В салон, в кухню надо было спускаться. Там же был разбит небольшой сад — ухоженная зеленая лужайка и три фруктовых дерева.Пожилой плотный человек открыл нам дверь.— Знакомься… — Кейт показал на меня. — Алекс. Офицер российской полиции…Я уточнил:— Бывший.— А это — мой отец. Иосиф. Кстати, из России. Из Вильнюса. Тоже полицейский.Хозяин добавил по-русски:— Тоже бывший…Он был немногословен. Наверняка жил один.— Мойте руки и идите к столу, ребята… У меня якнине, паштет. И цепелинай. Литовская кухня…— Выпить у тебя найдется?— Останетесь на ночь?— Да.— Найдем. К кофе будет коньяк.
Кофе пили на балконе верхнего этажа.Внизу глубоко лежало дно долины. Кроваво-красный уголек солнца светился в межгорье.Мы говорили обо всем, кроме дел. Присматривались. Отец Кейта неожиданно спросил:— Ты «Три мушкетера» любил? Хорошо помнишь?Я пожал плечами. Когда-то я действительно считал роман любимой книгой.— Вроде…Кейт с усмешкой следил за нами. Он знал, что за этим последует. Хозяин улыбался:— Что сказал д'Артаньян, когда Ришелье предложил ему звание лейтенанта?«Господи! Сколько же лет прошло с той поры, когда все это трогало, было так важно! В школе меня звали Ато-сом. Я же представлял себя д'Артаньяном…»Нас, живших в разных странах, соединяли книги!Я помнил этот эпизод.— «Ваше преосвященство, — сказал д'Артаньян, — так уж получилось, что все мои друзья служат в королевских мушкетерах, а все недруги — гвардейцы вашего преосвященства. Меня не поймут ни те, ни другие…»— Примерно… А как назывался трактир, где миледи получила индульгенцию кардинала на убийство д'Артаньяна?— «Красная голубятня».Кейт уже откровенно смеялся:— Ты прошел тестирование. Отец — он полицейский психолог.— Ты полагал, что я имею отношение к случившемуся с Амраном Коэном? — спросил я.— Да ладно… Один полицейский всегда поймет другого! Тем более, что виновные, или кто они там, уже сидят.Мы еще выпили.Юджин рассказал, как его поперли из Матэ Арцы — Генерального штаба полиции. Потом про Роберта Дова, ..Кейт не раз терпел фиаско. Его обходили более шустрые.— Теперь Роберт Дов в Центральном отделе…Казалось, я сижу с кем-то из своих.Гребаное начальство. Несвобода. Несправедливость…Я рассказал, как мой генерал, изгоняя меня из управления после случая на Кутузовском, на селекторном совещании объявил на всю Московскую дорогу:«На вокзал возвращается начальник отделения уголовного розыска имярек…»Я попытался еще с помощью Иосифа, который пил мало, перевести с русского на иврит:— Блядям, ворам и ментам долго оправдываться…Кейт все понял.Еще я пробовал объяснить про линейное отделение на станции «Кусково» под Москвой, так называемое Шушенское:— Штрафняк. Там в розыске как-то одновременно трудилось сразу семь погоревших начальников розысков…Но тут возникли сложности: Иосиф не знал про Шушенское, его сын — смутно о Ленине…— Бог не фраер, он все видит…Юджин Кейт коротко обрисовал мне дело Амрана Ко-эна, от которого его отстранили.— С убитым этим нищим не все просто, Алекс! Это дело дурно пахнет. Дов — он из такой породы людей… Ты в шахматы играешь?— Не то чтобы очень!— Есть такие. Если сделают удачный ход, начинают постукивать по столу или ногой по полу. Напевают…— Понимаю.— «Управляй своим настроением, сказал Гораций. Ибо оно если не повинуется, то повелевает…» — вставил Иосиф.— Ладно, папа, ты его не знаешь! Он сначала солит, потом пробует. Холодный интерес исследователя. Такому все в пользу, все любопытно…Я тоже не любил этих людей.— Сытые, выспавшиеся следователи изгаляются в своей моральной чистоте над запутавшимися обвиняемыми…Мы хлопнули по рукам.— Точно!И еще выпили.— Пошли они к такой матери, Юджин. В чем проблема?— Я хочу, чтобы ты помог проверить по России одного человека…Он достал из бумажника несколько фотографий. Человек, изображенный на одной, мне кого-то напоминал. Но я не мог вспомнить, кто он.— Почему вы не обратитесь в Москву официально?— Никому не интересно. Я занимаюсь этим лично. Сможешь?— Попробую.На второй была уменьшенная дактилоскопическая карта. Я заметил характерные особенности: «Отпечатки пальцев сняты с трупа…»Еще была фотография с изображением татуировок на коленных чашечках: шестиконечные звезды…В России это была привычная татуировка блатняка-от-рицалы, придерживавшегося воровских традиций, не соблюдавшего режима содержания в местах заключения.Тут их приняли за «щиты Давида».— Сионистская мотивация?.. — Кейт указал на татуировки.Я объяснил.— Очень похоже. Судя по его связям.— Ты скажешь, кто это?— Амран Коэн. Убитый… Кто он в действительности — неизвестно. Я считаю, что это убийство — дело рук мафии; Человек этот был связан с уголовниками и их общаком. А это — большие деньги. Роберт Дов их не нашел…Мы еще долго сидели.Перед сном Кейт-старший не без умысла показал мне свою коллекцию полицейских атрибутов разных стран мира: фуражки, вымпелы, значки. Новейших российских там не было. Я все понял.Утром Кейт подбросил меня на Центральную автобусную станцию Иерусалима.— Я не хотел вчера говорить при отце. Он бы разволновался. Ко мне поступили сведения по поводу Гии. Приехал его отец. Бывший футболист грузинской команды…— Да…— Первым делом он спросил: «Где Гия?» Жена ответила: «В тюрьме. За убийство…» — «Как в тюрьме?» Пришел на Русское подворье. Роберт Дов дал свидание…— У нас подследственным не дают.— Роберт вел тайную видеозапись. Он хотел найти новые доказательства…— Да.— Отец спросил: «Сынок, ты убил его?» — «Нет, папа, я не убивал!» — «Посмотри мне в глаза!» — «Папа, я не убивал! Как мне быть? Мне советуют признаться — тогда мне дадут меньше срок!» Дов прекратил свидание. Отец еще успел крикнуть Гии: «Не признавайся, сынок!..»
Дальнейшая дорога — из Иерусалима в аэропорт Бен Гурион в двухэтажном автобусе — заняла около часа.Я привычно отвернулся к окну. Отмечал местные достопримечательности. Дремал.Кто-то другой во мне отвлеченно анализировал отношения, завязавшиеся у меня с одним из детективов Центрального отдела полиции Иерусалимского округа.Привлекательный образ американского и итальянского полицейского создавался свободными мастерами кино. Их герои говорили языком улицы, могли выпить на службе, обмануть начальство, уйти с проституткой, но это было так понятно.Завязавшиеся у нас отношения можно было оценить как успех, но противники Кейта, узнав обо мне, легко могли сделать его и меня своими легкими мишенями.Из частного российского детектива я мог запросто превратиться в лицо, скрывшее при въезде в страну подлинные цели своего визита. Хотя, с другой стороны, отец Кейта за годы его работы в Генеральном штабе полиции наверняка заимел хорошие связи в верхах, в Министерстве государственной безопасности.Своему сыну, правда, он помочь не смог…Со второго этажа автобуса человечки внизу выглядели непропорционально уменьшенными, с маленькими ножками.Два хередим — в традиционной черной одежде, шляпах — стояли по обе стороны пустой улицы, друг против друга, терпеливо ждали, когда зажжется зеленый. Высокие, в черных чулках, с открытыми щиколотками под куцыми, чуть ниже колен, брюками.Трое других хередим шли к молитвенному дому. Молодые, с пробивавшимся пушком на подбородках. У каждого в руке была книга…«Разночинцы-демократы…»«Суров ты был, ты в молодые годы умел рассудку страсти подчинять…» — что-то в таком роде, если память мне не изменяла, писал Некрасов.Людей в автобусе было немного. Я огляделся. Кто из них ехал в аэропорт, чтобы дальше лететь в Москву, Сказать было трудно.Моя соседка — молодая женщина со следами угрей на лице — всю дорогу грызла ноготь. Так и заснула с пальцем во рту…Эта не могла помочь в моем деле.В аэропорту Бен Гурион меня интересовали соотечественники. Несколько человек, обративших на меня внимание, были явно сотрудниками охраны порта — мятые брюки, куртки с короткими рукавами. На поясе мог быть пистолет.Прежде я принимал их за сотрудников израильской контрразведки, впрочем, если я и ошибался, то не намного.Постепенно в аэропорт начали прибывать соотечественники. Они отличались даже внешне. Иначе одевались, иначе себя вели.Я подождал начала регистрации на московский рейс.Мне надо было найти человека, который возьмет у меня конверт и по прибытии в Москву позвонит по телефону, который на нем написан.Не каждый готов был взять конверт в самолет у незнакомца — здесь, где террористические акты часты, как нигде!Во избежание недоразумений я готов был вручить конверт в присутствии израильского секьюрити…К материалам Юджина Кейта я присовокупил корреспонденцию о криминальных войнах в стране…Я долго ходил по залу. Даже заглянул в туалет в поисках достойного человека. Тут было тоже пусто. У соседнего писсуара стояла коротко остриженная тонкая девочка и что-то доставала из джинсиков на подтяжках…«Ну и дела!»Наконец рядом с баром я увидел того, кого искал.Пассажир оказался из Грозного, летел в Москву. Он охотно взялся выполнить мою просьбу…
— Гия, к адвокату! — крикнул надзиратель.Небольшое, по-казенному оформленное помещение для встреч такого рода находилось тут же, в изоляторе временного содержания на Русском подворье.Адвокат — крупный рыхлый мужчина в очках в роговой оправе — сидел за столом.— Шалом. Ты в порядке? Я твой адвокат. Мое имя Йаков.Разговор предстоял на иврите.Гия, общаясь в камере с Хитрым Лисом, уже успел малость пообтереться. Это был не тот сбитый с толку подросток, которого Роберт Дов привез в полицию прямо со стройки.— Тебя наняла моя семья?— Мне поручил это суд. Если я тебе не понравлюсь, ты можешь отказаться от моих услуг…— Зачем? Я пока не против!Йаков поправил очки.— Прокуратура предъявляет тебе обвинение в шоде …Хитрый Лис в камере толковал:— Шод это грабеж. Грабеж с насилием тут всегда идет как покушение на убийство. По старому кодексу РСФСР как статьи 19 и 138 и еще 146…— …Наказание — пожизненное заключение, то есть восемнадцать лет, из них половина — реальные. В тюрьме…Йаков поднялся, включил электровентилятор.Грузность распределялась в нем неравномерно. Основная Тяжесть сосредоточивалась в верхней половине. Тяжелая голова без шеи, длинное туловище, живот. Ноги были от другого человека — нормально развитого…— Ты меня понял?— Да.— Ты признаешь себя виновным?Гия сдвинул густые черные брови к переносью.— Я не знаю, как лучше…— Прокуратура наверняка предложит тебе судебную сделку. Я от твоего имени, разумеется, признаю непреднамеренное убийство, если они, в свою очередь, откажутся от умышленного убийства…— Ничего не поймешь!— В результате ты получаешь пятнадцать лет…За дверью, за окном слышались громкие голоса…— Суда в этом случае уже не будет?— Суд только утвердит сделку.— Выходит, так лучше?— И я так думаю! Потом получишь свидания, телефон…— Борьку ты защищаешь?— У него свой адвокат. Тоже от суда.Йаков взглянул на часы. Главное было сказано. Гия еще потянул. Ему не хотелось в камеру.— Когда ты еще придешь?— Как только мне позвонит прокурор…— Сигарет нет у тебя?— Я не курю. Ты хочешь, чтобы я кому-то передал приветы?
— Нет.— Что сказать матери?— У меня все в порядке… — В глазах защипало.После рождения третьего ребенка, два года назад, с ней что-то случилось. Вроде нервного расстройства.— Что мой брат?Младший брат жил на севере, в кибуце.— Я слышал, его полиция допрашивала. Друзья твои все в порядке…— Не сомневаюсь.«Ты сидишь, а на воле продолжается жизнь…» Когда вели назад, в камеру, затянул:— «Что же ты, мама, не зажигаешь огня…»
Иерусалимский паб «Сицилийская мафия» был стилизован под салун золотоискателей в местном варианте. Навес, металлические сетки, затянутые рогожкой, стойка.Это была идея Макса. Так же, как и амбициозное название: у деревянной коновязи, рядом с традиционным колесом от повозки, прибывшая молодежь ставила мотоциклы, мотороллеры.Жора — полковник или кто он там был на самом деле — предоставил партнеру полную свободу действий.Он смотрел сквозь пальцы на наезды, которые Макс совершал на иерусалимских нищих, и даже незаметно поощрял их. Знающие люди были совершенно уверены, что он управляет младшим партнером, как опытный наездник, — едва уловимым движением ноги.Внутри паба расставили холодильники с напитками. На тротуар перед входом выдвинули столики. За спиной бармена укрепили витрину с экзотическими бутылками.Для Макса это была счастливая пора.Организованная им фирма по возврату долгов неожиданно сразу начала раскручиваться. Позвонил темный мужик-сабра: на него работали двое нищих, собиравшие в районе улиц Гилель. Мужик просил поддержки против конкурента.Макс гарантировал.Но самые крутые бабки обламывались от приехавшего из Грузии отца сидевшего за убийство нищего Гии. Грузин обратился за помощью лично к нему, к Максу. И они уже встречались и говорили с глазу на глаз…Тайное становится явным.Скоро стало известно, что к Максу потянулась ниточка от сильных крутых мужиков из России, которые прибыли в Израиль. Всю свою недолгую жизнь приблатненного Макс мечтал, чтобы кто-нибудь из настоящих авторитетов положил на него глаз.И вот!..Бывший израильский полицейский Хариф — представитель здешних блатных — накануне на дискотеке назначил им встречу в ночной час в районе Кейсарии. Полковнику и Максу предстояло участвовать в разборке вместе с русскими…Приезд крутой российской братвы снял другие проблемы.Ашдодский авторитет Ибрагим не рискнул забить стрелку. Теперь и команда с Бар Иохай подняла белый флаг…Команда с Бар Йохай явилась в паб в полном составе.Макс встретил их подчеркнуто радушно. Приземистый, большеголовый, каждого едва не облобызал.— Кто что будет пить? Что у нас для самых дорогих гостей, Артур?Беленький юный бармен улыбнулся:— «Джонни Уокер», босс. «Бренди 777 захав»… Черное безалкогольное пиво «Нешер». Для марокканцев водка «Кеглевич»…— «Джонни Уокер» всем…— Поддельный… — шепнул Арье, изучив бутылку.На стеклянном горлышке настоящего шотландского виски обязательно присутствовал портрет Джонни Уокера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44