Свои страсти она никак не могла сдерживать в рамках исламских принципов и без стеснения затаскивала на расправу в свою комнату солдат и даже офицеров внутренней охраны.
Впервые увидев Азиза Омара, который стоял на посту у дверей веранды, госпожа Марджана подошла к солдату вплотную. Ее толстое брюхо придавило его к стене. Как поступить с госпожой, допущенной в покои, Азиз Омар не знал.
Госпожа Марджана посмотрела ему в глаза.
— Ты давно здесь? Я тебя раньше не видела.
Азиз Омар, как любой новичок, на которого командиры нагнали страху, не знал, имеет ли он право говорить с кем-либо из обитателей дворца, и потому стоял закостенев, вытаращив глаза. Марджана, хорошо знакомая с порядками в службе охраны, понимающе улыбнулась.
— Скажи Салям бен-Джабару, чтобы он вечером отпустил тебя в гости к госпоже Марджане.
Салям бен-Джабар был начальником дежурной смены охраны, в которую входил Азиз Омар. Командир этот славился жесткостью в отношениях с подчиненными. От одной мысли, что придется докладывать ему о предложении госпожи Марджаны, Азиз Омар вспотел.
На удивление, Салям бен-Джабар к неожиданному сообщению отнесся благосклонно.
Выслушав подчиненного, он засмеялся.
— Это хорошо, что ты доложил мне, Азиз. Я так и думал, что толстуха захочет опрокинуть тебя на свое ложе. И ждал, когда до этого дойдет дело. Теперь скажу: войди к ней, пусть все сбудется.
— Не станет ли это грехом?
— Женщина — нива наша. Ходите на ниву, когда пожелаете, и уготовайте для самих себя.
Салям бен-Джабар ответил словами Корана, и с души Азиз Омара будто камень свалился.
— Я понял, командир. Слушаю и повинуюсь.
— Не торопись, еще не все сказано. От того, как ты сумеешь ублажить эту бабу, зависит твое и мое благополучие. Если она пожалуется на нас, быть большой беде. Во дворце она весит столько, сколько весит. Ты понял?
— Да, командир.
— Вот и постарайся.
Госпожа Марджана, говоря возвышенным языком поэтов Востока, окунула Азиза Омара в котел кипящих страстей. На ложе любви она оказалась такой же ненасытной, как и за столом.
Госпожа стонала и кусалась, и Азиз Омар постоянно боялся, как бы не остаться без ушей или носа. Она дико брыкалась, потела и изливалась клейкой жидкостью, которая остро пахла протухшей рыбой. Азиза Омара подташнивало.
Однако, даже дав право своей деснице овладеть чёртовой бабой, он мысленно проклинал Марджану-Временами ему приходила мысль, что толстухе надо сказать все, что он думает о ее дряблых персях, о колючих усах, о перебродивших и скисших соках, но здравый смысл останавливал его от такого шага. Что-что, а возможные последствия разрыва с бабой, налитой янтарным жиром, он представлял достаточно ясно.
Капитан Салем бен-Джабар заранее предупредил подчиненного, что коли он попал в постель госпожи Марджаны, то резко вскочить с нее и убежать — крайне опасно. Баба эта злопамятная и обязательно постарается отомстить. Объяснять, как мстят неугодным в окружении диктатора, Азизу Омару не требовалось. Об этом в Ираке знали все, даже нищие, хотя говорить о таком вслух никто не рисковал.
Сблизившись с госпожой Марджаной до тесного соприкосновения животами, Азиз Омар в ее присутствии утрачивал решительность и волю.
Книга книг мусульман — Коран — отводит мужчине главенствующую роль в жизни общества-Женщине не позволено даже в мечети молиться рядом с мужчинами, дабы при коленопреклонении и поклонах их грешные и в то же время аппетитные попки не отвлекали внимания молящихся от благочестивых мыслей.
Но возвыситься над госпожой Марджаной, как то подобает мужчине, Азиз Омар позволить себе не мог. Это она была режиссером и продюсером их тайных встреч. Только она твердо держала в руках его пестик, которым они толкли в ее ступке зерна гвоздики удовольствий.
Именно она приказывала Азизу Омару, какую занять позицию, когда бросаться в атаку, когда бить отбой.
Отдыхая от утомительных утех, госпожа Марджана любила поболтать. Ей не с кем было делиться всем тем обилием новостей, которые она слышала и знала. И она избрала своим слушателем Азиза Омара.
В результате тот оказался в курсе множества дворцовых тайн и сплетен. Ему стало известно все, что говорили о первой жене диктатора Саджиде, и о том, как Саддам Хусейн выбрал и взял себе вторую жену — Сампроз аш — Шахбандар.
Многое из того, что происходило в придворных кругах, прояснилось для Азиза Омара, когда госпожа Марджана рассказала о тайном и явном соперничестве сыновей Саддама Хусейна — Кусея и Удея — в борьбе за влияние на отца и политику. Выигрывал чаще Кусей, возглавлявший Амн-аль-Хасс — службу личной президентской охраны.
Понимание того, что происходит в среде тех, кому он служил, помогло Азизу Омару не допускать ошибок и промахов в своем поведении.
Постепенно госпожа Марджана стала замечать, что молодой грузовой верблюд, которого она погоняла без устали, изможден и не может с прежней легкостью тащить на себе груз любви, котopую она взвалила на его спину. Госпожа сразу стала подыскивать себе другого носильщика тяжестей, на которого можно было бы переложить сладкие вьюки.
Во второй раз Азизу Омару повезло в том, что Марджана оказалась женщиной добросердечной. Трудно сказать, что, когда и кому она сумела шепнуть, но Азиза Омара вскоре перевели в состав ближнего круга телохранителей.
Его лично принял шеф Амн-аль-Хасс генерал Кусей и благословил на верную службу сайид раису — президенту Ирака.
Ровно через два месяца Азиз Омар сумел отличиться. Все произошло, когда Саддам Хусейн спешил в свою загородную резиденцию.
Кортеж машин — шесть бронированных «Мерседесов» — мчался по прекрасному шоссе на северо-запад от Багдада. Впереди колонны, опережая ее на три-четыре минуты, летела полицейская машина. Сверкали красные мигалки, завывала сирена. Встречные водители, завидев полицейский авангард, съезжали с магистрали на обочину и останавливались.
Смирение и покорность в равной мере угодны Аллаху и диктаторам.
Машина сопровождения, которую вел молодой офицер охраны Азиз Омар, шла по осевой линии. Она играла роль «чистильщика». В обязанности экипажа входило прикрытие кортежа слева. В любой миг охрана была готова пресечь возможные попытки покушения с машин, которые следовали по полосе встречного движения.
В какой из пяти машин, мчавшихся плотным ядром, находился диктатор, Азиз Омар не знал. В пути «Мерседесы» по определенной схеме менялись местами, не позволяя стороннему наблюдателю вычислить машину, которая была главной.
На одном из участков трассы случилось непредвиденное. Когда полицейская машина авангарда заставила встречные машины остановиться, а сама промчалась мимо, черный джип «Черроки» тронулся с места и выскочил на шоссе.
Трудно сказать, что заставило водителя нарушить правила — личное богатство, дарившее ему уверенность в безнаказанности, или принадлежность к знатному роду, но повел он себя безрассудно. Азиз Омар вовремя заметил опасный маневр. Он резко крутанул руль влево, целясь в капот джипа на уровне переднего колеса. О себе в тот момент он нисколько не думал. В конце концов, рисковать жизнью ради жизни отца нации — его обязанность.
Две машины столкнулись. Джип летел со скоростью по меньшей мере в сто километров в час. «Мерседес» — «чистильщик» — делал сто двадцать. Удар оказался страшным. «Мерседесу» смяло крыло. Он протаранил джип. Тот два раза перевернулся через крышу и встал на колеса, смятый, с выбитыми стеклами.
Ремни безопасности удержали Азиза Омара, не позволили ему вмазаться грудью в руль и головой в стекло. Чему-чему, а технике подгонки ремней-безопасности молодого телохранителя обучили неплохо. Тем не менее удар был столь сильным, что на какое-то время сознание помутилось.
Когда «Мерседес» остановился, находившиеся в нем охранники выскочили наружу.
Три «Калашникова» рубанули очередями по тому, что недавно было шикарной машиной.
Ядро кортежа пронеслось мимо побоища, не снижая скорости. Только последняя машина резко притормозила и остановилась. Из салона выпрыгнули четыре спортивного склада охранника — в рубахах с короткими рукавами, в одинаковых темных очках, с укороченными автоматами «Хеклер и Кох». Они встали возле «Мерседеса», и каждый взял под прицел свою сторону. Они в любой миг могли открыть огонь.
Последним из машины вышел молодой щеголеватый мужчина в гражданском костюме с ниточкой черных усов над верхней губой. Он огляделся, не торопясь прошел к джипу. Заглянул внутрь. В салоне находились два трупа: мужчина, лежавший грудью на руле, и женщина, сползшая на пол с заднего сиденья.
Азиз Омар, полуоглушенный происшедшим, сидел на краю кювета. В голове шумело. Болело правое колено, которым он сильно ударился, но даже не запомнил обо что. Подняв голову, Азиз Омар узнал в щеголе сына диктатора — Кусея, шефа президентской личной охраны — Амн-аль-Хасс.
К шефу подлетел офицер, до того ехавший в машине, которую вел Азиз Омар. Он доложил о происшествии, то и дело кивая в сторону водителя. Потом показал Кусею автомат «узи», который извлекли из-под сиденья джипа.
Не подходя к Азизу Омару, шеф Амн-альХасс вернулся к своему «Мерседесу». Машина тут же сорвалась с места.
Позже Азиз Омар узнал, что в президентском кортеже Саддама Хусейна не было. Тот прилетел в нужное ему место вертолетом.
Тем не менее самоотверженного телохранителя заметили и обласкали. Некоторое время спустя он удостоился приглашения к доктору Исмаилу Убаиди, начальнику иракской внешней разведки.
Зная порядки, царившие в секретных службах, Азиз Омар догадался, что Кусей по неизвестной причине сплавлял его из службы охраны, но с почетом. Это подтвердила теплота, с которой суровый и властный Исмаил Убаиди общался с младшим офицером. Такое могло случиться лишь потому, что за спиной Азиза Омара маячила неясная тень сына диктатора.
— Для смелого офицера, — сказал Исмаил Убаиди, — у меня есть интересное предложение.
Азиз Омар склонился перед доктором в преувеличенно низком поклоне.
— Шукран, сейиди. Умру, но ваше доверие оправдаю.
Всемогущий шеф внешней разведки недовольно поморщился. Его положение требовало умения балансировать на лезвии бритвы и не позволяло принимать подобные комплименты всерьез, даже если они исходили от бесхитростного офицера, которого обуревало желание выслужиться. Исмаил Убаиди хорошо знал, что его адъютант, полковник Хасан Хатиб, завербован контрразведкой и «стучит» на шефа, систематически информируя, что тот делает, о чем говорит.
— Здесь не мне служат. — Голос Исмаила Убаиди звучал скорбно, как если бы он сожалел, что младший офицер так плохо понимает реалии. — И ты и я только верные слуги того, чье имя благословляет Аллах. Да будет милосерден всевышний к Саддаму Хусейну!
Азиз Омар почтительно склонил голову, принимая упрек. Исмаил Убаиди, циничный и беспринципный политик, подумал: «Не будь вокруг таких дураков, народами стало бы невозможно править».
Получив напутствие шефа разведки, Азиз Омар с паспортом гражданина Иордании с группой исламских добровольцев уехал из Багдада в Пакистан.
В течение четырех месяцев его обучали в специальной школе ремеслу диверсанта. Тихое заведение размещалось в небольшом городке Атгоке в месте, где река Кабул сливается с Индом.
После окончания курсов Азиз Омар попал в Афганистан на базу Магара, прибыв туда в группе нового амера — Аманшаха. Пакистанское командование после разгрома советскими войсками своей военно-технической базы Джавары, которая располагалась в округе Хост, усиленно принимало меры безопасности во всех районах своего влияния.
По пути к месту назначения, часть которого пришлось преодолеть пешком, Азиз Омар сумел показать свою непримиримость к врагам ислама.
Обходя стороной расположение советской воинской части, группа разведки, которую вел Азиз Омар, наткнулась на русский секрет. Позиция, которую занимал пулеметчик Иван Рычалов, была выбрана командирами со знанием дела. Будь солдат поудачливей, в огневой схватке преимущество принадлежало бы ему. Но, на свою беду, он забыл о возможной опасности, расстегнул штаны и присел за обломком скалы облегчиться. Здесь его и прихватил Азиз Омар.
Солдатик — совсем мальчишка: детская округлость щек, тонкая шея, маленькие торчащие в стороны уши, мягкий пушок под носом — стоял перед душманами, держа обеими руками брюки, так и не успев застегнуть их. Ручной пулемет лежал у его ног, невостребованный и потому бесполезный.
Война — жестокое дело. Человеку нормальному, воспитанному в хорошей семье, где все добывается напряженным трудом, где царят нормальные отношения между детьми и родителями, бывает трудно, понять, как можно убивать просто так, едва заметив перед собой чужого. Уяснить эту жестокую истину войны не легко и просто. Иногда до человека во всей своей страшной наготе она доходит в момент, когда шредпринимать что-либо уже поздно.
Выигрывает на войне тот, кто безжалостен, кто стреляет и попадает в цель.
Трудно сказать, как бы обернулось дело, подхвати Рычалов в первую очередь не штаны, а пулемет.
До посылки в Афган Рычалов неплохо стрелял на стрельбище учебного полка. Но ни разу он не связал в воображении ростовую мишень с фигурой реального человека. Он попадал в бумагу, наклеенную на фанеру-Радовался, что умеет лупить по картинке не хуже других, но всерьез не задумывался над тем, что между рисунком, живым противником и его меткостью должна существовать прямая зависимость.
Азиз Омар подошел к солдатику вплотную, откинул его оружие ногой, потом резко толкнул и поставил Рычалова на колени.
Левой рукой, будто боясь замараться, уперся в чужой горячий лоб, запрокинул голову солдата назад. Правая рука быстрым движением полоснула по напрягшейся гортани ножом.
Лезвие прошлось чуть выше кадыка, с хрустом рассекая хрящи и жилы. Из зияющей раны — от уха до уха — хлынула кровь и запузырился вырвавшийся из легких воздух.
Что поделаешь — пленный амеру Аманшаху не был нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45