Американцы крайне чувствительны к потерям в личном составе. Несколько эффективных акций позволят сбить с них спесь.
Саддам Хусейн молчал. Снова в зале заседаний повисла напряженная тишина.
— Хорошо. — Саддам Хусейн принял решение. — У вас есть надежные люди?
— Да, сейид раис. Они собраны в специальную группу «Евфрат».
— Командир?
— Капитан Азиз Омар.
— Ему можно верить? Не дрогнет?
— Нет, сейид раис. Он из племени аль-тикрити. Это верный и отважный боец…
Комплимент предназначался президенту, и он его проглотил.
— Майор.
Исмаил Убаиди не понял шефа.
— Какой майор?
— Майор Азиз Омар. — Морщины на челе президента разгладились. Он любил, когда хорошо отзывались о его соплеменниках и родне. — Отправляйте отряд.
Группа «Евфрат» в составе семи человек тремя колоннами на семи вьючных верблюдах двигалась параллельными курсами. Первое звено из трех человек шло в середине, еще два звена по два бойца прикрывали ядро с боков.
Диверсанты шли быстро, стараясь за каждый переход преодолеть как можно большее расстояние. Сильные, хорошо тренированные верблюды шагали ходко, размеренно покачивались, как лодки на встречных волнах. Первое время Азиз Омар испытывал неприятное чувство тошноты — симптом морской болезни. Однако тренированный организм быстро приспособился к ритмической качке, и майор стал даже подремывать.
Ночь была тихой и светлой. Поскрипывал под широкими ступнями верблюдов песок. Тонко свистел в шарах колючих кустов ветер пустыни. Караван, преодолев тягучий подъем, приближался к гребню каменистой гряды, когда за спиной Азиза Омара раздался далекий звук, словно где-то за горизонтом ударили в большой барабан.
Азиз Омар придержал верблюда. Обернулся, прислушался. Все вокруг было тихо. Только скрипел песок, стекавший с крутой спины бархана к его подножию.
Азиз Омар собрался продолжать путь, когда на востоке у горизонта небо осветилось бледно-желтым сиянием. Понять, что там происходило, было непросто. Впрочем, очень часто у моря полыхают зарницы молний. Ничего особенного.
И опять мир затянула ночная темень.
— Пошли! — Азиз Омар толкнул верблюда, понуждая его шагать вперед.
Отряд продолжил путь.
Позже, оглядываясь в прошлое, Азиз Омар не мог понять и объяснить себе, как он, солдат битый и меченный огнем, сразу не догадался, что в Ирак бумерангом вернулась война, которую Саддам Хусейн безрассудно начал против Кувейта.
Пойми Азиз Омар это сразу, он бы не совершил столько грубых ошибок, которые чуть было не стоили ему жизни и репутации опытного офицера спецназа. Может, затмение нашло из-за того, что баловням удачи, упоенным собственными успехами, рука судьбы затыкает ватой беспечности уши и притупляет слух? Гордецы, погрязнув в зыбучих песках самоуверенности, не слышат громких криков предупреждения и верят, что судьба победы не в воле Аллаха, а в их собственных руках. И провидение жестоко наказывает подобную безответственность.
Ко всему, в то время Азиз Омар стал раздражительным, импульсивным. Он утратил хладнокровие, которым раньше сам же гордился. И это подталкивало его к опрометчивым решениям.
Едва капрал Абдаллах доложил, что напоролся на стоянку неизвестных людей, Азиз Омар рассвирепел. Он понимал — люди, расположившиеся в таком месте, не могли быть бедуинами. Это либо кувейтцы, которые пытаются бежать в Саудию, либо разведка американцев, пытающаяся добраться до Кувейта.
Строгий наказ, который Азизу Омару дали его начальники, обязывал группу «Евфрат» избегать открытых стычек с противником. Диверсантам поручалось добраться до шоссе Трансарабского нефтепровода, затем, маскируясь под местных жителей (соответствующие документы имели все), выйти в места расположения американских войск и начать против них диверсии.
Поскольку командиру «Евфрата» предписали сохранять режим радиомолчания, вызвать подкрепление, которое взяло бы на себя нейтрализацию странной группы, у Азиза Омара права не было. И он принял решение атаковать чужих своими силами.
Трудно сказать, почему, но внезапности нападения не получилось. Едва арабы двинулись вперед, пытаясь окружить стоянку, оттуда прозвучали выстрелы.
По тому, как стреляли неизвестные, Азиз Омар легко угадал почерк спецназовцев. Эти люди не палили, стараясь выстрелами подбодрить себя и запугать противника. Очередь — три пули. Перерыв и снова три пули. Они били наверняка, когда знали, что могут поразить нападавших, или для того, чтобы прикрыть бросок товарища на новую позицию.
Эхо, которое в той же мере знакомо пустыне, как и горам, дробило очереди, многократно отражая треск автоматов от барханов.
Азиз Омар припал к прицелу. Мощная оптика приблизила чужое лицо. Несмотря на пятнистую куфию и щетку усов под носом, которые видел Азиз Омар, он не сомневался, что противник его — европеец.
Ветер сдувал песок с гребней барханов, и в воздухе курилась серая дымка. Прикинув поправку на ветер, Азиз Омар подвел марку прицела под подбородок противника. На спусковой крючок лег указательный палец. Преодолевая привычную упругость пружины, он стал выбирать холостой ход спуска. В прицеле Азиз Омар видел, что противник не шевелится. Он будто застыл, наблюдая за тем, что происходило вокруг.
Внезапный сильный удар в грудь отшвырнул Азиза Омара с позиции, которую он так удачно выбрал. Палец по инерции рванул спусковой крючок. Грохнул выстрел. Над местом, где лежал ствол винтовки, взвилось облачко пыли.
Азиз Омар упал на бок, закрыл глаза и сжал зубы.
— Бисмилляхи р-рахмани-р-рахим! Аллаху акбар!
Как ни сильна боль, настоящий мужчина не должен выставлять ее напоказ. Мусульманин обязан уметь покоряться судьбе. Будь то угодно Аллаху, пуля миновала бы его верного раба.
Над командиром склонился сержант Али Бадри. Он исполнял в группе роль фельдшера и санитара. Рана оказалась сквозной: пуля прошила мякоть плеча, не задев кости. Али Бадри наложил раненому тугую повязку. Группа сразу же оставила позицию и скрытно ушла в пески. Ее не преследовали.
Азиз Омар понимал, что совершил непростительную глупость. Его строго предупреждали, чтобы диверсанты не ввязывались ни в какие стычки. Задача, которую им предстояло решать, куда важнее, нежели ликвидация двухтрех подонков, пытающихся бежать из благословенного Ирака в страны, покорившиеся презренным израильтянам.
Полковник Садык Рахман, инструктировавший Азиза Омара, был уверен, что в песках на пути к Бурайде никого, кроме дезертиров, оказаться не может.
Азиз Омар, уходя с места неудачного боя, в котором потерял трех бойцов из семи и был ранен сам, скрипел зубами не от боли. Он злился на себя, на своих солдат. Теперь ему не избежать наказания. Отступление от инструкций, которое ведет к срыву операции, в специальных службах и войсках строго карается.
Очень строго. Во всех случаях приговор окажется одним — смерть. От нее не увернешься, даже если группа достигнет Бурайды и выполнит часть своих задач. При возвращении в Ирак кто-нибудь из бойцов обязательно настучит на командира, и костоломы из Амналь-Амма сделают свое дело. Шеф секретной полиции Омар Хатиб, носивший кличку Аль Муазиб — Мучитель, лично подбирал в свой штат живодеров, не знавших снисхождении и милосердия.
Еще не решив, что предпринять, Азиз Омар повел группу на запад к границе с Саудовской Аравией. Несмотря на жару и рану, он гнал своих людей к цели с упорством обреченного. Однако удача уже отвернулась от Азиза Омара. Несчастье упало на отряд с неба.
К полудню следующего дня пара вертолетов, буквально стригших землю винтами, вырвалась из-за барханов. Длинные дымные хвосты неуправляемых ракет стрелами вонзились в песок. Все вокруг смешалось, закипело огнем и грохотом.
Горячая волна, опаляющая жаром, отшвырнула Азиза Омара с места, где он стоял, прижала к земле, засыпала колючим песком. Отряхиваясь и отплевываясь, Азиз Омар протер глаза и жестом омовения огладил щеки. Рядом с собой он увидел Али Бадри. Несчастный лежал на спине, пригвожденный к песку длинной тонкой ракетой. Она пробила ему грудь, но не взорвалась. Хвостовая часть снаряда все еще дымилась…
Много смертей видел Азиз Омар, но эта поразила его. Человек набожный и верный был убит так неожиданно и несправедливо!
Что это — знак особой милости Аллаха, когда моджахед, борец за веру превратился в шахида, святого великомученика и прямиком направился в джанну, благодатный сад потусторонья, или страшное наказание смертному, чья душа после погибели обречена на мучения в геенне огненной — джахангане?
Как бы то ни было, на все воля всемилостивого и всеблагого.
— Аллаху акбар! — пробормотал Азиз Омар с особой проникновенностью. — Аллах велик!
Ал-мульк ли-л-ллах! Царство принадлежит Аллаху!
Азиз Омар еще не знал, что началась операция «Буря в пустыне» и первый порыв огненного самума — горячего ветра пустыни, захватил врасплох не только его небольшой отряд.
Из оставшихся четырех бойцов Азиза Омара, людей верных и опытных, в тот день погибло трое. Последнего, чтобы разом похоронить память о своих ошибках, Азиз Омар застрелил сам. Он надеялся, что рана станет его оправданием. И не ошибся.
Случись подобное в другое время, командира группы не спасло бы от страшной кары ничто. Но «Буря в пустыне» нанесла Ираку такие потери, так подорвала престиж его вооруженных сил, что неудача маленького отряда осталась почти незамеченной.
Чуть живой, Азиз Омар вернулся в Багдад. Его мучили дурные предчувствия и терзал страх.
Однако предчувствия обманули. Неудачливого командира не стали хвалить, но и не ругали.
Во многом из того, что теперь видел Азиз Омар, он боялся признаться даже самому себе, хотя ужасные последствия разгрома скрыть не удавалось. Большие потери в армии, ее полная небоеспособность, утрата боевого настроя и веры в силу своего оружия имели место в каждом подразделении. Если прибавить к этому деморализованное население, которое, не успев порадоваться легко приобретенным богатствам Кувейта, тут же испытало шок от операции возмездия и теперь пребывало в страхе, не зная ждать ли очередных налетов американской авиации или репрессий вышедшего из себя диктатора, то последствия войны нельзя было назвать иначе чем катастрофой.
Сам Азиз Омар все чаще задумывался над своей судьбой. Она была завязана на два узелка. При этом на такие, что, развяжись лишь один из них, все будет кончено. Например, если какие-то неизвестные силы, а, что они есть, Азиз Омар не сомневался, сумеют убрать Саддама Хусейна с доски политики, карьеру офицера, выходца из племени аль-тикрити, можно будет считать оконченной. С другой стороны, не меньше неприятностей возникнет, если Саддам Хусейн по какой-либо причине уберет шефа иностранной разведки Исмаила Убаиди. Азиз Омар давно стал его человеком, и шансов уцелеть в передряге совсем немного.
Внимательно наблюдая за шефом, Азиз Омар стал понимать — тот потрясен происшедшим, но не потому что разгром стал для него неожиданностью. Наоборот, все последствия агрессии в Кувейте разведка легко просчитывала.
По многим признакам удавалось установить, что янки все время были заинтересованы именно в таком развитии событий, в каком они казались выгодными Саддаму Хусейну. Штаты осторожно и умело подталкивали Ирак, провоцируя его на агрессию. Она неизбежно противопоставляла Саддама Хусейна соседям, нарушала сложившийся на Ближнем Востоке баланс сил, вносила разлад в так называемое «мусульманско-арабское единство».
Это и позволяло Штатам «наказать» Ирак, преподать урок всем другим странам региона — Ливии, Египту, Сирии, даже Ирану.
В ведомстве Исмаила Убаиди все это с достаточной точностью предполагали, однако авторитарные режимы тем и слабы, что разведка должна докладывать диктаторам не то, что есть на самом деле, а только то, что совпадает со взглядами самого властителя. И вот результат…
Тем временем события в мире шли своим чередом. Распалась Югославия. В Боснии началась война. Она сразу привлекла внимание мусульманского мира. Участие в сербском религиозном конфликте открывало, с точки зрения правительств исламских стран, немалые благоприятные возможности.
Турция, оказывая тайную помощь боснийским мусульманам, усиливала свое влияние на Балканах. Саудовская Аравия, Сирия, Иран и Ирак, столь же тайно помогая югославским исламистам, налаживали каналы проникновения на Балканы, получали возможность влиять на развитие событий в центре Европы.
Власть христианства над умами европейцев в последние годы двадцатого века все больше слабела. Позиции ислама, наоборот, усиливались. Он завоевывал пространство в России, на Украине. С удивительной и пугающей быстротой ширилась приверженность исламу в Германии.
Вмешиваться в европейские дела открыто после сокрушительного разгрома Саддам Хусейн побаивался. Однако упускать возможность внедрить свою резидентуру в Боснии он не хотел.
Для работы на Балканах выбрали Азиза Омара. Тот уже был обстрелян в горячих точках, проявил смелость и преданность режиму диктатора. Его имя знал сам Саддам Хусейн.
Вскоре после принятия решения Азиз Омар с паспортом иорданского гражданина, под видом мелкого бизнесмена, попал в число инструкторов на учебную базу специальных войск в мусульманскую Боснию.
Рой Кэмпбел
Майор САС — специальной авиационной службы — спецназа британских вооруженных сил.
Рой Кэмпбел родился в 1955 году в Карлайле, на северо-западе Англии, у самой границы с Шотландией. Отец его, отставной майор королевских военно-воздушных сил, ветеран второй мировой войны, был фанатически предан авиации. Как стрелок-радист тяжелого бомбардировщика он совершил более двадцати вылетов на бомбежку городов фашистской Германии, получил два ранения и три боевые награды. После войны сержант Кэмпбел окончил военное училище летчиков и до увольнения из авиации по возрасту продолжал летать.
Отец мечтал, что Рой пойдет по его стопам, и с детства держал сына в ежовых рукавицах строгой дисциплины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45