https://wodolei.ru/catalog/vanny/180x80cm/
Не хочу, чтобы меня знали. Слишком опасно. В деле замешаны очень серьезные люди.
– Мы гарантируем конфиденциальность, – напомнил майор.
– Я не доверяю гарантиям.
– Дело, я вижу, действительно очень серьезное. Как же нам быть? По телефону говорить не хотите, прийти не хотите. Что вы предлагаете?
– Давайте встретимся.
– Когда? Где? – перешел майор на деловой тон.
– Завтра в час дня. У центрального входа на рынок.
– Как я вас узнаю?
– Я сам к вам подойду. Держите в руках газету «Сердало».
– Договорились. До завтра, таинственный инкогнито. Вы меня заинтриговали, – с усмешкой добавил майор.
«Усмехайся, усмехайся, – подумал Иса. – Я посмотрю, как ты завтра будешь усмехаться!»
Назавтра в половине первого Иса подъехал на своей «вольво» к рынку, оставил машину на стоянке и замешался в толпе. Майор Клименко появился у входа без пяти час. Иса сразу узнал его по тому, как он оглядывался, высматривая человека, который назначил ему встречу. Майор был в штатском, в обычной одежде южан – в белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках. От палящего июльского солнца голову защищала надвинутая на глаза белая бейсболка с длинным козырьком, придававшая ему легкомысленный, молодежный вид. А между тем он был не молод, хорошо за сорок, с сединой на висках, с сонными, как бы усталыми от бумажной работы глазами. Под мышкой у него была свернутая газета, а в руках бумажный кулек с поздней черешней, крупной, черной, которую он ел с видимым удовольствием, выплевывая косточки на пыльный асфальт. И то, что он в несерьезной бейсболке, и то, что с удовольствием ест черешню, и то, что у него сонные глаза, – все это вызвало у Исы доверие. Нормальный человек. Карьера не очень-то задалась, по возрасту ему впору быть полковником или хотя бы подполковником. Впрочем, русским и украинцам ходу в Ингушетии не давали. Не зажимали, но и старались не продвигать. Такой не будет рисковать своим положением, связываясь с националистами, народом ненадежным, склонным к авантюрам.
Майор доел черешню, тщательно вытер платком руки и посмотрел на часы. Иса подошел сзади и негромко проговорил, глядя в сторону:
– Это я вам звонил. Не оглядывайтесь. Давайте отойдем в спокойное место. Идите за мной.
Уличное кафе с белыми пластмассовыми столиками под разноцветными зонтами он присмотрел заранее. По вечерам, когда рынок закрывался, в кафе было не протолкнуться, а сейчас, в разгар базарного дня, сонно, пусто. Здесь можно было без помех поговорить. Устроившись за столиком, Иса спросил минералки, а майор пива. Иса удивился:
– Вам разрешают пить на работе?
– Оперативная необходимость, – ухмыльнулся Клименко. И это Исе тоже понравилась. Ну, нормальный мужик, не строит из себя.
– Так что вы хотите мне сообщить? Но сначала – кто вы?
– Неважно, – ответил Иса. – Называйте меня Магомедом.
– Магомед так Магомед. Слушаю, уважаемый Магомед.
Едва Иса начал рассказ, с лица майора исчезло выражение благодушия, проснулись глаза.
– Какая школа? – перебил он.
– Не знаю, не называли. В Беслане три школы, я узнал. Самая большая – первая, номер один. Восемьсот учеников. В День знаний народу будет больше тысячи человек. Скорее всего она.
– Продолжайте.
Когда Иса закончил, Клименко некоторое время молчал, пристально разглядывая собеседника, как будто пытался понять, заслуживает ли он доверия. Потом сказал:
– Если то, что вы рассказали, правда, это информация чрезвычайной важности. Вы не назвали участников разговора.
– И не назову. Не хочу, чтобы меня вычислили.
– Нет, так не пойдет, – решительно заявил майор. – Войдите в мое положение. С чем я приду к начальству? Источник информации не известен. Участники заговора неизвестны. Что мне скажет начальство? Какой-то псих тебе лапшу на уши навешал, а ты поверил. Знаете, сколько сумасшедших звонит по «телефону доверия»? Забегаешься проверять.
Довод показался Исе убедительным.
– Ладно, скажу. Одного не знаю, никто не знает. Его называют Полковником. А второго вы должны знать. Шамиль Рузаев.
– Шамиль Рузаев? Да, знаем. Вы никому не рассказывали об этом разговоре?
– Что я, больной? Только вам.
– И не рассказывайте. Никому. Ни под каким видом. Это смертельно опасно для вас. Что ж, теперь мне есть с чем идти к начальству. Спасибо. Вы поступили как настоящий патриот. А сейчас давайте разойдемся. Идите первым, я посижу, допью пиво.
Когда Иса отошел от кафе, майор поднес к лицу руку с часами и негромко сказал:
– Он вышел.
Через полчаса за столик к майору сели два молодых человека обычного базарного вида. Один из них доложил:
– Объект уехал на синей «Вольво-740». Пробили по номеру. Иса Мальсагов, бывший эксперт Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев.
Как гора с плеч – так чувствовал себя Иса после разговора с майором Клименко. Он был доволен собой. Он даже немного гордился собой. Он преодолел сомнения, сделал то, что должен был сделать. Жалко, конечно, Шамиля. Исе нравился Шамиль, нравилась его бескомпромиссность, преданность друзьям, преданность идеалам, как он их понимал. Но ему изменило чувство меры. Уже в июньской ночной атаке на Назрань была, по мнению Исы, неоправданная избыточность. Все-таки нельзя так со своими. Да, при президенте Зязикове милиция и ФСБ распоясались. Но это не причина отстреливать всех подряд. Они такие же ингуши, как и все. У них семьи, дети. И не факт, что все такие уж ревностные приспешники режима. Большинство пошло в милицию, потому что нужно жить. Что же, стрелять их за это? Не дело. Нет, не дело.
А захват школы в Беслане? Это в планах Шамиля все гладко. А дойдет до дела? Любая случайность превратит предприятие в катастрофу. Нет, нельзя этого допустить. Для его же блага. Да, для его же блага. Эта мысль очень понравилась Исе. Она окончательно развеяла сомнения, точившие его совесть.
Так или не так, но дело сделано. Остальное его не касается, можно заняться своими делами. Из дел была поездка в горы, к дальней родне, где Иса запасался продуктами. Картошкой, фруктами, бараниной. Все дешевле, чем на базаре в Назрани.
Возвращался он к вечеру. Длинные тени лежали на пыльной грунтовке. С одной стороны дороги был скальный откос, с другой ущелье, по дну его бежал ручей. Грунтовка была старая, без ограждения, машин по ней ездило мало, и Иса очень удивился, когда за поворотом увидел на обочине белую «Ниву» с частным номером, без всяких милицейских примочек, и двух молодых патрульных в бронежилетах и с автоматами Калашникова.
«С чего бы это? – подумал он и тут же, по распространенной привычке сводить необычное к обычному, нашел объяснение. – Наверное, кого-то ловят, опасный преступник сбежал. План „Перехват“.
Понятно стало, и почему «Нива» частная. Машин не хватает, в экстренных случаях мобилизуют и личный транспорт сотрудников. Сейчас, видно, и был такой случай.
По знаку милицейского жезла Иса послушно остановился и заглушил двигатель. Один из патрульных, с погонами старшего лейтенанта, козырнул, невнятно представился и потребовал документы. Пропуск Управления Верховного комиссара ООН, который Иса не снял с лобового стекла «вольво», не произвел на него никакого впечатления. Он отошел к «Ниве» и передал документы Исы какому-то штатскому, сидевшему за рулем. Штатский вышел. По белой бейсболке, надвинутой на глаза, Иса узнал в нем майора Клименко и ощутил не то чтобы тревогу, но какой-то внутренний дискомфорт. Но майор уже шел к «вольво» с широкой добродушной улыбкой.
– Какая встреча! Дорогой Магомед, как вы здесь оказались? Сидите-сидите, – предупредил он движение Исы вылезти из машины. – Вот ваши документы. Что же вы, голубчик, так ездите? Ремень безопасности нужно пристегивать. Дорога, на ней все бывает. И не просто набрасывать, а как следует!
С этими словами майор затянул ремень на животе Исы и щелкнул замком.
– Вот так!
Потом всунулся в салон, зачем-то снял машину с ручника и резко повернул руль вправо. «Вольво» медленно поехала.
– Что вы делаете?! – поразился Иса. Обернувшись, увидел через заднее стекло, как патрульные, забросив автоматы за спину, уперлись в крутые плоскости «вольво» и толкают ее с напряженными лицами.
– Счастливого пути, дорогой Магомед, берегите себя! – прочувствованно напутствовал его майор и захлопнул водительскую дверь.
Машина перевалила через невысокую, размытую дождями отсыпку на бровке и повалилась в ущелье, как бы набирая скорость. Казалось, что она летит бесконечно долго, разворачиваясь от ударов о камни, теряя двери, капот, крышку багажника. Наконец, достигла дна ущелья. Взорвался бензобак. Горное эхо повторило грохот взрыва, размножило его, как при быстротечной грозе.
Майор посмотрел на дымные языки пламени на дне ущелья и набрал на мобильнике номер:
– Шамиль? Клименко. Дело сделано, готовь бабки. Не справился с управлением. Такая нелепая смерть!..
III
Переезду Тимура Русланова в Москву предшествовал целый ряд событий, о которых он не знал или знал понаслышке, и уж никак не мог предположить, что они окажут влияние на его судьбу. Хотя мог бы предположить, потому что все эти событие так или иначе были связаны с положением в алкогольной отрасли – в бизнесе, которым, так уж получилось, Тимур занимался без малого десять лет.
Вечером 4-го августа 2000 года к проходной московского завода «Кристалл», мрачные краснокирпичные корпуса которого возвышались на берегу Яузы, подъехали два микроавтобуса и темный «мерседес» с тонированными стеклами. Из микроавтобусов, натягивая на лица черные «ночки», высыпали вооруженные люди в камуфляже с эмблемами охранного агентства «Оскорд». Один из приехавших на «мерседесе», мужчина средних лет, с властным лицом, представился новым генеральным директором завода Романовым и приказал дежурившим на проходной вохровцам сдать ключи и отправляться по домам. Начальник смены возразил: он обязан подчиняться только своему руководству. На что услышал, что он и разговаривает с руководством.
ВОХРа попыталась оказать сопротивление, но силы были неравные. Часть охранников «Оскорда» осталась в проходной, другие заняли заводоуправление. Человек, назвавшийся Романовым, расположился в кабинете генерального директора и продиктовал перепуганной секретарше приказ об увольнении главного бухгалтера «Кристалла» Свирского, исполнявшего обязанности руководителя предприятия.
Так началась операция по захвату старейшего ликероводочного завода Москвы, ведущего свою историю с 1901 года, когда Казенный винный склад No1, так он тогда назывался, выдал первую продукцию. В 1954 году на заводе выпустили «Столичную», которая обеспечила популярность русской водки во всем мире. В 1987 году завод получил свое нынешнее название, а в 1993 году стал открытым акционерным обществом «Московский завод „Кристалл“. 51 процент акций, контрольный пакет, принадлежал государству, 15 процентов – работникам завода, а остальные разошлись по миноритарным акционерам.
«Кристалл» был бесспорным лидером ликероводочной промышленности России – и по объему продукции, и по ассортименту, и по качеству своих водок. «Столичная», «Московская особая», а в последнее время кристалловская «Гжелка» шли нарасхват. Но при месячном обороте в 200 миллионов рублей, правительство Москвы, в управлении которого находился государственный пакет акций, получало дивидендов всего по 700 тысяч рублей в год. Причина заключалась в так называемой давальческой схеме, по которой работал завод. Он получал спирт от торгово-промышленной группы, перерабатывал его и возвращал продукцию заказчику с учетом производственных расходов и небольшой нормы прибыли. При отпускной цене водки в 20 рублей за бутылку в магазины она шла по 50 рублей, основной доход доставался торговле. Такое положение устраивало всех, в том числе и руководителей «Кристалла», регулярно получавших от торгового дома «откат». Об этом не то чтобы догадывались, а твердо знали, но схема была юридически безупречна, многочисленные проверки не выявляли никаких нарушений. «Кристалл» даже стал единственным предприятием пищевой промышленности, удостоенным титула «Добросовестный налогоплательщик по итогам 1999 года» от Министерства РФ по налогам и сборам.
19-го июня 2000 года на собрании акционеров ОАО «Кристалл» был избран новый Совет директоров. Семь человек из одиннадцати оказались представителями недавно созданного Федерального государственного унитарного предприятия (ФГУП) «Госспиртпром» во главе с бывшим председателем ассоциации «Русалко» Серенко, которому решением правительства был передан в оперативное управление контрольный пакет акций «Кристалла». На этом же собрании было принято решение уволить генерального директора завода Ермилова и назначить вместо него бывшего заместителя президента «Роснефти» Романова. В вину прежнему руководству завода вменялась продажа по заниженной цене 19 процентов акций кипрской компании «Interem Management Ltd» и экономическая неэффективность управления, в результате чего завод задолжал государству больше 100 миллионов рублей.
Но приступить к исполнению своих обязанностей Романов не смог. Киприоты и компания «Техногрэс», владевшая пятью процентами акций «Кристалла», обратились в Басманный межмуниципальный суд Москвы с требованием признать решения собрания нелигитимными, так как акционеры не были своевременно, в установленные Уставом сроки, извещены о собрании и не смогли прислать своих представителей. Кроме того, как они утверждали, для решения о замене руководства ОАО «Кристалл» требуется не простое, а квалифицированное большинство. Суд удовлетворил иски, затребовал уставные документы и до разбора дела по существу запретил исполнять решения собрания.
Началась двухмесячная тяжба. На суд давили с двух сторон – завод в лице главного бухгалтера Свирского, ставшего исполняющим обязанности генерального директора «Кристалла» на время болезни Ермилова, и «Госспиртпром» при неожиданно сильной поддержке правительства Москвы. Конфликт привлек внимание экономических обозревателей ведущих деловых изданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Мы гарантируем конфиденциальность, – напомнил майор.
– Я не доверяю гарантиям.
– Дело, я вижу, действительно очень серьезное. Как же нам быть? По телефону говорить не хотите, прийти не хотите. Что вы предлагаете?
– Давайте встретимся.
– Когда? Где? – перешел майор на деловой тон.
– Завтра в час дня. У центрального входа на рынок.
– Как я вас узнаю?
– Я сам к вам подойду. Держите в руках газету «Сердало».
– Договорились. До завтра, таинственный инкогнито. Вы меня заинтриговали, – с усмешкой добавил майор.
«Усмехайся, усмехайся, – подумал Иса. – Я посмотрю, как ты завтра будешь усмехаться!»
Назавтра в половине первого Иса подъехал на своей «вольво» к рынку, оставил машину на стоянке и замешался в толпе. Майор Клименко появился у входа без пяти час. Иса сразу узнал его по тому, как он оглядывался, высматривая человека, который назначил ему встречу. Майор был в штатском, в обычной одежде южан – в белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках. От палящего июльского солнца голову защищала надвинутая на глаза белая бейсболка с длинным козырьком, придававшая ему легкомысленный, молодежный вид. А между тем он был не молод, хорошо за сорок, с сединой на висках, с сонными, как бы усталыми от бумажной работы глазами. Под мышкой у него была свернутая газета, а в руках бумажный кулек с поздней черешней, крупной, черной, которую он ел с видимым удовольствием, выплевывая косточки на пыльный асфальт. И то, что он в несерьезной бейсболке, и то, что с удовольствием ест черешню, и то, что у него сонные глаза, – все это вызвало у Исы доверие. Нормальный человек. Карьера не очень-то задалась, по возрасту ему впору быть полковником или хотя бы подполковником. Впрочем, русским и украинцам ходу в Ингушетии не давали. Не зажимали, но и старались не продвигать. Такой не будет рисковать своим положением, связываясь с националистами, народом ненадежным, склонным к авантюрам.
Майор доел черешню, тщательно вытер платком руки и посмотрел на часы. Иса подошел сзади и негромко проговорил, глядя в сторону:
– Это я вам звонил. Не оглядывайтесь. Давайте отойдем в спокойное место. Идите за мной.
Уличное кафе с белыми пластмассовыми столиками под разноцветными зонтами он присмотрел заранее. По вечерам, когда рынок закрывался, в кафе было не протолкнуться, а сейчас, в разгар базарного дня, сонно, пусто. Здесь можно было без помех поговорить. Устроившись за столиком, Иса спросил минералки, а майор пива. Иса удивился:
– Вам разрешают пить на работе?
– Оперативная необходимость, – ухмыльнулся Клименко. И это Исе тоже понравилась. Ну, нормальный мужик, не строит из себя.
– Так что вы хотите мне сообщить? Но сначала – кто вы?
– Неважно, – ответил Иса. – Называйте меня Магомедом.
– Магомед так Магомед. Слушаю, уважаемый Магомед.
Едва Иса начал рассказ, с лица майора исчезло выражение благодушия, проснулись глаза.
– Какая школа? – перебил он.
– Не знаю, не называли. В Беслане три школы, я узнал. Самая большая – первая, номер один. Восемьсот учеников. В День знаний народу будет больше тысячи человек. Скорее всего она.
– Продолжайте.
Когда Иса закончил, Клименко некоторое время молчал, пристально разглядывая собеседника, как будто пытался понять, заслуживает ли он доверия. Потом сказал:
– Если то, что вы рассказали, правда, это информация чрезвычайной важности. Вы не назвали участников разговора.
– И не назову. Не хочу, чтобы меня вычислили.
– Нет, так не пойдет, – решительно заявил майор. – Войдите в мое положение. С чем я приду к начальству? Источник информации не известен. Участники заговора неизвестны. Что мне скажет начальство? Какой-то псих тебе лапшу на уши навешал, а ты поверил. Знаете, сколько сумасшедших звонит по «телефону доверия»? Забегаешься проверять.
Довод показался Исе убедительным.
– Ладно, скажу. Одного не знаю, никто не знает. Его называют Полковником. А второго вы должны знать. Шамиль Рузаев.
– Шамиль Рузаев? Да, знаем. Вы никому не рассказывали об этом разговоре?
– Что я, больной? Только вам.
– И не рассказывайте. Никому. Ни под каким видом. Это смертельно опасно для вас. Что ж, теперь мне есть с чем идти к начальству. Спасибо. Вы поступили как настоящий патриот. А сейчас давайте разойдемся. Идите первым, я посижу, допью пиво.
Когда Иса отошел от кафе, майор поднес к лицу руку с часами и негромко сказал:
– Он вышел.
Через полчаса за столик к майору сели два молодых человека обычного базарного вида. Один из них доложил:
– Объект уехал на синей «Вольво-740». Пробили по номеру. Иса Мальсагов, бывший эксперт Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев.
Как гора с плеч – так чувствовал себя Иса после разговора с майором Клименко. Он был доволен собой. Он даже немного гордился собой. Он преодолел сомнения, сделал то, что должен был сделать. Жалко, конечно, Шамиля. Исе нравился Шамиль, нравилась его бескомпромиссность, преданность друзьям, преданность идеалам, как он их понимал. Но ему изменило чувство меры. Уже в июньской ночной атаке на Назрань была, по мнению Исы, неоправданная избыточность. Все-таки нельзя так со своими. Да, при президенте Зязикове милиция и ФСБ распоясались. Но это не причина отстреливать всех подряд. Они такие же ингуши, как и все. У них семьи, дети. И не факт, что все такие уж ревностные приспешники режима. Большинство пошло в милицию, потому что нужно жить. Что же, стрелять их за это? Не дело. Нет, не дело.
А захват школы в Беслане? Это в планах Шамиля все гладко. А дойдет до дела? Любая случайность превратит предприятие в катастрофу. Нет, нельзя этого допустить. Для его же блага. Да, для его же блага. Эта мысль очень понравилась Исе. Она окончательно развеяла сомнения, точившие его совесть.
Так или не так, но дело сделано. Остальное его не касается, можно заняться своими делами. Из дел была поездка в горы, к дальней родне, где Иса запасался продуктами. Картошкой, фруктами, бараниной. Все дешевле, чем на базаре в Назрани.
Возвращался он к вечеру. Длинные тени лежали на пыльной грунтовке. С одной стороны дороги был скальный откос, с другой ущелье, по дну его бежал ручей. Грунтовка была старая, без ограждения, машин по ней ездило мало, и Иса очень удивился, когда за поворотом увидел на обочине белую «Ниву» с частным номером, без всяких милицейских примочек, и двух молодых патрульных в бронежилетах и с автоматами Калашникова.
«С чего бы это? – подумал он и тут же, по распространенной привычке сводить необычное к обычному, нашел объяснение. – Наверное, кого-то ловят, опасный преступник сбежал. План „Перехват“.
Понятно стало, и почему «Нива» частная. Машин не хватает, в экстренных случаях мобилизуют и личный транспорт сотрудников. Сейчас, видно, и был такой случай.
По знаку милицейского жезла Иса послушно остановился и заглушил двигатель. Один из патрульных, с погонами старшего лейтенанта, козырнул, невнятно представился и потребовал документы. Пропуск Управления Верховного комиссара ООН, который Иса не снял с лобового стекла «вольво», не произвел на него никакого впечатления. Он отошел к «Ниве» и передал документы Исы какому-то штатскому, сидевшему за рулем. Штатский вышел. По белой бейсболке, надвинутой на глаза, Иса узнал в нем майора Клименко и ощутил не то чтобы тревогу, но какой-то внутренний дискомфорт. Но майор уже шел к «вольво» с широкой добродушной улыбкой.
– Какая встреча! Дорогой Магомед, как вы здесь оказались? Сидите-сидите, – предупредил он движение Исы вылезти из машины. – Вот ваши документы. Что же вы, голубчик, так ездите? Ремень безопасности нужно пристегивать. Дорога, на ней все бывает. И не просто набрасывать, а как следует!
С этими словами майор затянул ремень на животе Исы и щелкнул замком.
– Вот так!
Потом всунулся в салон, зачем-то снял машину с ручника и резко повернул руль вправо. «Вольво» медленно поехала.
– Что вы делаете?! – поразился Иса. Обернувшись, увидел через заднее стекло, как патрульные, забросив автоматы за спину, уперлись в крутые плоскости «вольво» и толкают ее с напряженными лицами.
– Счастливого пути, дорогой Магомед, берегите себя! – прочувствованно напутствовал его майор и захлопнул водительскую дверь.
Машина перевалила через невысокую, размытую дождями отсыпку на бровке и повалилась в ущелье, как бы набирая скорость. Казалось, что она летит бесконечно долго, разворачиваясь от ударов о камни, теряя двери, капот, крышку багажника. Наконец, достигла дна ущелья. Взорвался бензобак. Горное эхо повторило грохот взрыва, размножило его, как при быстротечной грозе.
Майор посмотрел на дымные языки пламени на дне ущелья и набрал на мобильнике номер:
– Шамиль? Клименко. Дело сделано, готовь бабки. Не справился с управлением. Такая нелепая смерть!..
III
Переезду Тимура Русланова в Москву предшествовал целый ряд событий, о которых он не знал или знал понаслышке, и уж никак не мог предположить, что они окажут влияние на его судьбу. Хотя мог бы предположить, потому что все эти событие так или иначе были связаны с положением в алкогольной отрасли – в бизнесе, которым, так уж получилось, Тимур занимался без малого десять лет.
Вечером 4-го августа 2000 года к проходной московского завода «Кристалл», мрачные краснокирпичные корпуса которого возвышались на берегу Яузы, подъехали два микроавтобуса и темный «мерседес» с тонированными стеклами. Из микроавтобусов, натягивая на лица черные «ночки», высыпали вооруженные люди в камуфляже с эмблемами охранного агентства «Оскорд». Один из приехавших на «мерседесе», мужчина средних лет, с властным лицом, представился новым генеральным директором завода Романовым и приказал дежурившим на проходной вохровцам сдать ключи и отправляться по домам. Начальник смены возразил: он обязан подчиняться только своему руководству. На что услышал, что он и разговаривает с руководством.
ВОХРа попыталась оказать сопротивление, но силы были неравные. Часть охранников «Оскорда» осталась в проходной, другие заняли заводоуправление. Человек, назвавшийся Романовым, расположился в кабинете генерального директора и продиктовал перепуганной секретарше приказ об увольнении главного бухгалтера «Кристалла» Свирского, исполнявшего обязанности руководителя предприятия.
Так началась операция по захвату старейшего ликероводочного завода Москвы, ведущего свою историю с 1901 года, когда Казенный винный склад No1, так он тогда назывался, выдал первую продукцию. В 1954 году на заводе выпустили «Столичную», которая обеспечила популярность русской водки во всем мире. В 1987 году завод получил свое нынешнее название, а в 1993 году стал открытым акционерным обществом «Московский завод „Кристалл“. 51 процент акций, контрольный пакет, принадлежал государству, 15 процентов – работникам завода, а остальные разошлись по миноритарным акционерам.
«Кристалл» был бесспорным лидером ликероводочной промышленности России – и по объему продукции, и по ассортименту, и по качеству своих водок. «Столичная», «Московская особая», а в последнее время кристалловская «Гжелка» шли нарасхват. Но при месячном обороте в 200 миллионов рублей, правительство Москвы, в управлении которого находился государственный пакет акций, получало дивидендов всего по 700 тысяч рублей в год. Причина заключалась в так называемой давальческой схеме, по которой работал завод. Он получал спирт от торгово-промышленной группы, перерабатывал его и возвращал продукцию заказчику с учетом производственных расходов и небольшой нормы прибыли. При отпускной цене водки в 20 рублей за бутылку в магазины она шла по 50 рублей, основной доход доставался торговле. Такое положение устраивало всех, в том числе и руководителей «Кристалла», регулярно получавших от торгового дома «откат». Об этом не то чтобы догадывались, а твердо знали, но схема была юридически безупречна, многочисленные проверки не выявляли никаких нарушений. «Кристалл» даже стал единственным предприятием пищевой промышленности, удостоенным титула «Добросовестный налогоплательщик по итогам 1999 года» от Министерства РФ по налогам и сборам.
19-го июня 2000 года на собрании акционеров ОАО «Кристалл» был избран новый Совет директоров. Семь человек из одиннадцати оказались представителями недавно созданного Федерального государственного унитарного предприятия (ФГУП) «Госспиртпром» во главе с бывшим председателем ассоциации «Русалко» Серенко, которому решением правительства был передан в оперативное управление контрольный пакет акций «Кристалла». На этом же собрании было принято решение уволить генерального директора завода Ермилова и назначить вместо него бывшего заместителя президента «Роснефти» Романова. В вину прежнему руководству завода вменялась продажа по заниженной цене 19 процентов акций кипрской компании «Interem Management Ltd» и экономическая неэффективность управления, в результате чего завод задолжал государству больше 100 миллионов рублей.
Но приступить к исполнению своих обязанностей Романов не смог. Киприоты и компания «Техногрэс», владевшая пятью процентами акций «Кристалла», обратились в Басманный межмуниципальный суд Москвы с требованием признать решения собрания нелигитимными, так как акционеры не были своевременно, в установленные Уставом сроки, извещены о собрании и не смогли прислать своих представителей. Кроме того, как они утверждали, для решения о замене руководства ОАО «Кристалл» требуется не простое, а квалифицированное большинство. Суд удовлетворил иски, затребовал уставные документы и до разбора дела по существу запретил исполнять решения собрания.
Началась двухмесячная тяжба. На суд давили с двух сторон – завод в лице главного бухгалтера Свирского, ставшего исполняющим обязанности генерального директора «Кристалла» на время болезни Ермилова, и «Госспиртпром» при неожиданно сильной поддержке правительства Москвы. Конфликт привлек внимание экономических обозревателей ведущих деловых изданий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70