И твое состояние полной идиотки: «Хочу к сыну!» — передразнила Ева, — это что, профессиональный инфантилизм или просто ты в курсе, кто и когда?!
Далила смотрела неподвижным взглядом, стиснув зубы, сквозь работающие дворники.
В длинном коридоре Ева пристегнула дужку наручников к тяжелому стулу.
— Я хочу в туалет! — Лицо Далилы пошло красными пятнами.
— Потерпи, я быстро, только расскажу все подробно. — Ева подмигнула ей и, помедлив, проделав глубокий вдох и выдох, открыла дверь.
Она ожидала всего чего угодно — крика, тщательного выспрашивания и несчетного количества письменных объяснений, отставки и ареста, но только не полной комнаты радостно улыбающихся ей мужчин.
— Разрешите доложить… — Ева быстро осмотрела присутствующих, зацепившись за глаза Гнатюка, вытянулась по стойке «смирно».
— Проходите, путешественница! — К ней шел начальник регионального с покровительственной улыбкой. — Почему не в форме?
— Разрешите…
— Ничего, и так сойдет, присаживайтесь. Будем знакомиться.
— Валентин Мураш, МВД. — Мураш был серьезен и ничем не показал, что они знакомы.
— Василий Денисов, спецразведка. — Чистенький и веселый мальчик в безупречном костюме и галстуке с серебряным отливом слегка улыбался уголком рта.
— Ковалев Сергей! — громко отрапортовал самый высокий и строгий. — ФСБ!
— Волков Константин, частное детективное агентство. — Волков не смотрел на Еву, он был один в джинсах и ковбойке, на шее — узлом яркий шелковый платочек.
Ева, остолбенев, замерла на месте. Она ничего не понимала.
— Садитесь же, Ева Николаевна, — пришел ей на помощь Гнатюк, — разговор у нас серьезный будет.
Ева села.
Секретарь принес чай.
Когда он вышел, Ева отважилась и посмотрела внимательно на Волкова. Волков изучал тяжелые занавески на окне.
— Ева Николаевна, мы вас пригласили, чтобы представить этим молодым людям, потому что ваше досье, как бы это сказать… — Начальник регионального управления замолчал, подыскивая слова. — Соответствует требованиям той структуры, в которой эти молодые люди, которых вы видите, служат сердцем и душой. — Видя, что Ева молчит и не двигается, начальник вздохнул, словно выполнял тяжелую обязанность. — Ковалев, объясните.
Ковалев встал и сказал, что, по мнению специальной организации по искоренению преступности среди руководства страны и органов безопасности, Ева Николаевна Курганова заочно принята в члены «Белых погон».
Ева почувствовала, что с трудом сдерживает улыбку. Она испугалась истерики, сильно болела голова.
— Есть ли у вас вопросы? — поинтересовался Ковалев, серьезный и торжественный.
— Так точно. — Ева встала. — У меня будет новая форма?
В кабинете повисла тишина, Гнатюк укоризненно покачал головой, Волков перестал разглядывать занавеску и первый раз быстро и хищно пробежал взглядом по лицу Евы.
— Еще я хотела бы знать, по какому принципу происходит отбор в эту организацию по искоренению?
— Разрешите? — Улыбающийся Денисов легким движением правой руки потрепал узел галстука. — Любой член организации может рекомендовать любого из органов безопасности, разведки или охраны. Кандидатура рассматривается советом, новый член проходит испытательный срок и официально принимается в организацию. Но белые погоны вам на плечи не положат, Ева Николаевна, мы, хоть и не так секретны, как год назад, однако работаем только ради справедливости и выполняем свои обязанности в организации помимо основных, по месту работы. У нас уже достаточно обширный архив материалов, проходящих по тому или иному следствию, но не получивших полного развития. Мы собираемся, только когда требуется быстрый обмен информацией, оперативные действия либо экстренная помощь. И только когда закон бессилен или крайне неэффективен в силу своего несовершенства.
— А я здесь для экстренной помощи или обмена информацией? Кто порекомендовал меня?
Медленно встал со своего места Волков. Ева удивленно распахнула глаза.
— Это я рекомендовал вас, помимо вашего начальства, конечно.
— Волков, разве вас не уволили из органов? — Еве уже надоел этот спектакль.
— Я могу объяснить. — Ковалев поднял руку, как на уроке. — Константин Волков раскрыл за неделю одно очень важное преступление по бриллиантам из фонда Гохрана. Работал по частному заказу, чтобы оправдать незаконно обвиненного. Рекомендован мной, я в «Погонах» больше года. В данный момент Волков — лицо гражданское, ведет частный сыск и секцию восточных единоборств. Исполнителен, без вредных привычек, отличный борец и стрелок.
— Хорошо, допустим, но зачем вам я?
— Ева Николаевна, — Гнатюк тяжело встал и прошелся по кабинету, — мы специально пригласили вас сюда, чтобы предложить «погоны». Мне показалось, что в другом месте вы просто рассмеетесь. Но именно вы, как никто другой, подходите для этой неформальной организации. Еще никто, — Гнатюк оглядел тяжелым взглядом молодежь, — никто из них, таких молодых и красивых, не убил ни одного нарушителя закона помимо закона. Это понятно? На такое у нас в органах оказались способны только вы.
— И как это меня угораздило?.. — пробормотала Ева.
— Ну, я вас представил друг другу, теперь работайте. — Хозяин кабинета встал, разговор был окончен. — Ева Николаевна, задержитесь.
Тут вот какое дело, — сказал он, когда дверь закрылась и они остались одни. — У меня на вас есть особые виды, но пока мы будем разбираться, что там с вами и Далилой Мисявичус произошло в Турции, то есть я хочу сказать, что заведено дело по перевозке наркотиков, вы на это время отстранены от выполнения служебных обязанностей. Отдохните, присмотритесь к мальчикам, помогите им, если сможете. Я вас вызову через пару дней и подробно объясню задачу. Свободны.
Когда Ева, сцепив зубы, вышла из кабинета, она увидела, что молодые «белопогонники» кучкой стоят возле Далилы, пристегнутой наручниками к стулу.
— Девушка, кто это вас так? — интересовался Мураш, оглянувшись и не обнаружив охраны.
— Спаси красавицу, — предложил Денисов. — Кто первый отсоединит ее от стула, тот с ней обедает! Вы согласны? — Он склонился к Далиле. Далила сидела опустив голову, занавесившись желтыми волосами.
— Это моя женщина. — Ева растолкала освободителей и отстегнула наручники, тут же прикрепив Далилу к себе. — Ну, рыцари незаконной справедливости, кто хочет силой отнять добычу?
— Прекрати. — Далила потянула Еву к себе.
— Да ты только посмотри! Это же цвет нации! Всем до тридцати, красавцы как на подбор, страну любят, народу присягали! Вот, к примеру, Валя Мураш, как он загрустил, когда Николаева убили! Мураш, ты сколько захватов сделал? Неужели два? Три?! И что, орден не дали? Обиделся? — Ева резко дергала Далилу наручниками, Далила не выдержала и попыталась закрыть ей рот свободной рукой, Ева отмахивалась. — Ковалев Сергей, нет, ты только посмотри на этого Аполлона, метр девяносто пять, не меньше! Это же он нашел в прачечной веревку, понимаешь, не просто нашел, а и рапорт написал — мол, подозрительная веревочка! Не дергай меня! Он и Слоника в морге нашел, ну какой исполнительный, подумай! Закопали бы его как неопознанного, но Ковалев начеку! Написал начальству еще один рапорт, а ему — «спасибо, больше не надо», так? Он быстро в «погонники», чтобы исполнительность не пропадала зря! А Волков? Далила, ты же тестировала этого трупобоязненного мальчика, помнишь? Что он тут делает?
— Ева Николаевна, нам бы поговорить, — смущенно улыбаясь, сказал Денисов. — Здесь есть пустой кабинет, можете сейчас?
— Да… — Ева вдруг словно очнулась. — Извините, ребята, у меня нервы ни к черту, извините. Я поговорю. Должна же я понять, чего вам надо? Она пойдет со мной. — Ева притянула к себе Далилу.
— Исключено, — покачал головой Денисов.
— У меня нет секретов от страны. Я не могу ее оставить, она очень опасна, не успеешь оглянуться — уже кого-нибудь тестирует!
— Это вы были в Турции? — спросил Денисов, вздохнув, и оглядел женщину. Далила кивнула.
— Ладно, время. — Он постучал по часам.
В затхлом воздухе темного кабинета слабым светом светились занавешенные наглухо окна.
— Вы, Ева Николаевна, зря обвиняли своих знакомых. Я заварил всю эту кашу. — Денисов открывал шторы. — Отвечая на ваш вопрос, скажу: мне нужна информация. В Турции убили фотомодель Светлану Кошкину, некстати так убили, скажу я вам. Она не успела ответить на некоторые вопросы. Знаете, кто такая Кошкина?
— Как ее убили? — спросила Ева.
— Отрезали голову. Положили в сумку. Волосы цвета меди, рост метр восемьдесят семь, размер ноги сорок. — Денисов уселся поудобней, вытянув ноги.
— Тогда знаю, — вздохнула Ева.
Наступила длинная пауза. Мураш смотрел на Еву во все глаза. Волков опять изучал занавеску, Ковалев встал, прошелся по кабинету, пригладил черные волосы и сел напротив Евы.
— Это вы ее убили? — спросил он, глядя в фиалковые глаза.
— Нет. — Ева не удивилась вопросу, а Далила открыла рот и вытаращила глаза, переводя их с Ковалева на Еву.
— Знаешь кто? — Ковалев вдруг перешел на «ты», он не мог отвести взгляда, обмирая внутренностями: Ева смотрела в темно-коричневые глаза не мигая.
— Знаю.
— Ева Николаевна, что ж вы так неуверенно? — Денисов потеснил Ковалева и тоже сел напротив Евы. — «Нет», «да»! Давайте поточнее, это очень важно.
— Кому? — Ева не отводила взгляда от темных оцепеневших глаз Ковалева.
— Всем нам! — воскликнул Денисов.
— Волков, тебе это важно? — спросила Ева, оторвавшись наконец взглядом от Ковалева.
— Представьте себе, Ева Николаевна, очень важно.
— Валентин? — Ева удивленно посмотрела на Мураша. Тот утвердительно кивнул. — Ну, ребята, я, кажется, поняла, почему здесь представители нескольких структур. Получается, что и разведке, и службе безопасности, и органам что-то было надо от Светы Кошкиной. Что?
— Сначала вы, — предложил сделку Денисов.
— Логично. Ее убил охранник Феди Самосвала. Нечаянно, я думаю. Не рассчитал.
Далила смотрела на Еву, как на сумасшедшую.
— Зачем охраннику этого Феди убивать Свету? Она была девочкой Слоника, Федя Слонику побег делал, вы думаете, он потом?.. — Денисов недоуменно смотрел перед собой.
— Да нет, все проще. Охранник охранял Федю, когда я Федю убила, охранник должен был меня наказать. Мы со Светой познакомились случайно, поехали к морю прогуляться. Он просто нас попутал. Темно было, — уточнила Ева, оглядывая по очереди всех присутствующих. Дойдя до лица Далилы, Ева вздохнула и отстегнула наручники. — Ладно, иди отсюда. Подожди меня за дверью. И ни шагу никуда, поняла? Ты видишь, что творится вокруг?!
— Но этот охранник, кто он вообще такой? Он из Турции?
— Теперь моя очередь задавать вопросы. — Ева проводила взглядом Далилу.
— Нам нужно было найти записи Слоника. Есть такое предположение, что он вел записи, — решился после долгого молчания Денисов, оглядев напарников. — Кошкина могла знать о них. Я в случайности не верю, Ева Николаевна, когда такое вертится, странно предполагать, что человек гибнет случайно. Где, говорите, вы прогуливались? Как вы вышли на Кошкину?
— Я увидела ее в морге, она осмотрела мертвого Слоника и не опознала. Я пошла за ней выяснить, что бы это значило, мы договорились прогуляться и поговорить. Прогулка получилась неудачной. Зачем представителям разных структур нужны эти записи?
— Это не обсуждается, — быстро проговорил Денисов. — Мы получили задание, должны его выполнить. Насчет охранника неубедительно. Он остался в Турции? Как его найти?
— Чего его искать. — Ева зевнула и потянулась. — Он задержан в аэропорту, у него был героин, который я ему подложила.
— Разрешите? — Мураш, как самый младший по званию, не забывал вытягиваться в стойке. — Есть информация! Сегодняшняя. Задержанный наркокурьер, русский, сознался в убийстве молодой женщины в Турции. Он сразу сказал, что отсоединил ей голову.
— Что? — Ева не поверила своим ушам.
— Так точно! Там у них в наркотиках полное недоумение, по какой статье его вести. В перевозке, говорит, не виноват, а вот женщине одной голову отрезал.
— Ну какая удача! — издевательски протянула Ева, глядя в серые глаза Денисова. — Это очень подозрительно! Когда такое вертится, — перефразировала она, — случайности исключаются! Ребята, если у вас все, я пойду. У меня очень тяжелый день — после обеда похороны.
— Ева… Николаевна, — задержался с отчеством Ковалев, — приглашаем тебя с подругой на ужин, будет хорошая еда и песни.
— С кем это ты будешь петь песни?
— улыбнулась Ева уже от двери. Ковалев посмотрел на Волкова.
— И я приду, если вы не против. — Мураш открыл ей дверь.
— А у меня, извините, дела. — Денисов тоже засобирался, Ева поняла, что они не будут обсуждать ее информацию, а побыстрей разбегутся по своим отделам докладывать.
— Ладно, забирайте нас с Котляковского кладбища после четырех. Устроим поминки.
Далила ходила туда-сюда по коридору очень возбужденная.
— Ко мне подходили за наркотиками! — закричала она, увидев Еву.
— Что, здесь? — Ева замерла на месте.
— Пока ты там занималась болтовней, ко мне подошел ребенок и попросил журнал!
— Какой ребенок, какой тут может быть ребенок?!
— Я тебе говорю, это был ребенок, у него «заячья губа» прооперирована, он вот такой! — Далила опустила вниз руку. — Он сказал: «Тетенька, дайте журнальчик». Я сначала не поняла, он опять: «Тетенька, отдайте журнальчик!» Пока до меня дошло! Я его ведь прогоняла, я не поняла! Потом я говорю, вот так присела возле него и говорю: «Кто тебя послал? У меня нет, — говорю, — сейчас этого журнальчика!» Тогда он говорит: «Ладно, принесешь на кладбище». Все.
— Ты молодец! — Ева похлопала Далилу по плечу.
— Почему я молодец, что это за бардак?! В главном управлении по борьбе с преступностью ко мне подходит ребенок и!..
— Потому что не побежала за ним, не стала догонять, следить, молодец!
— Ну, не такая я и молодец, — пробормотала Далила. — Я вообще-то пробежалась по коридору. И по лестнице, — вздохнув, созналась она, — но он исчез.
Вася Денисов добился разрешения на допрос Хрустова Виктора Степановича через два часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39