Агнесса пожала плечами.— Ничего.— Ты так любишь заниматься хозяйством? — сказала Гейл, наблюдая, как Агнесса стирает белье. Оно было тонким и изящным, оставшимся с прежних времен, еще не успевшим износиться. Теперь Агнесса, конечно, не смогла бы купить такого. Гейл глядела с интересом: это приоткрывало завесу над тайной, почему Джек живет с Агнессой; он казался мисс Маккензи симпатичнее и приятней своей избранницы. Видно, она не так проста, как думается!— Я делаю это, потому что так нужно.— А я вот так не могу!Она посидела молча, потом махнула рукой и отвернулась. Заметив это, Агнесса оставила работу и подошла к соседке.— Что-нибудь случилось? Гейл! — мягко позвала она.— Нет! Просто надоело все. Скука. Даже вы ко мне не зайдете: ни ты, ни Джек.— Джек работает, а я…— Агнесса запнулась, подумав, что у нее просто не было такого желания.— А, все равно! — не дослушав, произнесла Гейл. — Чтобы у меня изменилось настроение, нужно просто уехать отсюда, а больше тут ничем не поможешь!Агнесса так и не вернулась к своей работе, не считая удобным заниматься этим при посторонних. Гейл же встала, подошла к камину и заметила стоящий на каминной полке портрет в скромной рамке.— Это что за парень? — спросила она, взяв портрет в руки. Потом взглянула на Агнессу. — Твой брат?— Мой отец.— Отец? Ему тут от силы лет двадцать пять.— Да, он погиб молодым.— Жалко. Глаза у вас совсем одинаковые… А я своих родителей сто лет не видела. И не пишу с тех пор, как уехала из дома. Отец, может быть, умер… Младшая сестренка школу окончила…— Ее голос был печален, но говорила она спокойно, а выражение лица оставалось безразлично-пустым.Она поставила портрет на место и умолкла. В это мгновенье она показалась Агнессе покинутой, как те блеклые огни на покрытой снегом равнине.— И вы никогда не вернетесь туда?— Нет. Я им теперь не нужна… такая.А Агнесса вспомнила серый особняк, который так и не стал для нее домом. Она отправила несколько писем Терри, впрочем, сильно сомневаясь в том, что они достигнут адресата. Извинялась за внезапный побег, старалась успокоить служанку, писала, что вполне довольна своей судьбой, а что касается трудностей, так это — явление временное, и выражала надежду на то, что они когда-нибудь увидятся. Теперь она, пожалуй, хотела бы написать и Аманде, но что?.. Она так и не смогла придумать.— О чем задумалась? — услышала она голос Гейл и встрепенулась.— Так, ни о чем.— Ни о чем? Послушай, Агнесса, я задам тебе один вопрос, можно?— Пожалуйста.— Почему вы не обвенчаны с Джеком?Агнесса подняла глаза. Гейл улыбалась столь же естественно, как и в первую минуту их знакомства.— Я не хочу говорить об этом, — твердо произнесла Агнесса, с отчуждением глядя на Гейл.— Не обижайся. Прости. Я такая дурная, вечно говорю все напрямик, особенно когда чего-то не понимаю.— Я не сержусь, — коротко ответила Агнесса. — Просто не хочу об этом говорить, — повторила она.— Не будем, — заверила Гейл и тут же добавила: — Только есть такие вещи, о которых стоит позаботиться, особенно женщине. Ведь если у тебя, скажем, родится ребенок, он будет считаться незаконнорожденным, верно? Ты думала об этом?— Нет, — прошептала Агнесса, не глядя на нее.— Подумай.Агнесса молчала. Она знала, что Гейл права. Она не чувствовала себя готовой к материнству, но они с Джеком вместе уже полгода, и ребенок может родиться, хотят они этого или нет. Джек сам незаконнорожденный, вряд ли он пожелает, чтобы так же вступили в мир его сын или дочь! И Агнесса решила при случае поговорить с ним на эту деликатную тему.— А знаешь, зачем я пришла? — неожиданно сменив тон, сказала Гейл. — Ты не желаешь пройтись по поселку? Я не хочу идти одна, может, составишь компанию?— Пойду, — вопреки своим размышлениям отвечала Агнесса, — только мне нужно закончить дела.— Ладно! — согласилась Гейл. — Я не буду тебе мешать. Когда справишься, зайди за мной!На том они и расстались.Не прошло и часа, как Агнесса и Гейл были в центре поселка. Обе одетые в полушубки: Агнесса — в серый, Гейл — в рыжий, на ногах высокие сапоги; рядом важно вышагивал Керби — крепко намотала на руку поводок, предупреждая попытки пса своевольничать. Впрочем, при желании Керби мог спокойно утянуть за собой и трех таких хозяек.У салуна, как всегда, собиралась толпа. Девушек задевали, слышались шутки и смех. Гейл то и дело окликали по-приятельски с разных сторон, она едва успевала отвечать на приветствия. Мимо пронесся всадник на вороном коне; увидев Гейл, он остановился и, развернув лошадь, подъехал к девушкам. Всадник этот был совсем еще молод, не старше Агнессы; одетый не без франтовства, он непринужденно сидел на легконогой капризной лошадке, сдерживая ее твердой рукой. У него было тонкое бледное лицо надменного красавца, баловня судьбы и любителя развлечений. Из-за пояса всадника выглядывал изящный револьвер без кобуры.— Добрый день, мисс Гейл! — крикнул он с коня.— Привет, Генри!— Что это с вами за куколка? — продолжал он. — Может, познакомите?Гейл махнула рукой.— Обойдешься! — произнесла она сквозь зубы, даря ему улыбку. — Проезжай давай!— Как знаете! Счастливой вам прогулочки! — бросил он на прощание и стегнул лошадь.У входа в салун стояли двое молодцов с туповатыми лицами и яростно обсуждали подробности только что произошедшей в салуне драки. Но и они заметили девушек.— Здравствуйте, мисс Маккензи! — воскликнул один из них, а другой уставился на Агнессу; в глазах и голосе обоих читались известная почтительность и восхищение.— Здравствуйте, здравствуйте! — ответила Гейл, торопять пройти мимо. Потом проговорила негромко: — Как вы мне все, черт возьми, надоели!Когда они выбрались наконец из столпотворения, она облегченно вздохнула и пояснила Агнессе:— Это все, так сказать, приятели моего приятеля. Потому-то я и не люблю здесь бывать, что приходится встречаться с ними.— Они ищут золото?— Да они бездельники! Им больше везет, чем нормальным людям, но посмотри, что они делают со своим золотом: пропивают, проигрывают в карты…— И в сердцах закончила: — Идиоты!..— А вы бы что сделали, будь у вас золото? — спросила Агнесса.— Я? Купила бы дом, как королева… Может быть, открыла бы магазин или ресторанчик… А замуж?.. Нет, замуж я бы не вышла. Куда приятнее самой всем распоряжаться. Да и преданной жены из меня не выйдет! — Она говорила с подчеркнутой легкостью, так что Агнесса не смогла понять — всерьез или нет.Они остановились на окраине поселка, за границей которого начинался седой лес. Керби рвался с поводка, и Агнесса отпустила его.Они с Гейл обе стояли на краю снежной равнины, слушая, как вдалеке тоскливо взвывает ветер. Гейл повернулась к Агнессе; в лица их, не заслоняемые ничем, летел слипшийся хлопьями снег.— Джек — твоя первая любовь? — спросила Гейл. Черные волосы ее сдувались ветром назад, обнажая лоб и виски, и четкие линии лица казались резкими; в этой девушке скрывались страстность и сила, но одновременно какая-то непонятная опустошенность души, и оттого взгляд ее временами становился тяжелым, странно прилипающим к тому, на что смотрели эти карие немигающие глаза.— Да, — просто ответила Агнесса.— Вы очень любите друг друга?Их взгляды встретились.— Очень.— А если он вдруг тебя бросит?Агнесса молчала, и Гейл, угадав враждебность, рассмеялась недобро.— Не знаешь, как это бывает? Да, если женщина влюбляется в первый раз, то всегда думает, что этого не может быть! Но не ты первая, не ты последняя!— Вы уверены, что со мной это случится? Почему? — резко произнесла Агнесса, внезапно обретая способность защищаться.— Вовсе я не уверена, откуда мне знать! Я вот сама еще не любила никого и, наверное, не полюблю! — Она говорила громко, отрывисто произносила слова, словно злясь на кого-то и бросая кому-то вызов. — Просто жизнь отнимает у нас то, что по-настоящему дорого, а того, что могло бы сделать нас счастливыми, не дает почти никогда!Агнессе стало не по себе от этих разговоров. Она подумала об одиноких вечерах, когда с содроганием заползала в холодную постель и долго лежала, свернувшись калачиком, недвижимая, стараясь согреться, и о других вечерах, когда Джек был с нею, но это тоже не всегда доставляло радость, потому что она знала: завтра снова грядет разлука. Уже тогда она почувствовала непоколебимость влияния прошлого и будущего на настоящее, влияние событий минувших и мыслей о том, что свершится; оно было узким пространством между двумя огромными окнами, из которых лился свет. Но будущее Агнесса предсказывать не умела.Больше Агнесса и Гейл не разговаривали.В доме, куда они вскоре вернулись, девушка-служанка, подметавшая лестницу, испуганно шарахнулась то ли от расшалившегося Керби, то ли от мрачной Гейл.Девушка эта, Элси, была сиротой и чуть ли не с рождения жила на прииске. Врожденная робость боролась в ней с инстинктом начинающей кокетки, развитию которого немало способствовали наблюдения жизни: бесконечные разговоры одного и того же уровня, развлечения обитателей поселка, интересы которых редко выходили за рамки того, что успела увидеть, гуляя с Гейл, Агнесса и о чем говорила Гейл. Ум Элси находился в низшей стадии развития, но это отнюдь не мешало ее стремлению подражать увиденному. Нередко, убирая комнаты, она останавливалась у зеркала и пыталась воспроизвести то чей-то соблазнительный взгляд, то изящный поворот головы. Элси жила в мечтах о преклонении со стороны мужчин, часто и подолгу думала о тех временах, когда и она станет вдруг похожей на одну из тех надменных красавиц, вслед которым оглядываются и к ногам которых возлагают капиталы золотоискатели. Случалось, в ответ на ее жалкую улыбку некоторые мужчины с добродушной снисходительностью трепали девушку по щеке, но никому и в голову не приходило уделить большее внимание этой замухрышке: слишком уж ничтожной казалась такая подачка.Сейчас Элси смотрела на вошедших. Агнесса ей просто нравилась, хотя бы потому, что всегда держалась приветливо и иногда даже здоровалась первой, а Гейл была ее идеалом — такая красивая, независимая и, конечно же, очень счастливая,— Что встала на дороге! — Маккензи грубо оттолкнула Элен. — Пройти нельзя!Девушка, боязливо глянув, шмыгнула под лестницу. Агнесса посмотрела ей вслед.— Зачем вы с ней так? — сказала она, поднимаясь по лестнице.Гейл остановилась и, поглядев сверху вниз, насмешливо сжала губы.— Знаешь, Агнесса, я не люблю, когда у меня путаются под ногами. ГЛАВА III Прошла неделя. Агнесса понемногу привыкла к новой жизни, дому, вынужденному одиночеству в те дни, когда отсутствовал Джек. В поселок Агнесса больше не ходила, ни одна, ни с Гейл, которая перестала навещать соседку. В свободное от домашней работы время девушка перечитывала книги и мечтала, теперь уже, правда, больше о земном: о том, чтобы Джеку посчастливилось найти хотя бы немного золота.В один из таких дней, проходя по коридору, она услышала звук капающей воды. В некоторых комнатах дома миссис Бингс никто не жил: где-то слишком сильно протекала крыша, где-то были выбиты оконные стекла. Повинуясь какому-то предчувствию, Агнесса осторожно приоткрыла дверь одного из нежилых помещений и, заглянув туда, остолбенела: одну из стен избороздили мутные подтеки, в углу натекла грязная лужа, а возле другой стены стояло небольшое темное… пианино.Агнесса подошла к инструменту, подняла скрипучую крышку: почти все клавиши были целы! Если б она шла по ледяной пустыне, где нет ни травы, ни цветов, а только холод и вечный снег, и увидела бы вдруг, как из-под этого снега вылетает бабочка или стрекоза, она испытала бы почти то же, что испытывала сейчас, обнаружив в пустой заброшенной комнате пианино.Ею овладела нерешительность: она не занималась полгода, к тому же пальцы замерзли в холодном помещении. Агнесса поднесла их к губам, чтобы согреть дыханием, а сама уже слышала обрывки мелодий, уже погрузилась в мир волшебных звуков и чувств, слитых воедино в немыслимо-сладостном, волнующем вихре — сне.Для начала Агнесса сыграла несколько не очень сложных пьес, которые помнила наизусть, потом принесла ноты. Пианино звучало глуховато, пальцы деревенели от холода, но глаза Агнессы сияли, тонкая встревоженная улыбка то исчезала с губ, то появлялась вновь, неуловимая, как ветер, как тень. Свирельно-нежные трагические мелодии пробуждали в ней мысли о том, что она передумала, выстрадала или что смутно назревало в душе, ибо ничто не волновало ее, не трогало так, как музыка. Она знала: круг человеческий замкнут, что-то всегда будет тревожить душу, оставаясь за оболочкой понимания, и она, Агнесса, всегда будет пытаться приблизиться к ней, миновать ее, преследуемая теми же неведомыми силами, что заставляют людей прислушиваться к тишине или вглядываться в непроницаемую ночь.Она играла, позабыв обо всем на свете, когда в комнату заглянул Джек. Он хотел окликнуть ее, но передумал и, придержав бросившегося к хозяйке Керби, остановился возле инструмента. Он с интересом следил за мельканием быстрых пальцев Агнессы, но слух его, не избалованный музыкой, не мог различить глубины звучания сложной, насыщенной оттенками мелодии.В какой-то миг Агнесса заметила или почувствовала присутствие Джека и прервала игру.— Как это интересно у тебя получается, Агнес! — произнес он вместо приветствия, кивая на инструмент.— Тебе нравится? — взволнованно спросила она. Джек сдержанно улыбнулся и сказал:— Я в первый раз слышу такую музыку. Ты лучше сыграй мне что-нибудь попроще, чтобы… чтобы я лучше понял.Подумав, она исполнила простую пьеску.— Красиво! — подтвердил Джек и попросил играть еще, чтобы доставить ей удовольствие: он давно не видел Агнессу такой радостной и оживленной. Она не заставила себя упрашивать и вдохновенно играла, а когда закончила, Джек сказал:— Вот видишь, Агнес, теперь у тебя есть то, что ты хотела! Мне кажется, это хороший знак, скоро нам повезет и в другом.— Я надеюсь, — ответила девушка. Она не стала говорить о том, что раньше не сочла бы возможным играть на таком испорченном инструменте, что после полугодового перерыва ей необходимо много заниматься — иначе не достичь былого уровня исполнения, что ей нужны новые ноты… Она ни о чем таком не сказала, поскольку в самом деле была рада:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52