Днем дежурят всего два надзирателя по корпусам, а ночью у каждой комнаты и на кухне. Я покажу пожарную дверь в хозяйственную пристройку, ее можно открыть отмычкой. Там кухня и изолятор. За кухней и туалетом кладовка. В кладовке есть окно. Там недавно вставляли решетку, делали ее изнутри. Остальные вделаны в кладку. Вперед, братцы, помоги вам Бог, но дебила возьмите с собой, без него вам решетку не сдернуть. А там уж смотрите сами, добирайтесь к железке.
— Как это? — тупо спросил Федя. — Какая решетка, почему сейчас?
— Буди Макса. — Хамид выгребал из своей тумбочки вещи. В красивой жестяной банке от чая у него было сделано второе дно, Хамид выковыривал его шилом. Под металлической заслонкой, в вате, чтобы не дребезжало, лежало большое кольцо с печаткой.
Болт, внимательно отследивший эту операцию, присвистнул.
— Не могу, — сказал Хамид, глядя в загоревшиеся глаза, — ну убейте меня, не могу! Это моего прадеда, он был шахом, честное слово, этому перстню двести лет!
— Я всегда знал, что чурка что-то прячет! — радостно сказал Болт. — Ладно, живи, шах гребаный!
Севрюга сам открыл отмычкой пожарную дверь в хозяйственную пристройку.
— Ну, бывайте! — Он стукнул Хамида и Федю по спине, оглядел засыпающего на ходу от сытости Макса, покачал головой и убежал.
Макс осмотрел дверь, выглянул в коридор и с собачьим изумлением уставился на Федю.
— Надо идти. — Федя кивнул головой на дверь.
Макс сполз по стене и сел на пол, расставив ноги.
— Он не пойдет, он все понимает! — закричал Хамид, Федя испуганно зажал ему рот рукой. Он походил немного туда-сюда и сел перед Максом на корточки.
— Макс. Это очень важно. Твоя черепаха умерла. Ты знаешь это, да? Она умерла. Все когда-нибудь умирают.
— Черепаха, — сказал Макс и закрыл сокровище рукой.
— Правильно, черепаха, но она умерла. Если ты ее любишь, то ее надо похоронить. Когда кто-то умирает, его надо хоронить. Под деревом, в тени, чтобы хорошо и удобно было. Ты видишь поблизости хоть одно дерево?
— Я поел, — сказал Макс.
— Прекрасно, а теперь похороним твою черепаху. Под деревом, в тени. Макс, скажи: «Хорошо!»
— Хорошо, — сказал Макс.
Федя вытер пот с висков.
— Нам надо пойти туда, где есть деревья, чтобы похоронить черепаху, правда, Хамид?
Макс поднял голову и посмотрел на Хамида.
— А как же! — Хамид вытаращил глаза и вздохнул. — Конечно, похоронить черепаху — первое дело. Но деревья очень нужны. Ну и бред, — пробормотал он сам себе.
Макс тяжело поднялся и первый вышел в дверь.
Их проводил оглушительный звон. Тихий час кончился. Правонарушители должны идти в цех работать, еще минут тридцать в запасе, пока их не хватятся.
В хозяйственном корпусе пахло по-другому, из кухни слышен был громкий разговор двух женщин. Кладовка закрыта на шпингалет. В крошечной захламленной комнате огромный Макс передвигался с трудом, до окна было три шага. Феде казалось, что черепаха воняла все сильней и сильней. Хамид стоял у дверей и обреченно смотрел на небольшое окно с решеткой.
Федя взялся за перекладину решетки и подергал ее.
Потом сел на коробку.
— Бесполезно, — сказал он.
Макс подошел к окну и легко раздвинул прутья решетки в сторону. Посмотрел назад.
— Нет, — привстал Федя. — Надо выдернуть всю, всю, понимаешь! Иначе не выбраться.
— Даже если он выдернет решетку, ему из этого окна не выбраться, слишком мало, — обреченно сказал Хамид.
Макс встал у окна, раздвинул ноги и хорошенько обхватил руками прутья решетки. Потянул на себя. Прутья стали прогибаться, Феде показалось даже, что решетка так и будет тянуться и тянуться черными толстыми нитями к Максу, но толстяк победил и выдернул ее с глухим звуком, взметнув штукатурную пыль.
— Господи, — прошептал Хамид.
Федя встал на коробку и высунул голову из окна. Они с Хамидом действительно пролезут без проблем, но вот Макс… Толстая старая кладка выглядела безнадежной.
— Лезь первым, — сказал он Максу.
Макс встал на коробку и тут же провалил ее. Хамид подтащил ведро и поставил его вверх дном. Макс высунул голову и убедился, что его плечи не пролезают. Он вылез в комнату, удивленно оглядел окно, засопел и стукнул кулаком в стену.
Несколько кирпичей обвалились.
— Теперь нам хана, — сказал Хамид, — сейчас сбегутся все на грохот!
— Быстрей! — закричал Федя Максу. Макс размахнулся и стукнул кулаком рядом с отбитыми кирпичами. Он рассмотрел окровавленную руку, подумал и ударил другой. Упало еще несколько кирпичей. Федя нашел табуретку, Макс стукнул ею по стене у окна — обвалился целый пласт. Поднялась пыль, Хамид закашлялся. Когда пыль улеглась, он увидел, как Макс вылезает в окно, извиваясь огромным червяком.
Он ждал их внизу и просто подставил ладонь, на которую Федя, а потом Хамид встали ногами. Макс опустил их осторожно на руке к земле.
— Ну что, — спросил Федя, весь седой от пыли, — свобода?
— Какая свобода, смотри! — Хамид показал рукой вдаль.
Интернат образовывал своими строениями замкнутый прямоугольник, внутри этого прямоугольника был двор, въезд был сделан в одной из сторон. Окна выходили только во двор, поэтому интернатовские не видели огороженного колючей проволокой пространства за прямоугольником. До проволоки было еще метров сто, вдали виднелся въезд и две покосившиеся вышки. Вышки были пустые.
— Пусть Макс потрогает проволоку, — сказал Хамид, задыхаясь, когда они бежали к ограждению. — Вдруг она под током, вышки-то пустые!
— Ну вот что, ты, конечно, у нас благородных кровей, это понятно. — Федя задыхался, они остановились у проволоки, тяжело дыша. — Ты себя должен беречь, а вот я простой гегемон, и я возьмусь за проволоку вместе с ним!
— Глупо, — сказал Хамид, оглядываясь, — давай хоть палкой сначала попробуем закоротить.
Ни палки, ни мало-мальски крупного камня вокруг не было.
Послышался далекий шум подъезжающей машины. По пыльной дороге от кочегарки екал к интернату грузовик.
— Нет времени, — сказал Федя и взялся рукой за проволоку.
Ничего не случилось, и, раздвинув ее, они пролезли на ту сторону жизни.
— Бежим! — крикнул Хамид.
— Черепаха, — не сдвинулся с места Макс.
Как только найдем дерево! Первое же попавшееся дерево, клянусь! — пообещал ошалевший Федя, он побежал за Хамидом не оглядываясь, и в этот момент ему действительно было все равно, бежит ли за ними Макс. Макс посмотрел на убегающих мальчиков, пощупал на груди черепаху и медленно побрел за ними.
В интернате еще полтора часа никто ничего не знал. Пустующий станок Феди не привлек внимания, Макс на станке не работал, а Хамида числили больным, он должен был вывозить мусор из цеха на тележке. Когда тележка переполнилась металлической стружкой, мастер подозвал надзирателя. Надзиратель выслушал, кивнул и собрался идти в спальный корпус. В этот момент все станки остановились. В полной тишине Болт визгливым, срывающимся от волнения голосом попросил привести старшего воспитателя.
— Продолжить работу! — крикнул мастер.
Правонарушители стояли у станков не шевелясь.
Через пять минут нашли старшего воспитателя, надзиратель осмотрел спальный корпус и учебный — Феди, Хамида, и толстого Макса нигде не было. Он побежал в цех, чтобы спросить у старшего, включать ли тревогу.
В цехе Болт вышел на середину, чтобы его было лучше видно, оглядел идеально выбритое лицо и седой ежик волос старшего воспитателя, внимательно осмотрел его слегка запылившиеся тупоносые ботинки и спецодежду серого цвета.
— Тут такое дело, значит. Учитель физкультуры, он, понимаете, наказал чурку Хамида за плохое поведение, да вы знаете небось, Хамид потом еще в изоляторе лежал.
— Короче! — Старший покачивался с пятки на носок, заложив руки за спину.
— Короче? А, ну он это… Сегодня, короче, он решил наказать за плохое выполнение прыжков Федьку Самохвалова и толстого Макса, у Макса тоже с физкультурой плохо. И пригласил к себе в кабинет. Наверное, они все там, я думаю, он их хорошенько наказывает, раз так долго.
— Отставить! — закричал старший воспитатель надзирателю, который ждал приказа звонить тревогу.
Старший воспитатель, надзиратель и еще двое охранников легкой трусцой бежали по переходу в учебный корпус.
— Продолжить работу! — приказал мастер.
— А можно нам подождать, пока сирену включат? — спросил весело маленький правонарушитель.
— Какую сирену, почему это? Отставить разговоры, приступить к работе!
Руководство интерната взламывало дверь в кабинет учителя физкультуры. Потом еще минут пять искало остатки взрывного устройства, которое так разнесло любителя «наказаний». После этого прозвучала наконец тревога, все правонарушители выстроились в большом спортивном зале и были пересчитаны. Еще десять минут поднятый на ноги персонал интерната обыскивал все корпуса, пока женщины из кухни не обнаружили проломленное окно в кладовке. Только тогда вызванный директор интерната объявил тревогу по городу, позвонив в милицию.
К этому времени сбежавшая троица похоронила дохлую черепаху под первым же попавшимся деревом недалеко от станции. Вместе с черепахой положили жестяную коробку с договорами. Хамид сказал прощальную речь:
— Спи спокойно, лучшая из лучших черепах!
— Садимся в первый же попавшийся товарняк и побыстрей из города! — Федя показал рукой на медленно проползавший мимо товарный поезд.
— Нет. — Хамид упрямо покачал головой. — Только на юг! Нам нужно добраться ко мне домой как можно быстрей, а там мы уж точно спасены.
А Макс ничего не сказал. Он смотрел на крошечный холмик земли под акацией, потел и пускал слюну.
У маленького причала недалеко от владений Хамида красивую темноволосую женщину одевали в золото и драгоценные камни. Она стояла совершенно голая в окружении мужчин. Из женщин была только Лиза — секретарь Хамида. Еве было холодно.
— Подними руки, — тихо, в самое лицо сказал ей Хамид.
Ева подчинилась и подняла руки.
— Встань на колени!
Ева опустилась на колени с поднятыми руками.
Хамид надел на нее короткую, чуть прикрывающую ягодицы кольчугу из золота. Кольчуга горела в засыпающем солнце бриллиантами и слепила глаза. Хамид взял в руки резную корону и пристегнул под подбородком Евы полукруглую застежку. Ласково поправил захваченные застежкой волосы, отошел чуть назад, полюбовался.
— Встань, женщина.
Ева встала, внимательно осматривая лица стоящих рядом мужчин. Рыжий секретарь Феди и его преданный летописец смотрел немного растерянно, он никак не мог решиться предложить Хамиду подождать и разобраться, не предвидится ли у Феди наследника. Незнакомый Еве худой и опасный мужчина — телохранитель неубереженного Феди — один смотрел на нее весело и без малейшего намека на плотский интерес. Он рассматривал ее пристально, любуясь отличным экземпляром физически развитой особи идеального исполнения. Остальные — охранники и гости — только что не пускали слюну. Хамид был грустен, но торжествен.
Он, кряхтя, встал на колени, ему поднесли подушечку, на которой лежали украшения для Евы, взял браслеты и надел ей на щиколотки. Встал, опять отошел назад, любуясь, взял наручники.
— Протяни руки.
Ева вытянула вперед руки.
— Разожми кулаки, растопырь пальцы! Ева раскрыла ладони и показала Хамиду — примерная девочка вымыла руки перед едой.
— Открой рот!
Хамид засунул в рот Еве указательный палец, провел им за зубами у щеки.
— Высунь язык.
Ева покраснела легкой краской ненависти и злобы, но язык вытянула далеко, с удовольствием подразнила быстрыми влажными движениями гостей. Легкий стон удовольствия у некоторых присутствующих.
— Руки назад!
Хамид зашел сзади и защелкнул наручники на ее запястьях.
— Вроде все. — Повернул ее и осмотрел со всех сторон. — Теперь так. Объясняю, что я делаю. Женщина, ты приговариваешься к смерти за то, что убила моих самых близких друзей. Ты свернула шею Максу Черепахе, так сказал Федя, хотя я не представляю, как тебе это удалось.
— Он жрал мозги у детей, твой лучший друг! — Ева почувствовала приближающуюся истерику, она решила, что лучше закричит и расплачется от унижения и обиды, чем позволит страху напасть на нее.
— Ты зарезала ножом Федю Самосвала, когда он смотрел на тебя и любовался! — продолжил Хамид.
— Твой второй лучший друг любил насиловать женщин, избив их перед этим!
— Молчи, женщина. Тебе дадут слово. За это ты приговариваешься к смерти. Но ты — та самая женщина, которую так хотел мой друг Федя, за тобой он и приехал сюда. Я хочу, чтобы ты встретила его в лучшем наряде там, где не бывают живые. А когда твое тело истлеет в этом сундуке, — Хамид показал рукой себе за спину, там стоял большой железный ящик, — и если вдруг найдут твои останки, никто не скажет, что Хамид пожалел денег на погребальное платье для женщины своего друга. А теперь ты можешь сказать, что хочешь, но это твои последние слова, не трать время на ругань!
— Я хочу тебе сказать, что ты Драная Жопа!
— Как? — обалдел Хамид. — Откуда ты?.. Как ты смеешь!..
Никитка закрыл лицо руками.
— Напомни себе, кто ты! Съезди при случае в тот городок, придурок, где закопал свою расписку, и прочти, кто ты есть на самом деле! А уж я постараюсь там с тобой встретиться!
— В сундук! — заорал Хамид, наливаясь краской и топая ногами. — В сундук немедленно!
От неожиданного крика его слуги еще несколько мгновений не двигались с места, Хамид схватился слева за грудь, упал и стал бросаться в них песком, бессильно воя:
— Уберите ее быстрей, изувечу! В сундук! Еву подхватили под руки. Она болтала в воздухе ногами и смеялась.
— До встречи, Драная Жопа! — успела она крикнуть, прежде чем стукнула тяжелая крышка и защелкнулся замок.
Двое слуг с трудом подняли тяжелый сундук и пошли по трапу на катер.
Хамид полулежал на песке, провожая их глазами и тяжело дыша.
— Как стемнеет — в море, — бормотал он. — Откуда она знает, она не женщина — она ведьма! Может, ее сразу удушить, чтоб потом не думать?..
— Извините! — Над ним склонилось рыжее лицо Фединого секретаря и тощее высохшее — Лизы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39