальцев. Краска на его лице вновь указала мисс Абигейл насколько отличается этот человек от Джесси Дюфрейна.
– Тогда, до вечера, – сказала она мягко.
– Да... ахм... до вечера.
Он прочистил свое горло, наверное, в пятнадцатый раз, с тех пор как вошел в дом мисс Абигейл, и это внезапно стало ее сильно раздражать.
Любопытные граждане Разъезда Стюарта поняли, что что-то затевается, когда Макс задолго до 3:20 согнал Эрни с облюбованной им скамьи на веранде станции и объявил, что станция закрыта для официального дела, касающегося железной дороги.
По тротуарам распространились новости, что тот малый Мелчер с отстреленным пальцем зарегистрировался в Албертс-Хотел вместе с каким-то щеголем в костюме в желтую клетку. Они узнали также, что какая-то разодетая железнодорожная шишка находится в городе со вчерашнего дня. Кроме того, не было секретом, что один из обителей дома мисс Абигейл ходил сегодня утром в город и купил тот сказочный костюм, на который все они таращились через окно галантерейного магазина Холмса. А когда они увидели, как этот человек хромал по улице, уже в костюме, слухи поползли с удвоенной силой.
– Что ж, если он не дорожный грабитель, как вы думаете, кем он может быть? И что, по вашему мнению, произойдет на станции?
Но все, что удалось вытянуть из Макса, так это то, что представитель железной дороги назначил здесь встречу.
Макс выбил пыль из обивки дубовых стульев и поставил их вокруг импровизированного стола, сделанного из грубых досок, закрепленных гвоздями на двух бочонках. Станция еще не успела обзавестись настоящим столом. А разодеты все будут, как пить дать. Макс, стараясь угодить, подобрал с доски щепку. Что бы здесь ни намечалось, подумал он, выглядит по-настоящему солидно. Поэтому он принес кувшин с четырьмя стаканами и наполнил их водой из гигантского подвесного бака на путях, откуда паровозы брали воду для своих нужд.
Четверка сошлась возле станции в одно и то же время. Вместе они выглядели, как радужная форель. Среди них был и Джеймс Хадсон в бордовом деловом костюме. Он пожал Максу руку.
– Хорошая, чистая станция здесь у вас, Смит.
Он моментально завоевал симпатию Макса. Джесси Дюфрейн появился в костюме цвета голубого чирка, на который даже Макс глазел в магазине Холмса. Когда Хадсон представлял Максвелла Смита, он сказал:
– Смит – наш начальник станции здесь, на Разъезде Стюарта.
Дюфрейн, протягивая руку, благодушно заметил:
– Мистер Смит, это вы отказались отправить меня отсюда без разрешения доктора Догерти? Я должен поблагодарить вас, сэр.
Макс ответил:
– Ох, не стоит беспокоиться. – Он был чрезмерно доволен и горд собой.
Хадсон взял на себя роль главного во время взаимных представлений. Макс пытался ничего не проглядеть, особенно после того как выяснил, что мужчина в желтом клетчатом, костюме– Питер Краули, адвокат Мелчера. Но к тому моменту, когда Хадсон предложил: «Джентльмены, может быть присядем?», Макса уже не расспрашивали. От всей этой сумятицы и мешанины цветов у него закружилась голова. Ни разу в жизни он не видел сразу столько щеголей!
Джеймс Хадсон сел за стол с таким видом, будто он был сделан не из грубых досок, а из полированного красного дерева. Вся четверка, по-видимому, решила доверить ему бразды правления.
– А теперь, Краули, – начал он, – я предлагаю воздержаться от обвинений и перейти к точным фактам, касающимся обстоятельств, при которых возникла стрельба. Мистер Мелчер и мистер Дюфрейн получили увечья во время инцидиента на поезде.
– Мистер Мелчер прибыл сюда, чтобы обсудить меру ответственности, – ответил Краули. Мелчер кивнул. Дюфрейн сидел как статуя, скрестив руки на груди и прожигая его глазами. Хадсон и Краули продолжали:
– Вы имеете в виду ответственность обеих сторон или только одной? – спросил Хадсон.
– Судя по вашим словам, Дюфрейн считает мистера Мелчера тоже в некотором роде ответственным?
– Да, а разве нет?
– Он так не думает.
– Именно он первым развязал драку, в которой мистера Дюфрейна ранили.
– Он ее не затевал. Он включился в нее уже по ходу дела.
– В результате чего Дюфрейн получил почти смертельное ранение.
– От которого ваш клиент поправился, согласно записям, которые я получил от... – Краули перебрал ворох бумаг перед собой, – ...доктора Клевленда Догерти, который утверждает, что Дюфрейн, по всей видимости, полностью вылечит ногу, а мистер Мелчер будет хромать всю оставшуюся жизнь.
– Из-за чего мистер Мелчер и чувствует себя вправе получить некоторую компенсацию.
– Именно.
Краули откинулся на спинку стула.
– И во сколько он ее оценивает? – спросил Хадсон, переплетая пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58