— Извини, конечно, — начала я, вынимая из сумочки фотографию, — но я тут по делу, если помнишь. Вот снимок Маньячки.Она медленно оторвала взгляд от камина и перевела его на меня. Мне стало жутко. Глаза её, какие-то пустые, почти мёртвые, в которых, прыгая, будто дьявольские огоньки, отражались блики пламени, и хищно раздвинутые безобразные губы создавали полную иллюзию того, что передо мной сидел не человек, а некто, давно покинувший этот мир, но оставивший в нем своё уродливое тело, чтобы пугать остальных. Чтобы не обижать её, я заставила себя улыбнуться и проговорила, протягивая фотографию:— Ты, наверное, уже на работу настраиваешься?— Да, медитирую, — чуть слышно прошептала она и безжизненной, бледной рукой приняла у меня снимок. Но смотреть на него не стала, а просто зажала между ладонями, закрыла глаза, подставив лицо огню, и стала что-то бормотать, невнятное и странное. Я закурила и тоже уставилась в камин, чтобы не мешать человеку чудодействовать. Только бы она нашла Маньячку или хотя бы подсказала, жива та или нет сейчас, а там я уж как-нибудь сама до неё доберусь. А если Лаура . ещё и скажет, в каком приблизительно месте она находится, то я её просто зацелую, несмотря на уродливость. Да что там — стану её лучшей подругой до конца жизни! Буду помогать во всем, защищать от наглых и грубых парней, и пусть только кто-то попробует её оскорбить или обидеть — сам в одночасье станет таким же уродливым! Если не хуже… Только бы утереть нос этому самоуверенному боссу, показать ему, как он был не прав сегодня, посылая меня за Барби.Я сидела и молила господа, чтобы он помог Лауре, послал ей чёткое и ясное видение Маньячки, а ещё лучше адрес, по которому её можно найти, с указанием более удобного проезда. Или, на худой конец, место на карте Москвы, а там уж я все перерою, всех на уши подниму, каждый уголок проверю, но найду бедную Арину и вручу её рыдающим от счастья родителям на глазах у изумлённо пялящегося босса…— Тебя как зовут на самом деле? — вдруг спросила, повернувшись ко мне, Лаура.— Мария, — удивлённо ответила я, видя, что та уже стала совершенно нормальной, а дьявольское выражение с её лица исчезло.— Надо же, — усмехнулась она грустно, — и имя у тебя красивое. Не Маша, не Маруся, а именно Мария. Это ведь совершенно разные вещи, не так ли?— Наверное, — пожала я плечами.— А у меня не только морда уродливая, так ещё и имечко досталось не приведи господь — Клава. Представляешь?— Да ладно тебе, — стала я успокаивать её. — Каждый живёт с такой внешностью, которую получил в подарок от бога. А дарёному коню в зубы не смотрят, так что…— Да, я понимаю, — вздохнула она. — Но все равно, иногда такая тоска берет… Мне даже замуж несколько раз предлагали. Не веришь?— Почему же, верю, — соврала я.— Не веришь… — печально проговорила она. — А это правда. Папины сослуживцы. Он у меня генерал, большой начальник, а им к нему поближе подобраться хочется — вот и пытались через меня…— Слушай, Клава…— Не называй меня так! — вскрикнула она, словно от боли, и глаза её зло блеснули. — Я — Лаура, и баста! Когда-то я была той, которой Петрарка посвящал свои сонеты. Но это было давно, в прошлой жизни. Однажды я ему изменила, и господь меня наказал вот этим. — Она с ненавистью ткнула пальцем в своё лицо. — Теперь я карму отрабатываю.— Да, погорячилась ты, конечно, — смущённо пробормотала я. — Не нужно было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?— Мало, — серьёзно ответила она. — Он вообще импотентом был. Только стихи да комплименты, а их на хлеб не намажешь и в одно место не засунешь. Я до сих пор ещё девочка, хотя мне уже двадцать один.— Все ясно, моя хорошая, — попыталась я опять вернуться к делу. — Но то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что там с Маньячкой?Она бросила на меня тяжёлый взгляд, в котором я не успела заметить ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.— Маньячка жива. Но лучше бы она была мертва, — заговорила она замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.— Почему?— Ей сейчас очень плохо. Она хочет есть, её грызут крысы, у неё кончились слезы, она пьёт свою мочу… Меня передёрнуло от ужаса.— Что ты такое говоришь? Я ведь серьёзно спрашиваю! Или ты в игрушки играешь?— Какие уж тут игрушки! — огрызнулась Лаура. — Все, серьёзней некуда. Я вижу это, как тебя сейчас. Её похитили в субботу, когда у меня было видение. Я даже разговаривала с ней сейчас, но она принимает меня за призрак, за галлюцинацию и уже ничего не соображает…Это уже было похоже на правду — не могла Лаура знать, что Маньячку похитили, а значит, её видения вполне реальны, им можно верить. Настроение у меня поднялось, я подобралась на кресле и ловила каждое слово этой странной девушки. А та, глядя на меня, но видя своё, продолжала:— Её настоящее имя — Арина. Ей около шестнадцати лет, она не очень привлекательна, на ней джинсы, белая блузка навыпуск и сверху шерстяной жилет — цвет не могу определить…— Невероятно… — прошептала я взволнованно. — А кто её похитил, ты не видишь?От напряжения, очевидно, что-то изменилось в её лице на мгновение, а может, мне показалось, но потом она снова стала прежней, отрешённой и потерянной, и все тем же бесцветным голосом продолжила:— Нет, не вижу… Рядом никого нет, кроме… Она вдруг запнулась, покраснела, уронила снимок и закашлялась, прижав ко рту кулак. Я, испуганная, сидела рядом и гадала, что же такого она там рассмотрела, в своём видении, если так отреагировала. Успокоившись, она подняла на меня глаза и виновато произнесла:— Извини, все это не так просто. На это уходит куча энергии. Многие медиумы страдают чахоткой.— Да-да, понимаю, — с сочувствием кивнула я, стараясь не смотреть в её покрасневшие и от этого ставшие ещё более страшными глаза. — Но… ты не скажешь, кто там ещё рядом с ней?— Отчего же — скажу, — она нахмурилась. — Там ещё какие-то девушки. Но, по-моему, они уже мертвы. Просто лежат рядом силуэты в женской одежде.— Господи, не может быть…Я была в шоке. Страшная картина предстала в моем сознании: несчастные девушки, среди которых были Арина и Ольга, страдающие в какой-то грязной комнате, где их одолевает голод и разрывают крысы… Кошмар! Причём увидела я это все с такой отчётливостью, словно сама там только что побывала, и даже почувствовала отвратительный запах разлагающейся плоти. Никому бы такого не пожелала.— Да, происходит что-то страшное, — нормальным голосом произнесла Лаура, закуривая сигарету. — Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрёт, и спасать её бесполезно.— Это ещё почему?— У неё карма обрывается — я это вижу. Она уже труп, только душа её ещё полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.— Какие странные вещи ты говоришь, — пробормотала я.— Ничего странного — обычная истина, проза жизни, — усмехнулась она, стряхивая пепел на ковёр. — Я считаю, кстати, что не существует непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут по ним, не напрягаясь.Поэтому у каждого истина своя. — Она вдруг пронзила меня своим чёрным взглядом.— А ты её подруга?— Да, подруга, — я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть за прошлую ложь. — Мы с ней в Интернете познакомились, однажды даже встречались, она свою фотку мне оставила. Ни телефона, ни адреса не сказала. Потом как-то разбежались, делами занялись, а тут вдруг выясняется, что её нет. Да ещё видения твои…— А ты где работаешь, учишься?Мне было не по себе под её взглядом, но я хотела вытянуть из неё побольше информации, поэтому терпела.— Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?— А я нигде не работаю. Зачем? — Она усмехнулась и обвела взглядом богатые хоромы. — У меня и так все есть. Кроме счастья, как ты понимаешь.— Да ладно тебе, найдёшь ещё своё счастье. Гуляет где-то небось, тебя поджидает.— Сомневаюсь, — Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало полегче.— Слушай, а ты не можешь ещё разок поднапрячься? — осторожно поинтересовалась я.— А что такое? — вскинулась она.— Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду, в каком городе или конкретном месте Москвы…— Это можно, — неожиданно легко согласилась она. — Только мне карта нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.— Трезор?— Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?— О чем, о собаке? — удивилась я.— Нет, просто я тебе одну вещь скажу по секрету. Никому раньше не говорила.— Ну…Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:— Он мой первый любовник!— Кто?— Да Трезор же, глупая! — Девушка раскраснелась, глаза её заблестели от возбуждения. — Трахалась я с ним, прямо здесь, в этой вот комнате, перед этим камином! У меня ведь парней не было, все стороной обходили, так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось, знаешь… — Она вдруг резко погрустнела. — Правда, отец, когда узнал об этом, пристрелил его…Я сидела, совершенно ошарашенная, смотрела на неё и не могла вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть у молодых девушек сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы разрешать их таким странным способом — это было выше моего понимания! Как ни старалась, не могла представить себе Лауру и собаку… И что-то отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня почти до тошноты, стало появляться в моей душе к этой несчастной, по сути, девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что она помогла мне прояснить ситуацию с Маньячкой.— Он как-то вернулся домой, — горящими глазами глядя в камин, продолжала Лаура, испытывая при этом, судя по всему, какое-то извращённое удовольствие, — а Трезор на мне как раз. Вот здесь прямо, перед креслами. Я голая… Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и всю обойму в него всадил, в бедненького. — Она криво усмехнулась. — Потом, когда в себя пришёл, сказал, что в меня целился… Так о чем мы, бишь?— Мы о карте, — с трудом выдавила я.— Ах да, извини, — она стряхнула с колен невидимые крошки и поднялась.— Карта у меня есть. Вернее, у отца. Военная, рельефная, самая точная карта Москвы. Я по ней тогда Трезора нашла. Он знаешь где был?— Нет.— В Бибиреве. Его украли и силком держали в квартире. Я по карте район нашла, потом квартал, а потом и дом. Отец там солдата оставил в машине, тот долго караулил, а потом увидел, когда Трезора выгуливать вывели. Так и нашли.Идём.Она взяла меня за руку, подняла и повела куда-то в левую от камина дверь. От моей симпатии к этой девушке почему-то не осталось и следа.Единственное, что меня ещё удерживало, это пусть иллюзорная, но все же возможность отыскать хоть какую-то ниточку — а вдруг, чем черт не шутит?— Идём, не бойся. — Она начала первой спускаться по винтовой лестнице.— Здесь у папы кабинет, он тут совещания свои проводит, там у него и карты, и документы всякие, и даже коллекция старинного оружия…Когда я, спустившись, оказалась в небольшом коридорчике, из которого вели куда-то три двери, Лаура уже открыла одну из них и скрылась внутри. Войдя за ней, я сразу же остановилась. Полкомнаты занимал огромный стол, на котором лежала большая рельефная карта пересечённой местности. Там были и холмы, и лесочки, и реки, и пруды, и дороги, а среди всего этого мелькали танки, пушки, самолётики и фигурки солдат. Лаура стояла у дальней, закрытой шторой стены и копалась на какой-то панели с кнопками.— Ну что же ты? Заходи. — Она повернула голову. — Карта Москвы здесь, за шторой, сейчас открою. Тут все на автоматике проклятой…Я сделала шаг вперёд, удивляясь странному, неестественному блеску её смеющихся глаз. Она нажала на какую-то кнопку на панели, и в следующее мгновение подо мной что-то щёлкнуло, пол разверзся, и я рухнула вниз…Подземелье… Мрачное, холодное, тёмное, затхлое — такие обычно описывают в книжках или показывают в фильмах ужасов. Только здесь не было ни паутины в углах, ни закованных в ржавые цепи полуистлевших скелетов. Оно было устроено на глубине не менее четырех метров от подвального пола особняка и представляло довольно просторный каменный мешок, из которого был лишь один выход — квадратный люк наверху, в который, собственно, я и провалилась. Зачем здесь была устроена эта ловушка — одному богу известно. Здесь не было ни стульев, ни матрацев, ни даже дерюги, на которой можно было поспать. Сплошной бетон, сверху, снизу и по бокам. И страшная сырость, смешанная с неприятным запахом, исходящим из угла, где зияла небольшая туалетная яма.Пролетев четыре метра, я ничего не отбила себе лишь потому, что упала на чьё-то тело. Оно так и осталось лежать в скрюченной позе, даже не шелохнувшись и не вскрикнув от боли, как это сделала я. Сразу сообразив, что произошло, я вскочила на ноги, посмотрела наверх и в квадратном проёме люка увидела искажённое дьявольской ухмылкой лицо Лауры. Страшно оскалившись, она прохрипела:— Раз, два, три, четыре — нет вас в этом мире, ха-ха-ха! — дико расхохоталась она, и от этих звуков мне стало нехорошо, если не признать, что я просто испугалась. Сказать что-либо в ответ я не могла — язык присох к небу.Затем Лаура исчезла, и толстая крышка люка стала медленно подниматься на своё место, погружая все во мрак. В тот момент я ещё понятия не имела, что все это означает, поэтому особо не переживала, зная, что нет таких ситуаций, из которых я не смогла бы найти выход, чтобы выжить. Но одно дело выжить самой, а другое дело избавить от страданий других. А избавлять здесь было кого. Когда глаза немного привыкли к почти полной темноте, нарушавшейся лишь теми крохами света, что пробивались в щели люка, я осмотрелась и нагнулась над лежащим у ног телом. Совсем молоденькая девушка лет пятнадцати, совершенно голая, худенькая, с маленькой грудью и тоненькими ножками, лежала в неестественной позе с широко открытыми глазами, уставленными куда-то в тёмную стену.— Эй, извини, пожалуйста. — Я тронула её за плечо. — Я нечаянно…— Ей уже все равно, — послышался из дальнего угла за спиной сиплый безжизненный голосок. — Она вчера умерла.Я обернулась. В полумраке поблёскивали четыре уголька глаз. Силуэты были почти не видны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55