Оставил его с матерью, которая была совершенно запугана и забита. Случались дни, когда, вернувшись из школы, он заставал ее все на том же месте в окружении немытой с завтрака посуды, с ужасом глядящей в одну точку – на какую-то страшную сцену, которая беспрерывно прокручивалась у нее в голове.
– Я собирался подъехать сегодня, но попозже. – Он глянул на часы. – Ладно, сейчас приеду.
Хинчклиф еще не появился, а разговоры с Саймоном, может, на время отвлекут его от собственных неприятностей.
– А тебе удобно? – Похоже, ее силы были на исходе. – Тебя он должен послушаться.
– Неприятности? – поинтересовался Фостер, который и не подумал уйти.
– Родственники.
Фостер фыркнул:
– Беда.
– Мне нужно съездить в больницу, – объяснял Рикмен, натягивая пальто.
– Я звякну, когда Хинчклиф вернется.
– Договорились. – Рикмен, засовывая мобильник в карман, мыслями был уже в другом месте.
До госпиталя он домчался за десять минут. Очередь на парковку растянулась на целый квартал, поэтому, сделав круг и показав удостоверение охраннику, он заехал через задние ворота.
Таня ждала его перед лифтами на пятом этаже. Глаза были красные и заплаканные, и Рикмен обнял ее. Она прижалась к нему, обхватив за шею, затем, смущенно засмеявшись, они разомкнули объятия.
– Как он? – спросил Рикмен.
Она пожала плечами. Даже это простое движение стоило ей огромного труда.
– Все тебя требует.
Рикмен уже сделал шаг в сторону палат, но она задержала его, положив руку на плечо:
– Джефф, я хотела бы узнать до того, как мы…
– Нет, – коротко ответил Рикмен. Он был не в состоянии что-то рассказывать Тане. Ему слишком тяжело дался разговор с Грейс. Тане он еще не скоро сможет довериться.
Саймон стоял у окна, глядя на город. Он повернулся, когда Джефф вошел в палату. Его глаза блестели от слез, капли дрожали на ресницах и щеках.
– Джефф! Я думал, ты уехал.
– Я расследую серию убийств, Саймон, – объяснил он. – И потом, ты был у меня в пятницу, помнишь?
Саймон безнадежно посмотрел на Таню:
– А когда была пятница?
– Позавчера. – Голос невозмутимый, но в глазах плещется боль. – Вспомнил?
Он нахмурился, затряс головой. Ему продолжают задавать вопросы. Просят его вспоминать разные вещи, когда его голова забита ватой, а он не может заставить слова вернуться и не может думать, потому что для этого нужны слова. А он их забыл. Сейчас он старается, потому что Джефф попросил. Джефф его брат, а они всегда были близки. И порой ему кажется, что он что-то должен Джеффу. Он не знает точно, что именно. Может, извиниться. Он уже чуть голову не сломал, думая над этим. Видимо, он что-то не то сказал. Или сделал…
Эта мысль вдруг напугала его, и он посмотрел на Джеффа:
– Я что-то сделал. Я сделал что-то ужасное.
Джефф попытался ему помочь:
– Ты приходил ко мне домой. В пятницу, позавчера.
Саймон вдруг увидел картинку с фотографической четкостью.
– Деревья… – произнес он.
– Я живу рядом с Сефтон-парком.
Саймон почувствовал всплеск – волнения, а может, счастья.
– Помнишь, как мы переплывали озеро на лодке? – спросил он. – А на коньках зимой до другого берега добирались? Из озорства.
– Да.
Что-то промелькнуло в лице брата, и Саймон наклонил голову, пытаясь понять что. Похоже на боль. Или на счастливое воспоминание? На что же?
– Таня говорит, ты очень расстроился. Из-за чего? – задал вопрос Джефф.
Саймон глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться. Это так тяжело, когда не можешь уловить суть. Так много всего, в чем нужно разобраться: новые представления, новые звуки, новые люди. Когда он взглянул сверху на город, то узнал его с трудом. Вспомнил собор, некоторые здания. А вот блочные дома снесли, и ветхие портовые пакгаузы на прибрежной полосе переоборудовали в дорогое жилье.
Голова раскалывалась от мыслей. Память возвращалась, но как-то бестолково, короткими бессмысленными вспышками, как обрывки разговоров в шумной столовой или в классе, из которого вышла учительница. Он испугался: нельзя так больше думать. Школа, уроки – это для детей, а он уже взрослый. Она возвращалась, как… – Саймон напрягся. – Как взрывы звуков, когда настраиваешь радио! Он улыбнулся Джеффу. Есть! Он сделал это. Сообразил.
Таня медленно выдохнула, ее плечи обмякли.
– Он забыл вопрос, – расстроенно сказала она.
– Я не забыл! – запротестовал Саймон.
– Ты расстроился, – напомнила Таня. – Тебе казалось, что ты когда-то поступил нехорошо.
– И вовсе нет. Я никогда не делал ничего плохого. Правда, Джеффи?
Два дня назад Рикмен ответил ему резко, даже безжалостно. Но это было сорок восемь часов и целую вечность тому назад.
– Мы все иногда совершаем плохие поступки, Саймон, – сказал он теперь. – И обижаем других людей. Мы не хотим, чтобы так получалось, но…
Таня внимательно смотрела на него, ожидая, возможно, откровения.
– … обижаем, – закончил Рикмен.
– Но я-то нет! – Саймон говорил по-детски вызывающе. – Что я сделал? Если бы сделал, ты бы уже сказал. Как я узнаю, если мне никто не рассказывает? Я же вам не мистер Всепомнящий какой-нибудь, – сообщил он с забавной доверительностью.
– Мы поговорим об этом позже, когда тебе станет лучше, – сказал Рикмен.
– Я хочу знать сейчас! – Раздражение Саймона грозило перерасти в неуправляемый гнев ребенка.
Рикмен начал было говорить, но его прервал звонок мобильника.
– Бэт-фон! – захихикал Саймон. Его настроение снова изменилось с головокружительной скоростью. – Скорее, Робин! В пещеру к Бэтмену!
В палату влетела сердитая медсестра:
– Здесь нельзя пользоваться сотовым телефоном, кругом медицинская аппаратура.
Рикмен извинился, сбросил звонок и отключил телефон.
– Бэтмен был моим любимцем, – начал рассказывать Саймон, совершенно забыв, о чем только что шла речь. – А Джефф всегда хотел быть Суперменом.
Рикмен подумал, как же Таня выдерживает постоянное возбуждение, перепады настроения, забывчивость, бесконечные повторы и эту бессмысленную маниакальную болтовню?
– Извини, – обратился он к ней, показывая телефон. – Это может быть важно.
– Я провожу тебя до лифта, – сказала Таня.
Когда он выходил, Саймон схватил его за рукав:
– Ты не Супермен, Джефф. Если честно, ты и сильным-то не был. Но ты всегда был мужественным. – Он как-то сник. – Джефф всегда был мужественным, – повторил он уже Тане.
– У него как будто ухудшение, – сказал Рикмен, пока они ждали лифт.
Она вздохнула:
– Доктор Пратеш говорит, у него наблюдается прогресс, но выглядит это как два шага вперед, один назад. Это может долго продолжаться. Нам предложили курс реабилитации в специализированном неврологическом центре в… Фэйзакерли, так, кажется.
Рикмен кивнул:
– Ты останешься?
– Столько, сколько он будет меня терпеть. Я все надеюсь, что он вдруг… – Она пожала плечами. Надежды, что Саймон одним прекрасным утром проснется и вспомнит ее, было мало.
– Как мальчики?
Ее лицо тронула улыбка, стирая годы тревог, прожитые за короткие две недели.
– Ссорятся и дерутся, но если дойдет до смертоубийства, я вмешаюсь.
– Ты бы привела их к нам как-нибудь.
Она засмеялась:
– Это на время остановит их войну – в доме дяди им придется быть паиньками.
Рикмен почувствовал удовольствие от этой мысли.
– Извини, не успел ты с ними познакомиться, как я навязала тебе звание дяди.
– Все хорошо, – улыбнулся Рикмен. – Мне даже нравится. – Он беспечно чмокнул ее в щеку и вошел в лифт. – Мы с Грейс только согласуем день, – сказал он на прощание. – Я на связи.
Он включил мобильник и набрал Фостера еще в лифте, не доехав до первого этажа. Огромное фойе он пересек широким шагом с телефоном, прижатым к уху. Наконец Фостер ответил.
– Ты как раз вовремя, – сказал он. – Еще одно убийство. Тело еще теплое. Криминалисты рассчитывают снять с него отпечатки.
– Неаккуратно работает наш убийца. – Рикмен почувствовал растущее возбуждение.
– Я уже в пути. Подхватить тебя? – предложил Фостер.
Рикмен колебался. Даже присутствие посторонних может помешать криминалистам.
– Решайся, босс, – поторопил Фостер. – Дай себе возможность хоть сегодня побыть настоящим полицейским. С Хинчклифом ты всегда успеешь наговориться.
Рикмен расследовал это дело по шестнадцать часов в сутки вот уже две недели. Наконец-то они сделали рывок – почти зацепили Джордана. И если уж его карьера, возможно, полетит в тартарары из-за этого Джордана, он хотя бы успеет побывать на месте убийства.
– Но мы не сунемся, пока криминалисты не закончат, обещаешь?
– Честное скаутское.
Джефф даже увидел, как Фостер вскинул руку в лицемерном салюте, и произнес:
– Давай адрес.

Глава 34

Когда Рикмен подъехал, Фостер стаптывал каблуки перед домом.
– Что случилось? – спросил Рикмен. – Не хотел начинать без меня?
– Суперсыщик не хочет меня пропускать, – объяснил Фостер, бросив рассерженный взгляд на молодого констебля, стоящего на посту у двери.
При приближении Рикмена тот вытянулся по стойке смирно.
– Виноват, сэр… – сказал констебль. – Но криминалисты все еще работают, сэр.
Рикмен улыбнулся:
– Молодец.
Молодой человек ел его глазами, ожидая нагоняя.
– Я не шучу, констебль. Вы все сделали правильно – согласно установленному порядку. Не можем же мы позволить сержанту Фостеру трясти перхотью по всему месту преступления и портить образцы для анализа на ДНК, так ведь?
– Так точно, сэр. – Констебль слегка расслабился, но, решив, что еще неизвестно, чего ждать от Фостера, с беспокойством взглянул на него.
Рикмен проследил за его взглядом и подбодрил приятеля:
– Не унывайте, сержант. Нам тоже дадут взглянуть. Но если мы сейчас вдруг что-то сдвинем или, того хуже, разобьем, так это точно будет сфальсифицированная улика. Так что пусть криминалисты спокойно работают, хорошо?
Он был в приподнятом настроении: стоило торчать на холоде под присмотром молоденького бобби, если результатом станет наконец арест Джордана.
Они продолжали терпеливо ждать, засунув руки в карманы и притопывая ногами, чтобы согреться.
Из дома вышел один из криминалистов, неся камеру и портативный видеомагнитофон.
– Ну, что там? – спросил у него Рикмен.
– Похоже, что ей сломали шею, – ответил тот.
– Вам удалось получить отпечатки? – с надеждой спросил Рикмен. «Ну скажи же, что у вас получилось!»
– Конечно, – раздался голос за спиной криминалиста.
Рикмен разглядел Тони Мэйли.
– Что заставило криминалиста-координатора покинуть теплую постель в холодное воскресное утро?
– То же, что заставило инспектора-детектива появиться так рано на месте преступления, – в тон Рикмену ответил Мэйли. – Любознательность. Ну и мои необходимые специальные навыки. – Мэйли улыбался. – Снять отпечатки с кожи – это довольно сложно. Нам повезло. Большой и частично указательный палец на шее.
Рикмен выдохнул. Да, похоже, на этот раз им повезло.
– Я всегда говорил, вы самый лучший криминалист на севере Англии. – Он унял волну восторга и спросил: – А ДНК?
– Она боролась с убийцей, – ответил Мэйли. – Возможно, под ее ногтями мы найдем кое-что.
– Долго еще? – Рикмену приходилось ждать, а ему еще предстоял неприятный разговор со старшим инспектором. Он не мог показаться Грейс на глаза, не выполнив данного ей обещания.
– Мы почти закончили, – сказал Мэйли. – Хотите, можете взглянуть, но только быстро.
– А чего долго любоваться-то? Мы еще успеем насмотреться на нее в морге, – влез Фостер со своими шутками.
Мэйли округлил глаза, и Фостер удивился:
– Чего?
– Не все привыкли к твоей поразительной бестактности, – пояснил Рикмен.
– Я буду сама тактичность. А сейчас пропустите меня к ней. – Он направился к двери, но его опять остановил констебль, закрыв проем своими внушительными плечами.
– Прошу прощения, сержант.
– А сейчас что? – раздраженно спросил Фостер. – Богом клянусь, если я немедленно не войду взглянуть на жертву убийства, то будет еще одна. – По его взгляду было совершенно ясно, кому предназначено стать предполагаемой жертвой.
Констебль вытянул подбородок, указывая на что-то позади Фостера. Криминалист уже уложил свою аппаратуру и сейчас стоял позади микроавтобуса, держа в каждой руке по новенькому защитному костюму.
– Вы же не собираетесь входить туда в неподобающем одеянии, джентльмены?
Дом был маленький, стандартный, разделенный на две квартиры. Лестница на второй этаж была втиснута в угол, и внизу получился крошечный холл. На дверях квартир стояли врезные замки.
– Есть кто в другой квартире? – спросил Рикмен.
Мэйли отрицательно покрутил головой:
– Бобби уже пытался достучаться. Никакого ответа.
Защитные костюмы они надевали в холле. Мэйли остановился с ними, чтобы поменять свои бахилы на свежую пару. Пол в холле был без коврового покрытия. Половицы окрашены в шоколадно-коричневый, а стены – в розовый цвет.
– Где она? – спросил Рикмен, влезая в защитный костюм.
– В гостиной, наверху.
– Что нам известно о жертве?
– В квартире были письма на ее имя… – Мэйли быстро пролистал блокнот. – Она работала переводчиком в Городском совете. Натали… или…
– Наталья? – Рикмен почувствовал тревогу.
– Ну да. Наталья Сремак.
– Сремач, – машинально поправил Рикмен. «Наталья Сремач. Подруга Грейс. Господи, как же ей об этом сообщить?»
– Ты ее знаешь? – спросил Фостер.
– Видел как-то раз, – ответил Рикмен, припоминая женщину с оливковой кожей, грустными прекрасными глазами и широкой улыбкой, которая не могла скрыть ее тревогу.
– Хотел бы я знать, что их сюда так и тянет, – пробормотал Фостер, прерывая его мысли.
– Кого?
– Нелегальных иммигрантов. Этих акул в Мерси гораздо больше, чем во всех балканских водах.
– Ты само сострадание, Ли. – Рикмен натянул бахилы и пару резиновых перчаток. – Мисс Сремач является, то есть являлась, беженкой, что делает ее абсолютно легальной иммигранткой.
– Виноват, босс, – отчеканил Фостер без всякого намека на смущение или раскаяние.
Они были готовы, но Мэйли задержал их еще раз:
– Капюшоны, прошу, джентльмены.
Фостер натянул свой на голову, уже шагая вверх через две ступеньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46