– с надеждой спро­сила Мериэль.
– Хорошо, пойду распоряжусь, чтобы седлали лошадей, – Алан поднялся и направился к конюшне. На сердце у него стало легче, будто камень с души свалился. Мериэль могла и не знать, чего хочет сама, но ему-то это известно наверняка.
Различные чувства испытывала Мериэль на пути в Уорфилд – страх, ожидание. Прибыв в замок, путе­шественники узнали, что лорд уехал на прогулку. Никто не знал, куда он отправился и когда вернется, хотя предполагали, что поздно.
От такого известия Мериэль ужасно расстроилась. Нет ничего хуже ожидания. Усталость куда-то исчезла, и сейчас графиня излучала энергию, невзирая на долгую поездку. Как же отыскать Адриана в его обширных владениях?
Внезапно в голову пришла довольно-таки абсурдная мысль. Она подошла к сокольничей и шагнула внутрь.
– Леди Мериэль! – радостно воскликнул сокольничий, когда она поздоровалась с ним. – Хорошо, что вы вернулись, миледи. Чансон очень скучала, как и граф. Некоторые тут чесали языками, что вы бросили лорда Адриана, и теперь его светлость собираются стать монахом, но я никогда этому не поверю. Я всег­да говорил, что миледи отправилась навестить брата.
Монахом! Ошеломленная донельзя, де Вер во все глаза смотрела на сокольничего, прекрасно зная, что Адриан способен на такой поступок. Неужели имен­но по этой причине он хочет расторгнуть брак? Ста­раясь скрыть свои чувства, она натянула кожаную перчатку.
– Хочу прогуляться с Чансон, а то я совсем ее забросила.
Как хорошо ощущать вес птицы на руке. Несколь­ко минут они провели, приветствуя друг друга – одна изъяснялась на нормандском языке, другая – на птичь­ем, причем, обе прекрасно поняли друг друга. Когда Алан и Мериэль вышли на улицу, брат поинтересо­вался:
– Может, все-таки объяснишь, что задумала?
Та усмехнулась.
– Вдруг Чансон удастся отыскать лорда Адриана.
– Ради Бога, Мериэль, – Алан улыбнулся. – Он же не заяц.
– Почему бы не попытаться? Я сойду с ума, если буду сидеть и ждать, – она вскочила на свежую ло­шадь – Розалии Первой нужно дать отдохнуть. – Тебе вовсе не следует ехать со мной, если ты устал.
Алан фыркнул и уселся в седло.
– Жизнь еще не отучила тебя от прогулок в одиночестве? Посмотри, что случилось в последние два раза.
Мериэль оставила замечание без ответа. Они по­кинули замок и оказались посреди широкого луга. Сняв колпак с головы сокола, графиня погладила шею птицы:
– Чансон, найди его для меня.
Она представила себе Адриана, каким часто виде­ла в своих мечтах: прекрасное лицо, теплота, излуча­емая серыми чудесными глазами, когда он смотрел на нее, удивительные серебристые волосы. На мгно­вение мужчина как живой встал перед глазами, и она забыла, что создала его силой своего воображения. Затем, очнувшись и покачав головой, Мериэль под­бросила сокола вверх. Взмыв, как стрела, Чансон рас­правила мощные крылья.
Продолжая думать об Адриане, де Вер, запроки­нув голову, следила за полетом сокола: «Найди его!»
Вскоре птица исчезла из виду, превратившись в едва заметную точку. Мериэль постаралась убедить себя, что это глупая и пустая затея – даже если Чан­сон поняла ее, то сможет только увидеть объект, да и то, если тот находится на открытом месте. Однако действие помогало отвлечься от мрачных мыслей и не могло причинить вреда.
Но, тем не менее, она молилась, чтобы Дева Ма­рия ниспослала ей маленькое чудо. Сокол повернул на юг, и девушка проследила за ним взглядом.
Проехав две или три мили, молодые люди остано­вились, ибо Чансон ринулась вниз по направлению к вершине холма, затем вновь взмыла ввысь. Подъехав к подножию холма, Мериэль огляделась, узнавая ок­рестности. Ну конечно, очевидно, судьба вновь при­вела их к этому месту. По крайней мере, она поблагодарила Бога за чудо. Спустившись на землю, де­вушка взяла приманку и начала подзывать сокола.
Когда Чансон вернулась, поела и признательно за­бормотала хозяйке нежности, графиня вновь надела на голову птицы колпак и вручила ее брату.
– На вершине холма есть древний каменный круг, и Адриан там. Ты можешь возвращаться в Уорфилд. Увидимся позже.
– Мериэль, – возразил Алан. – Ты никогда не образумишься.
– Не волнуйся. Я покончила с побегами. Даже если Уорфилд захочет свернуть мне шею, ему при­дется довести меня до места, где он сможет сделать это спокойно.
– Ты ведь любишь его?
Подумав о сложной, противоречивой натуре мужа, о демонах, раздиравших его душу на части, она вздох­нула.
– Может, я люблю только одну сторону его души. Не знаю, достаточно ли этого.
– Я поеду следом за тобой. Если ты увидишь лор­да Адриана, дай мне знать, и я уеду, но не раньше.
Мериэль согласно кивнула и начала подниматься по тропинке. В последний раз ей довелось быть здесь после ужасной грозы, когда она вела за собой лошадь Уорфилда, чуть не сойдя с ума от страха и отвраще­ния при мысли, что проснулась в объятиях врага. Сейчас жаркое летнее солнце нещадно палило, а под его лучами женщина добровольно шла к мужчине, который был для нее и любовником, и врагом.
Мериэль грустно размышляла над тем, что за пос­ледние несколько месяцев ее кружило и бросало, слов­но мячик в опытных руках жонглера. Довелось поз­нать любовь и ненависть, взлеты и падения, страдать от прихотей и капризов других людей. Теперь наста­ло время самой решать свою судьбу. Когда она уви­дит Адриана, все сомнения и тревоги рассеются и станет ясно, что правильно, а что нет.
Копыта лошади утопали в траве и листьях, поэ­тому Уорфилд не услышал ее приближения. Он си­дел на камне в дальнем конце круга, устремив свой взгляд в пустоту.
Повернувшись, девушка махнула Алану. Тот кив­нул и повернул коня. Теперь судьба Мериэль нахо­дится только в ее руках.
Некоторое время она рассматривала мужа, не вы­давая своего присутствия. Трудно представить, что этот спокойный человек был тем, кто безжалостно убил врага. Сейчас перед ней находился аскетическо­го вида благородный мужчина, вполне способный стать ученым или монахом. Темная скромная одежда пре­красно контрастировала с серебристыми волосами и подчеркивала изящную гибкую фигуру. Если он и мо­нах, то, несомненно, воинствующего ордена.
С трудом сглотнув, Мериэль пришпорила лошадь и подъехала к поляне. Пора решать свою судьбу.
Для Адриана каменный круг стал символом того, что произошло между ним и женщиной, которая была его женой – принуждение и дружба, страсть и от­чуждение. Сегодня он пришел сюда, чтобы прими­риться с прошлым. Все напоминало Мериэль – гру­бые камни, так восхищавшие жену, дерево, под которым они последний раз занимались любовью, даже сокол, спустившийся с неба подобно стреле.
Затем до его слуха донесся стук копыт. Подняв голову, Адриан с болью в сердце понял, что о примирении с прошлым не может быть и речи, по крайней мере, сегодня. Прямо к нему ехала Мериэль, такая красивая, такая хрупкая и серьезная, что ее вид ка­зался самым пугающим зрелищем, какое ему дове­лось видеть.
Бог знает, какое выражение появилось на его лице в первые минуты. Зачем пришла Мериэль? Для него это невыносимо. Однажды он уже дал ей свободу, в этот раз придется найти мужество снова отважиться на подобное здравомыслие.
Подавив мрачные мысли, Адриан встал.
– Здравствуй, Мериэль.
– Здравствуй, – такие пустые, ничего не значащие слова. Их взгляды встретились, но в глубине ог­ромных голубых глаз мужчина не смог ничего рас­смотреть – ни веселья, ни страха.
Уорфилд напряженно ждал продолжения. Если бы они встретились впервые, разговор было бы завязать намного проще, но между ними произошло слишком много такого, что, вполне возможно, они уже никог­да не заговорят друг с другом нормально.
Мериэль быстро спрыгнула с лошади, и Адриан понял – она не хочет, чтобы он касался ее. Графиня поступила мудро, но от ее мудрости щемит сердце. Уорфилд должен скрыть и эту боль.
Привязав лошадь рядом с жеребцом, Мериэль по­вернулась к Адриану.
– Ваше сообщение прибыло в Эвонли сегодня ут­ром. Похоже, настало время поговорить с глазу на глаз.
– Мое предложение вас не устраивает? – за то, чтобы обнять ее, Уорфилд отдал бы все на свете, но сумел остановиться в шести футах от нее. – Я не имею права отдать земли, доставшиеся в наследство от отца, но могу подарить поместья, которые приоб­рел сам.
– В этом нет необходимости, милорд. Ваше пред­ложение и без того чрезвычайно щедро, – Мериэль перевела взгляд на свое золотое обручальное кольцо. Странно, что она не сняла его. – Считаете, аннули­ровать брак возможно?
Адриан кивнул.
– Церковь определяет, что брак без обоюдного согласия двух сторон недействителен. Тем более, если вы вышли замуж в состоянии, когда не могли пола­гаться на свои чувства. Расторжение брака займет некоторое время – год или около того, если придется дойти до Рима, но это можно сделать.
Выдержав значительную паузу, Уорфилд равно­душно добавил:
– Кроме того, у вас будет возможность вновь вый­ти замуж. Или, как посчитает церковь, в первый раз.
Перед ней находился спокойный, уравновешенный человек. Невозможно поверить, что именно с ним Мериэль пережила такую бурную драму. Неужели ему действительно все равно, что стало с их браком? Или наоборот – он слишком много думает об этом? Она неуверенно сказала:
– Вы тоже можете еще раз жениться.
Адриан отрицательно покачал головой.
– Вы не давали искренних клятв во время брач­ной церемонии, но я-то давал. Я клялся и верил в свои и ваши чувства и намеревался до конца испол­нить свои обязанности и обещания. Они живут в моем сердце и умрут вместе со мной. Я никогда не полюб­лю другую женщину.
Мериэль с трудом сглотнула, раздумывая, какой истинный смысл скрывается за его словами.
– Вы станете монахом?
– Я думал об этом. Но аббат Вильям убедил меня, что мне недостает святости, нет призвания и убежде­ния. Я просто буду… продолжать жить.
Где-то под его спокойной, уравновешенной мас­кой бушевал огонь, и чтобы понять мужа, Мериэль должна коснуться этого пламени. Она шагнула впе­ред и положила руку на его плечо.
С быстротой молнии Адриан сбросил ее руку и отскочил на значительное расстояние.
– Не надо этого делать, моя дорогая, – спокойно произнес он, но в глазах горел огонь отчаяния. – Я изо всех сил стараюсь контролировать себя, но не могу отвечать за последствия, если ты будешь дотра­гиваться до меня.
Сейчас Уорфилд показал те чувства, которые так искала жена. Она поняла, что Адриан любит ее и, наверняка, слишком сильно. Достаточно ли у нее мужества и сил, чтобы понять мужа и выдержать его странную любовь?
Мериэль не могла ответить на этот вопрос и заго­ворила о другой, очень важной проблеме.
– У меня будет ребенок.
Уорфилд замер, затем, к ее ужасу, спросил:
– Мой?
Мериэль смотрела на него, не в силах отвести глаза.
– Кем вы меня считаете?! Чей же ребенок может быть, как не моего мужа?
– Простите, я не хотел вас оскорбить, – Адриан сделал невольное движение, будто пытаясь подойти к ней, но сдержался. – Просто… когда я впервые го­ворил с Бургонем о сумме выкупа, он хвастался, ка­кой страстной любовницей вы были.
Видя гримасу отвращения на лице жены, Уорфилд с болью продолжал:
– Я знаю, вы никогда не сделали бы этого добро­вольно, однако ребенок может родиться не только от любви, но и от насилия.
– Он не изнасиловал меня, но хотел, – день был долгим и утомительным, и внезапно Мериэль почув­ствовала, что ноги больше не держат ее. Она опер­лась на камень. – Ги решил, что насилие надо мной причинит вам боль, но леди Сесили становила его, не позволив совершить задуманное.
– Слава Богу, – Адриан закрыл глаза, будто не же­лая показывать, насколько ему стало легче. – Этот долг я должен вернуть леди Честен. Я очень рад, счастлив, как дитя, а вы столько всего перенесли из-за меня.
Мериэль поняла, что Уорфилд даже в минуты гнева и в разгар своего наваждения и пальцем до нее не дотронулся. Только Бургонь научил ее, что такое на­стоящий страх.
– Не вините себя за все, милорд, – мягко возра­зила она. – Ответственность за насилие лежит толь­ко на том человеке, который совершает его.
– Да, но если бы не я, вам не пришлось бы нахо­диться в Честене, – де Лэнси вздохнул. – Конечно, это был глупый вопрос с моей стороны. Даже если бы Ги… был бы отцом ребенка, вы еще не могли знать об этом – прошло только две недели. Я признаю ре­бенка своим законным наследником, и его права не будут ущемлены расторжением брака. Вы позволите мне взять его, когда он вырастет?
– Конечно, – сумела выдавить Мериэль. Сейчас граф вновь превратился в вежливого, но холодного незнакомца. В нем не было ничего от властного лор­да или нежного возлюбленного.
Адриан отвернулся, глядя на самый высокий ка­мень.
– Когда вы умирали, я поклялся подчиняться вам во всем, потакать всем прихотям. Скажите, вы хоти­те, чтобы мы расстались друг с другом?
Глядя на его точеный профиль, Мериэль мягко сказала:
– Я хочу узнать, кто ты на самом деле, Адриан. Находясь в Честене, я начала понемногу вспоминать, что случилось после несчастного случая.
Адриан напрягся, но на жену так и не взглянул.
– Что же ты вспомнила?
Она густо покраснела от воспоминаний страстных моментов любви или того, как выкрикивала его имя в минуты острого наслаждения.
– Я помню выздоровление, наши нежные отноше­ния и свадьбу. Думаю, вспомнила почти все. Но, хотя картины, вставшие перед глазами, яркие и живые, не могу поверить, что все это случилось со мной.
Мериэль задумалась, пытаясь понять, о чем хочет сказать и как это выразить.
– Кажется, что женщина, которая вышла за тебя замуж, отделена от меня стеклянной перегородкой, похожей на окно в твоей комнате. Я знаю, что люби­ла тебя, но эти чувства кажутся нереальными, как будто это совсем другая женщина, а ты совсем дру­гой мужчина, не тот, кто запер меня в замке, и не тот, кто напугал до смерти, зарезав Ги Бургоня, как ягненка. Ты был таким добрым, таким нежным… – ее голос задрожал. – Никогда не думала, что на свете может жить такая любовь и такая нежность.
Мериэль зашагала в сторону каменных кругов и прислонилась к одному из камней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48