Трайна тут же села прямо, оскорбленная, и немедленно перешла в наступление:
– А ты чего ожидал увидеть? Мерзкую постель с обтруханными простынями и пользованные презервативы в пепельнице?
Фостер примирительно поднял руки и слегка откинулся на стуле.
Она продолжала сидеть прямо как стрела.
– Ну? – Выражение лица у нее оставалось подозрительным.
– Квартирка у тебя первый класс, – начал он успокаивающим тоном, переходя на доверительное «ты». – Но вот сам дом…
– Ага. Так ты бы рассказал это хозяину!
– Тебе следовало бы обратиться в жилищную ассоциацию, – посоветовал он. – У них есть неплохие варианты в центре города.
Она фыркнула:
– Разок у них уже снимала. Они не больно-то благоволят к таким, как я.
– Могла бы поменять работу.
– А то у меня есть выбор!
– Выбор есть всегда, – сказал Фостер. Он увидел, что она опять собралась на него обидеться, и поэтому поспешил задать следующий вопрос: – Девочки водят сюда клиентов?
– У них и спрашивай.
– Ну а ты?
Она пожала плечами:
– Я к себе вожу не часто. Только если чистоплотный и платит сверху.
– Стены тонкие, – продолжил Фостер. – Ты должна слышать, как мужчины входят и выходят. Прости за каламбур.
– Это не бордель, если ты это хотел сказать.
Он было решил, что опять задел ее, но она продолжала:
– Я работала в публичном доме. Это целая структура: штат на телефоне, администратор, расписание дежурств девочек, заказы от владельца. Старик Престон, наш домохозяин, в этом смысле бессилен. Прости за каламбур.
Фостер засмеялся. Ему нравился ее стиль, если только она не водит его за нос, пытаясь увести от темы.
– В котором часу ты вернулась домой? – спросил он.
– Когда?
– Вчера вечером.
Она пожала плечами:
– Да как сказать. То приходила, то уходила. Так весь вечер.
Фостер воздержался от шуточек, лишь спросил:
– Со своими чистоплотными?
Она непонимающе нахмурилась.
– Ты приводила сюда клиентов?
– А, ну да.
– Ты что-нибудь слышала?
Она насторожилась:
– Типа чего?
– Да я почем знаю! – сказал Фостер, уже начиная терять терпение. – Какие, по-твоему, звуки издает девушка, когда, умирая, истекает кровью?
Трайна вздрогнула. Вскочила с кровати и направилась к каминной полке за сигаретами. Сразу не закурила, а вертела в руках пачку, открывая и закрывая.
– Она была новенькой.
– Ты это к чему?
– Ну а если ты новенькая, то бывает…
– Бывает – что? – поторопил он.
Она перевела дыхание, будто всхлипнула:
– Я, должно быть, слышала ее рыдания. – Она смотрела на него, словно моля о понимании.
– Когда?
– Сразу же после половины третьего, когда я пришла домой на перерыв.
– Одна?
Она строго посмотрела на него:
– Одна, понятно? Видишь ли, я замучилась торчать на улице и морозить сиськи, поэтому пришла домой выпить чашку горячего кофе.
– Я не твой сутенер, детка, – сказал Фостер. – Я не обвиняю тебя в нерадивости, я хочу всего лишь выяснить, есть ли у нас другие свидетели, чтобы опросить их.
– Никаких клиентов, – твердо сказала она. – Я пришла сама по себе.
– А у твоей соседки кто-нибудь был?
– Откуда мне знать.
Он с силой стукнул по стене за кроватью:
– Этот кусок дерьма обладает такой же надежной звукоизоляцией, как и занавеска в душевой. Ты слышала, что у нее кто-то был?
Трайна уставилась на чистый розовый коврик:
– Вроде бы слышала мужской голос, но он просто говорил. По звукам не было похоже, чтобы он обижал ее.
– Ладно. А ты что делала?
Трайна вытащила сигарету и закурила:
– Она часто плакала. Все мы через это проходим. – Она избегала его внимательного взгляда. – Надо перетерпеть, потом становится легче.
– Что, – повторил Фостер, – делала ты?
Она отвернулась к окну, открыла его и пускала сигаретный дым в морозный воздух:
– Заткнула уши сидюшником.
Фостер смотрел на ее спину. Через несколько секунд она повернулась к нему, сверкая глазами.
– Нечего меня осуждать! – выпалила она. – Если бы я только знала, что… что она… – По ее щеке поползла слеза. Она вытерла ее дрожащей рукой.
– Значит, ты думаешь, что этот мужчина был ее клиентом, – сказал Фостер.
– А что мне еще думать?
– Выходит, она водила сюда мужчин?
– Она пробыла здесь всего несколько дней.
– И имени ее ты не знаешь?
– Я же сказала, что нет. Господи! – Она выбросила сигарету в окно и схватила с прикроватного столика салфетку.
– Откуда она?
Она вытерла нос:
– Да почем мне знать? Я мама ей, что ли?
– В данный момент, Трайна, ты ей ближе всех ее родственников, – сказал Фостер, приподняв бровь и ожидая, пока до нее дойдет смысл его слов.
Когда она поняла, что он имеет в виду, вся ее агрессивность улетучилась, плечи опустились.
– Ну ладно, парень, двигай отсюда, а то меня эти разговоры уже совсем затрахали.
Фостер сморщил нос:
– Прости, голубушка, еще не совсем. Нам с тобой еще нужно на опознание.
– Нет! – Ее голос сорвался на панический визг. – Не заставишь. Я ее даже не знала.
– Но ты знаешь, как она выглядит. Сможешь подтвердить, если это девушка из соседней квартирки.
– Я вечером работаю, – сделала она последнюю безнадежную попытку избежать визита в морг.
– Нет проблем, – успокоил Фостер. – Примерно через час мы закончим. Я подвезу тебя куда будет надо. Идет?
Она обиженно посмотрела на него:
– Выбора у меня ведь нет?
Он улыбнулся в ответ:
– Абсолютно никакого.

Глава 5

Подготовленное для их следственного отдела помещение в полицейском участке Эдж-Хилл к приезду Рикмена уже функционировало. Он проехал за двухэтажное здание из грязного кирпича. Магазины на противоположной стороне были по большей части заброшены. В середине ряда – поблекший желтый фасад магазина по продаже велосипедов, на соседнем углу белыми буквами на черном фоне – горделивая вывеска другого прогоревшего оптимиста: «Специалисты по мебели и роскошному интерьеру». Почти весь ряд домов стоял с опущенными рольставнями и заложенными кирпичом окнами верхнего этажа.
Школьные микроавтобусы съежились на стоянке среди полицейских автомобилей ради безопасности. Рикмен отвинтил радиоантенну и бросил ее в багажник. Хотя высокое ограждение и камеры наблюдения довольно надежно защищали машины от вандализма и взломов, у такой антенны не было шансов уцелеть. Он пошел кругом к входу в здание. Бывшие газоны, обозначенные низенькими кирпичными заборчиками, заросли сорняками. Он предъявил удостоверение личности, и его без задержки проводили к кабинетам налево от дежурки.
В помещении отдела поставили несколько дополнительных столов, и теперь каждый дюйм площади был занят компьютерным оборудованием, шкафами для документов и коробками. Рикмен немного задержался, наслаждаясь приглушенным рабочим шумом, разогреваясь, перед тем как приступить к делу.
Высокая блондинка проскользнула мимо него и начала обсуждать с другой женщиной-полицейским результаты поквартирного опроса жильцов. Несколько человек были заняты телефонными разговорами, задавая вопросы и делая пометки. Мужчина, в котором Рикмен узнал детектива с юга города, уткнулся в монитор, просматривая рапорты о пропавших. У него зазвонил телефон, и он поднял трубку. Разговаривая, он не отрывал глаз от экрана компьютера.
В дальнем конце помещения Рикмен увидел Фостера. Тот стоял под снимком с места преступления, прикрепленного магнитом к белой доске, и подробно описывал внешность погибшей. Задевая за стулья и углы столов, он начал пробираться к месту, где стоял сержант. Рикмен был высоченный, импозантный – его нельзя было не заметить, и уже через несколько секунд прекратились телефонные разговоры, стих стук клавиш и наступила тишина.
Рикмен заметил рвение и возбуждение на одних лицах, неприкрытое честолюбие на других. Когда установилось всеобщее внимание, он начал:
– Вы все уже прослушали предварительный инструктаж. Нам известно: жертва – женщина, вероятно, не старше двадцати, имени мы пока не знаем. – Он взглянул на Фостера, ожидая подтверждения, и тот быстро кивнул. – Криминалисты собрали улики на месте преступления, – продолжал Джефф, – но потребуется некоторое время для получения результатов, поэтому сейчас мы должны определить очередность действий. Первое, что следует сделать, – опросить свидетелей. Все они временные жильцы, поэтому, если мы их быстро не разыщем, потеряем совсем.
Следующее – выяснить все о жертве. Ее имя, друзья-подруги, если таковые имелись, контакты, привычки и – главное – ее передвижения в последние часы перед гибелью.
– Надеяться можно только на одно: они раскроют глотки, если им заплатить. На что они и рассчитывают, – сказал Фостер.
Рикмен уже привык к более чем бестактным замечаниям друга. В ответ он лишь поднял бровь и продолжал:
– Осторожно, но настойчиво. Убита одна из проституток, другие, возможно, в опасности; попробуйте до них достучаться. Необходимо установить личность погибшей.
Он отыскал взглядом полицейского, просматривавшего список пропавших, и спросил, есть ли что-то новое.
– Пока ничего, босс, – ответил тот. – Я успел просмотреть лишь информацию за последнюю пару недель. Насколько далеко назад мне стоит отлистать?
Рикмен задумался. У убитой не было друзей в доме, по крайней мере, никто не признался, что дружил с ней. Странно: эти девушки обычно тянутся друг к другу.
– Кто-нибудь разговаривал с домовладельцем?
Докладывать вызвалась та самая высокая блондинка.
– Я – Наоми Харт, сэр. Имя домовладельца Престон. – Она приподняла плечо. Завитые волосы подчеркивали длину и стройность шеи. Рикмен заметил, что мужская половина команды обратила на нее внимание. – Все непросто, – продолжала Харт. – Жильцы часто меняются. Девушки нет в книге регистрации жильцов. Престон утверждает, что это не редкость для многоквартирных домов. Книгу регистрации передают из рук в руки друзьям и знакомым, экономя время на поисках жилья. Его это не волнует, лишь бы платили вовремя.
– А она? – спросил Рикмен.
– Она и недели там не прожила. Соседка это подтверждает, – вмешался Фостер.
– Еще раз переговорите с владельцем дома, – приказал Рикмен детективу Харт. – Напомните ему о юридической ответственности. Вдруг он вспомнит предыдущую жиличку, возможно, та была знакома с убитой.
Рикмен снова обратился к полицейскому, занятому списком пропавших:
– Попробуйте отработать данные за последние три месяца, берите только подходящих под словесный портрет и близких по возрасту. Нужно установить ее личность как можно скорее.
– Если у нее есть гражданство, то существует шанс найти ее ДНК в базе данных.
Рикмен обдумал предложение:
– Я попробую запросить ДНК-профиль жертвы и анализ крови, обнаруженной на одежде в ее комнате. Если нам повезет, то найдутся и данные убийцы.
Кивки одобрения, новички делают записи, прилежно отмечая ключевые пункты совещания. Довольный Рикмен еще раз напомнил:
– Записные книжки всегда должны быть с собой, ведь любые записи – это часть доказательств; вам нужно будет делать беспристрастные подробные заметки по делу, каждый день обновляя их. – Он смотрит, улыбаясь про себя, как молодые полицейские выводят запись в блокнотах о необходимости иметь записную книжку. – Необходимо сегодня же вечером опросить девиц на Хоуп-стрит, Маунт-стрит, Сент-Джеймс-стрит. Любые подходящие мелочи – раз она была в игре, кто-то должен ее знать. Была ли она новенькой на панели? Одна ли она работала? Если нет, то кто ее сутенер? Может быть, это и есть наш основной подозреваемый.
– Если она была новенькой, – вмешался Фостер, – то, возможно, никто ее пока и не знал.
– Вот поэтому мы и будем продолжать отрабатывать список пропавших. Может, завтра мы узнаем ее имя, если результаты ДНК-анализов попадут в цель. Тем не менее нам нужно выявить как можно больше связей убитой. Хочешь найти убийцу – изучи жертву.
Опытные сотрудники закивали, одобряя этот мудрый полицейский афоризм.
– Кто проводил поквартирный опрос?
Встал отвечающий за опрос детектив.
– Мы начали непосредственно с этого самого дома, – заговорил он. – Большая часть девиц вчера вечером работала и вернулась только к утру.
– Нужно установить точное время ухода и возвращения каждой, так мы сможем максимально сузить предполагаемое время смерти. Что говорит ее соседка?
– Ночью она слышала рыдания, – ответил Фостер. – В половине третьего утра. Она, конечно же, и не подумала сообщить об этом.
– А что она сделала?
– Включила музыку, дождалась, пока все стихнет, и опять отправилась трудиться.
Несколько сотрудников переглянулись, недоверчиво повертев головами.
– Она заметила что-нибудь необычное? Посетителей, незнакомые машины на улице? – спросил Рикмен.
– У этого дома днем и ночью паркуются незнакомые машины, босс, – сказал Фостер. – Но она говорит, ее удивило, что баки уже выставили на улицу, когда она возвращалась в половине шестого утра. Она обычно возвращается в это время.
– Значит, это убийца позаботился выставить баки. Отпечатки пальцев?
– В изобилии, – ответил Фостер. – Да только ничего полезного. В основном пальчики девушек. Да парочки сопровождающих грузчиков. Между прочим, эти двое вместе с водителем оказались премилым образчиком трех мудрых обезьян.
Рикмен тут же ухватился за его слова:
– Они что-то скрывают?
Фостер пожал плечами:
– Да ни черта они не скрывают, просто пользы от них никакой.
– Не повезло. – И все же Рикмену казалось, что в целом общая картина начатого ими расследования выглядит удовлетворительно. Настало время самому сообщить кое-какую информацию. – Медицинское заключение по результатам вскрытия пока можно расценивать лишь как предварительное.
Один два открытых от удивления рта. Все уже знали, как была обнаружена девушка, а Танстолл с тошнотворными подробностями описал обилие частично свернувшейся крови, тягуче вытекающей из бака в мусоросборник.
Танстолл был прикомандирован к следственной бригаде. Он, как школьник, поднял руку:
– Не хочу выглядеть глупо, сэр, но и без врачей понятно, что она умерла от потери крови.
Несколько человек захихикали, но Рикмен остановил их одним хмурым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46