Перепугался, видать, наложил в штаны и привёл его прямёхонько к себе домой. Думал, что Резо сбежал от него, болван!»«Ладно, не мельтеши, Бэн. Что-то не очень похож он на ищейку».«Вот и я говорю — быстро сломается. Но он точно детектив, у него на дверях даже табличка была — сам видел. Теперь ни двери, ни таблички, ха-ха!»«Заткнись! Кумсишвили тоже был далеко не мальчиком, однако ничего не сказал».«Ну-у, сравнил. Индус! Кумсишвили сам Сталин доверял, он настоящим титаном был, утёсом гранитным, старой советской закалки, а этот — тьфу, тюфяк в сравнении с ним».«Как же тогда этот тюфяк прикончил Тимура? Ты лучше не болтай попусту, Бэн. С этим парнем нужно поаккуратнее. Он — наша последняя ниточка. Если она оборвётся, то мы по миру пойдём. Шеф каждые полчаса названивает, интересуется успехами. Я пока говорю, что все нормально, но он и то недоволен. А представляешь, что будет, если я скажу, что след оборвался? Он же нас живьём сожрёт. Так что сильно не набрасывайтесь на него, не спешите, а то загнётся раньше времени. На хрена вон такой шишак ему набили? А если память отшибли?»«Не, Резо своё дело знает. И потом, у него самого почти такой же — и ничего, все помнит».«Ладно, идём, а то опоздаю».Они ушли, и я опять остался один. Я не дурак и никогда им не был. Мне стало ясно как день, что меня ждёт участь того несчастного старика Кумсишвили.Убеждать их в том, что я ничего не запомнил, было совершенно бесполезно — все равно прикончат. Но они уже были уверены, что я что-то знаю, потому что начал сдуру сопротивляться в квартире. Если бы я хоть знал, что кроется за всем этим, то не так обидно было бы, а то ведь ни в зуб ногой! Хорошо хоть, что я русский язык выучил и они при мне не таясь разговаривали, думая, что не понимаю, а то бы совсем в неведении был. У меня даже волосы зашевелились на голове от отчаяния. О жестокости русских бандитов в Нью-Йорке легенды ходят. Итальянские гангстеры с ними и рядом не стояли. Те хоть какие-то там традиции соблюдают, законы мафиозные, а вашим все до фени — полный беспредел. Правда, ты не поверишь, Родион, но даже тогда я нисколько не пожалел, что поднял ту чёртову бумажку на улице. Наверное, потому от меня и обе жены сбежали, что я все никак не могу остепениться в этой жизни — все дурь в одном месте играет. Полежал я там на полу, полежал и решил, что смогу их переиграть. Настроение сразу улучшилось, боль в голове прошла, я вскочил на ноги и начал обнюхивать все кругом, ища лазейку, чтобы выскочить. Где там! Все как в противоядерном бункере: ни одной щели или дырочки, даже замочной скважины в дверях не было. И мебели никакой, чтобы вооружиться. А ещё холодно, я ведь в одной пижаме, и руки связаны — особо не согреешься. Ну, думаю, конец тебе пришёл, мистер Кейди. Тут дверь снова загремела, я быстренько на пол улёгся, глаза закрыл и стал ждать.Двое вошли и без разговоров, взяв меня, как мешок, за руки, за ноги, поволокли.Я тоже молчу, глаза не открываю, все начало пыток оттягиваю. Притащили куда-то, где тепло было, бросили на пол — я молчу.«Неужели ещё не очухался? — удивлённо спросил кто-то незнакомым голосом. — Может, нашатырь ему дать?»«Косит он. — Я узнал голос Резо. — Хитрым себя считает. Детектив, мать его. Сейчас я его приведу в порядок».Он подошёл и пнул меня в ребра. Я и не пикнул. Тогда он склонился надо мной, я даже запах водки почувствовал в его дыхании, и сказал по-английски:«Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой. На счёт „три“ — разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадёт, по-моему… Да, вот теперь он нацелен тебе прямо в левый глаз. Но ты можешь уклониться, если захочешь», — и мерзко хохотнул.Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо мной, а что он там делает — один черт знает. Может, и вправду нож держит. А глаз все-таки жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз, два… На счёт «три» я не выдержал и дёрнулся в сторону от греха.Раздался такой хохот, я аж покраснел. До сих пор стыдно вспомнить.Глаза открыл, а Резо стоит надо мной с бокалом виски в руках и ржёт, как конь на рассвете. Вокруг какие-то бугаи сидят и тоже заливаются, Смешно им, видите ли… Опозорился я, в общем. Ну да ладно, пережил. Их было трое. Усадили меня на стул, рядом ведёрко с водой поставили, наверное, чтобы в чувство приводить, и тот, что с жирным Индусом ко мне в подвал заходил, Бэн, говорит:«Слушай, мистер, у нас нет времени с тобой в цацки играть. Скажи сам все, что старик тебе поведал, и мы отвезём тебя домой. Мы ведь не звери какие-нибудь, а мирные, порядочные люди. Мы даже демократы. Поэтому предоставляем тебе выбор: или пытать будем, или отдадим в руки американского правосудия за убийство двух законопослушных граждан Соединённых Штатов: мистеров Тимура Дулидзе и Като Кумсишвили. Полиция уже нашла их трупы, теперь ищет убийцу, то есть тебя. У них есть твои пальчики и свидетели, которые видели, как ты выходил из квартиры. Эти свидетели в данный момент находятся перед тобой».Он ткнул себя пальцем в грудь, а потом кивнул на ухмыляющегося Резо.«Но мы можем в любой момент изменить показания, и тебя будут судить не за убийство, а лишь за незаконное проникновение в чужое жилище. Но за это нам нужно кое-что получить. Так что выбирай и делай это побыстрей».Естественно, этот постсоветский демократизм меня не устраивал. Честно говоря, я совсем забыл, что порядком наследил в той квартире и у полиции и вправду могли возникнуть подозрения на мой счёт. Но если наличие отпечатков я бы ещё мог как-нибудь объяснить, то опровергнуть «свидетельские» показания этих двух подонков — вряд ли. Мне грозил электрический стул, с одной стороны, и страшные пытки — с другой. Я полностью был в их руках. Мне даже расхотелось гоняться за золотом. Но было уже поздно. Тогда я решил потянуть время.«Если я вас правильно понял, — начал я с глупой физиономией, — то вы хотите, чтобы я повторил вам те звуки, которые услышал от старика?»«А ты догадлив», — бросил Резо.«Но я почти не помню их. И вообще, не понимаю, почему это для вас так важно? Может, объясните мне?»«Объясним, — процедил Бэн. — Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?» И поднёс мне под нос здоровенный кулачище.Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев.Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: «Добрый вечер» или «Рад тебя видеть, дорогой». Мало ли что умирающему старику придёт в голову… В общем, сказал я им это первое слово. И твёрдо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:«Это слово означает „казна“! Като сказал ему, где спрятал золото!»Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.«Казна?! — визжал, брызгая слюной, Бэн. — Он сказал: „казна“? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!»«Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!» — ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу."Вспомнит, куда он денется, ублюдок' — весело прыгал вокруг меня Резо.— Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"«Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! — кричал один амбал. — Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!»Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солёными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.«Ну, дорогой, порадовал ты нас, — сказал он, перейдя на английский. — За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями».«Извините, — говорю, — но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил… Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа», — и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал чёрную икру на огромный ломоть хлеба.«Гонит он все, — убеждённо сказал тот на русском. — Все он помнит — по глазам вижу».«А того, что он помнит, ты не видишь?» — с надеждой спросил Бэн.«Нет, не вижу. Но мне почему-то кажется, что этот гад понимает русский язык»."Сдурел?! Откуда ему русский знать, если он американец? Скажешь тоже…— Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил:— Ты ведь не знаешь русский язык?"«Я — патриот своей страны, — с достоинством ответил я, — и мне не пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране, как дикари!»«Это хорошо, что ты такой преданный, — обрадовался бандит. — Ну, давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като».«Какой Като?»«Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!» И опять ударил меня, разбив губу.«Эй, ты, полегче, — проворчал Резо. — Остатки мозгов вышибешь. У него и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по голове не нужно — там наше золото».«Слышал? — он наклонился ко мне. — Сейчас утюг раскочегарим и начнём тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!»Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне стало тоскливо, и я сказал:«Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам все рассказать, но ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть на ваши рожи, чем сказать то, смысла чего я даже не знаю? Странные вы люди, русские…»«Э, а откуда ты знаешь, что мы русские? — насторожился Бэн. — Может, ты все-таки понимаешь…»«У вас это на физиономиях написано, — усмехнулся я. — И потом, я ещё в состоянии отличить русскую речь от китайской. Вы ведь из русской мафии?»Они переглянулись, и Резо довольно кивнул:«Конечно, дурачок, мы из русской мафии. Слышал о нас небось? Так что лучше говори, а то замордуем… Вот и Клинч с утюгом! Врубай его в розетку, братан!»"Минуточку, господа! — испугался я. — Вы что хотите: убить меня или получить то, что вам нужно? Давайте как-нибудь вместе решать эту проблему.Помогите мне вспомнить, но не такими, конечно, методами, — я с ужасом посмотрел на включённый в розетку утюг. — Я знаю один верный способ из области психологии — это вполне надёжно и… лояльно".«Из какой области?»«Психологии».«Ты что, псих, что ли?»«Я сказал: психологии, а не психиатрии».«И что, действительно верный способ?» — спросил Клинч, вертя раскалённый утюг у меня перед носом.«Проверен многими видными учёными всего мира», — соврал я.«Наши способы тоже проверены! — хохотнул Бэн. — Ладно, валяй, выкладывай свой метод».«Он заключается в том, что мозг нельзя насиловать — он сразу же начинает протестовать и закрывается. С ним нужно обращаться по-доброму, мягко, упрашивать, помогать и так далее. Другими словами, нужно заинтересовать мой мозг в том, чтобы он вспомнил нужную информацию. Тогда он начнёт работать сам и в конце концов вытащит её из подсознания. Все очень просто…»Они переглянулись и задумались. Наконец Резо проговорил:«А как это: заинтересовать?»«Ну, к примеру, расскажите мне, зачем это все нужно…»«Ах ты ублюдок! — Бэн врезал мне по челюсти. — Надуть хочешь?!»«Постой, постой, — остановил его грузин по-русски. — Может, он и вправду дело говорит. Если он забыл, то никакими пытками этого из него не вытянешь. А про этот метод я, по-моему, тоже что-то слышал. И потом, один черт, мы его все равно прикончим, так что ничего не потеряем».«А вдруг сбежит?»«Не смеши добрых людей»."Смотри, биджо, на твоей совести будет, — проворчал Бэн и по-английски обратился ко мне:— .А долго твой мозг потом вспоминать будет?"«Кто его знает. Может, сразу, а может, какое-то время потребуется. Вы ведь поймите, что я и сам заинтересован в этом. Только, чур, когда вспомню, отмажете меня от полиции, как обещали».«Обижаешь, командир, — заверил тот, честно глядя мне в глаза. — Наше слово — закон. Русские никогда не обманывают. Короче, слушай. Тот старик, с которым ты беседовал на известной квартире, знал, где спрятана дикая уйма золота. Дикая. Но он говорил только по-грузински, гад! Все другие языки принципиально презирал, ниже своего достоинства считал. Хотя понимал по-русски и по-английски. Это, как ты понимаешь, не его личное золото, он был только хранителем казны самого… Впрочем, это не имеет значения».«Да скажи ему, может, мозги быстрее завертятся», — подстегнул его Клинч.«Короче, этот старик, Като Кумсишвили, был секретным хранителем тайной казны самого товарища… Сталина».Я чуть богу душу не отдал при этих словах. Мои волосы встали дыбом и с тех пор уже не опускались, — тут американец пригладил ёжик на голове. — Теперь я точно знал, что живым они меня не выпустят. В своё время мне в руки попала одна брошюра. Там говорилось о деньгах вашего вождя, о том, что они где-то существуют, но никто не может их найти. Говорилось, что никому не известно, сколько личных средств было у товарища Сталина и где он их хранил, но предполагали, что достаточно, чтобы из-за них развязать третью мировую войну.До сих пор это все покрыто мраком тайны. Золото партии, которое вы сейчас так наивно ищете, копейки в сравнении с золотом Сталина. Даже Пол Пот, который был мелочью по сравнению с Отцом всех ваших народов, и тот умудрился заработать на убийстве миллионов своих подданных несколько миллиардов баксов. Что уж говорить о Сталине, который убил в несколько раз больше!Бэн ухмыльнулся, почувствовав, что произвёл на меня впечатление, и продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55