Он стал излагать ей свои планы, и в это время какая-то роскошно одетая леди внушительных размеров прошла мимо них по коридору и, подойдя к своей двери, стала пытаться открыть ее. Она так беспомощно вертела и тыкала ключом, что еще до того, как горничная успела двинуться, Чарли уже подлетел на помощь.
— Позвольте мне,— сказал он галантно. Вместо благодарности он получил ледяной взгляд
оскорбленного достоинства, и леди, хлопнув дверью, скрылась в своем номере.
Чарли поднял брови и пожал плечами.
— Печально,— заметил он.
— О, она настоящая леди,— сказала горничная.— На людях всегда так выдержанна. Но...— любит малость хлебнуть. В постель всегда ложится с бутылочкой бренди, без нее не засыпает.
— Какая деградация!
— Нет, она в порядке. Просто ей это нравится. А деньги у нее на это есть.
Заступничество горничной свидетельствовало о том, что леди-алкоголичка щедра на чаевые. Чарли улыбнулся, подумав, что эта тактика ему знакома, и пошел к себе в номер, где стал нехотя собираться. Дело это было не из приятных, поскольку сама мысль о Брикстоне была ему ненавистна. Побросав имущество в чемодан, он с сигаретой лег на кровать и стал читать дневной выпуск «Стэндард».
Он чувствовал себя виноватым, зная, что сказала бы! ему сейчас Вера: «Смывайся, пока не поздно!» Однако! ему так не хотелось расставаться со своими небольшими, но такими удобными апартаментами. Он уже зарезервировал себе по телефону комнату на Эйкер-Лэйн, так что спешить было некуда — к обеду он туда все равно успевал.
Лежа и наблюдая, как кольца дыма, поднимаясь к потолку, растворяются в воздухе, он впервые пожалел, что разорвал карточку Пагги.
Если бы он поддерживал с ним связь, то мог бы сейчас узнать, как идут дела со страховкой и, значит, сколько ему еще придется тянуть на оставшиеся деньги. Так неприятно во всем себе отказывать, особенно, если в этом нет необходимости.
Потом, ведь когда-нибудь его средства должны и вовсе иссякнуть, в этом случае он мог бы попросить помощи у Пагги. Но связи не было, и обрезал ее он сам.
Когда первый настоящий страх перед будущим протянул свои гадкие щупальца к его мечтам, он решительно закрыл глаза и, пригревшись, задремал. Он думал о девушке из поезда, и вот он уже обнимает ее в страстном танго, но тут он проснулся О! мысли, что выбрал не тот танец. Она была слишком хороша для того, чтобы ее крутить и тискать.
Чары рассеялись, и мысли его потекли в новом направлении. Он стал соображать, а не дешерле ли будет оставить в отеле чемодан, зато улизнуть, не заплатив по счету.
Пытаясь определить стоимость своего немногочисленного имущества, Чарли вдруг почувствовал запах горящей материть Спрыгнув на пол, он увидел, что по покрывалу расползается большая черная подпалина с тлеющими краями и его окурком в центре.
В одну секунду он сорвал покрывало с кровати и загасил пламя. Затем, с круглыми от ужаса глазами, он определил степень нанесенного огнем ущерба. Покрывало из искусственного шелка было испорчено окончательно, одеяла также оказались сильно прожжены.
Тяжело дыша, он затолкал останки покрывала в мусорное ведро, схватил свой чемодан и бросился вон из номера, хлопнув за собой дверью. Слишком волнуясь, чтобы вызывать и ждать лифт, он сбежал по лестнице, а затем заставил себя как ни в чем не бывало пройти через холл. К счастью, дружелюбный служащий в бюро регистрации был озабочен результатами скачек и не заметил, как у Чарли дрожали пальцы, когда он отсчитывал банкноты. Однако он все время отвлекался и никак не мог сосредоточиться на работе, для Чарли же всякая задержка была нестерпима.
В любой момент горничная могла войти в номер и обнаружить катастрофу. Хотя он и не сбежал, не уплатив долга, но все же он стремился обманом уйти от последствий своего проступка. Горничная также увидит, что он забрал весь свой багаж, и его маленькая хитрость будет раскрыта.
Он не сможет вынести разоблачения после такой популярности. Но, что еще хуже, они заставят его заплатить за ущерб, и это пробьет ощутимую брешь в его ресурсах.
Наконец, нерасторопный служащий отдал ему сдачу.
— До завтра,— выдохнул Чарли, вымучив улыбку. Он поспешил к выходу, отсылая от себя одетых
в униформу молодцов, моментально появившихся невесть откуда, будто выскочивших из-под ковра.
— Все в порядке, приятель. До завтра.
Он почувствовал сзади толчок двери, выпихнувшей его из отеля. Осталось последнее препятствие — швейцар, желавший вызвать такси.
— Нет, спасибо, не надо,— заверил его Чарли.—Я предпочитаю пройтись. Чемодан-то легкий.
Хотя рука его едва не отрывалась от тяжести, он взмахнул своей ношей и быстро зашагал прочь. Завернув за угол, он сменил руку, но ему уже было не тяжело, потому что дальше, нырнув в уличную толпу, он потащил чемодан волоком.
Все прошло без сучка, без задоринки. Никто ничего не знал о маленькой неприятности в номере сто девяносто четвертом. Все еще взбудораженный, он бегом спустился в метро, на станцию Пиккадилли, и остановился у автомата, чтобы взять билет до Черинг-Кросс.
Как раз в тот момент, когда он бросал в щель мелочь, внезапное воспоминание заставило его окаменеть. Ведь могло случиться, что, сорвав с одеял покрывало, он потушил огонь не до конца Если он продолжал тлеть, то могла загореться газета, лежавшая на дне мусорного ведра.
Чарли бросило в пот от мысли, что придется идти назад и смотреть, нет ли опасности пожара. Но он тряхнул головой, решив, что риск будет неоправдан.
— Ладно, авось пронесет,—сказал он себе.
Но любопытство, смешанное с чувством вины, заставило его оставить чемодан в камере хранения и вернуться к отелю. Стоя на другой стороне улицы, он оглядел гранитную громадину.
Она смотрелась так же, как и когда он покидал ее — внушительно и грандиозно, неуязвимая ни для наводнения, ни для землетрясения, ни для пожара. Он еще раз обозвал себя дураком и шмыгнул в боковую улочку, из которой наискосок было видно окно его бывшего номера.
Он не заметил ничего необычного. Окно было открыто, значит, горничная еще не заходила: она всегда была против свежего воздуха, так как с ним с улицы летит пыль и сажа. Он мог различить сетчатые занавески и тяжелые гардины, которые сам задернул ночью.
Он уже собирался уходить, как вдруг сощурился, не веря своим глазам.
В комнате плясало едва заметное красное зарево.
Чарли показалось, что сердце сейчас выскочит из его груди: он совершенно не знал, как ему поступить. Первое естественное желание было предупредить служащего в бюро регистрации, но — к несчастью — это повлекло бы за собой большие неприятности. Возвращение было абсолютно исключено. Он сжег не только постельное покрывало, но и свои корабли.
Если он пойдет туда сейчас, в самом начале пожара, все сразу поймут, что это из-за него. От любви к нему не останется и следа, его обвинят в поджоге и заставят возмещать ущерб, который от противопожарных мер только увеличится.
Опять он стал жертвой Рока. Он говорил себе, что должен подумать о Вере. Ради нее его имя не должно появиться в газетах. Кроме того, и огонек-то был небольшой: может, полыхала всего только газета, она прогорит, и на этом все закончится. В любом случае, если уж он заметил огонь, следующий же прохожий поднимет тревогу. Хотя Чарли, конечно, и чувствовал некоторую ответственность за случившееся, пожар, вне сякого сомнения, был делом рук Божьих.
Тем не менее, скрываясь прочь, Чарли ощущал себя преступником. Но он утешал себя все новыми порциями здравого смысла. Номер ею находился в конце очень короткого ответвления центрального коридора, В это время дня пламя никого не может застать врасплох. На каждом этаже висят целые батареи огнетушителей, да и огонь обнаружат задолго до того, как он успеет распространиться.
Спеша обратно на станцию, он нещадно расталкивал попадавшихся ему под ноги людей совершенно позабыв о своей обычной галантности. Ему хотелось осыпать проклятиями женщин, наступать им на ноги и сталкивать их в канавы. Добравшись до метро, он почувствовал себя, как преследуемый гончими кролик, которому удалось укрыться в своей норе. Но задерживаться было нельзя, вдруг полиция уже напала на след поджигателя.
Чуть не сбив с ног какую-то девушку, он сбежал по эскалатору и оказался на платформе как раз, когда поезд вырвался из туннеля. Жаркий переполненный вагон, уносивший его от места злоключения, показался ему благословенным и надежным убежищем. Ни один пассажир на него не смотрел, ни у кого он не вызывал ассоциаций с каким-либо досадным инцидентом.
Когда Чарли подъезжал к Черинг-Кросс, отель уже перестал для него существовать. Долгая поездка в восемнадцатом трамвае еще больше успокоила его нервы. Он катил по набережной, по мосту Блэкфрайарз, мимо кинотеатра «Элефант» с таким чувством, будто вступает в новый мир, в котором нет ни тревог, ни опасностей.
Пансион помещался в добротном доме викторианской эпохи, почти целиком отгороженном от улицы запущенным садом из вечнозеленых деревьев. Прислуга провела нового жильца в темный холл, но через открытую дверь столовой Чарли увидел жарко полыхавший в камине огонь. Пахло горячими булочками, слышались звуки радио и высокие женские голоса.
Хозяйка—полная пожилая женщина— приветствовала его с валлийским акцентом.
— Вы как раз поспели к чаю. Мы тут сумерничаем.
Мисс Эванс, ну-ка, выключите эту болтовню и дайте нам побольше света.
— Нет-нет, для меня — не надо,— запротестовал Чарли.— Пожалуйста, леди, сидите и не беспокойтесь. Вы представляете такую очаровательную картину.
Затем он повернулся к хозяйке и сказал с искренним волнением в голосе:
— Вы представить себе не можете, как это все приятно после гостиницы. Такое чувство, будто я оказался дома.
Это замечание не только заставило растаять хозяйку, но и жильцам пришлось по сердцу. Еще не успев договорить свои сладкие речи, Чарли уже умудрился завоевать всеобщее расположение.
Мисс Эванс, одновременно исполнявшая обязанности секретаря, экономки и устроительницы развлечений, повела его наверх в отведенную ему комнату и по дороге заговорила с ним.
— Жаль, я не знала, что вы у нас поселитесь, мистер Бивербрук. Несколько дней назад вам было письмо, но я отослала его обратно на почту.
— А какой был штемпель? — спросил Чарли.
— Да я внимания не обратила. У нас этого добра бывает так много. А вы в каком отеле останавливались?
Какой-то инстинкт заставил Чарли проявить осторожность.
— «Стрэнд-Палас»,— соврал он.
Он был весьма благодарен себе за эту ложь, когда вечером все уселись за длинный стол обедать. Один из постояльцев, каждый день ездивший в Сиги, страдал навязчивой иллюзией, будто никто, кроме него, не читает газет, и всегда сообщал новости жившим с ним под одной крышей дамам.
— Сегодня в «Монополе» был пожар,— заявил он.
— Большой? — взволнованно спросил Чарли.
— Да нет, выгорели всего два номера. Быстро потушили.
— Благодарение Богу, что это случилось не ночью! — заметила одна из дам, вдова.— Как это ужасно, когда огонь застает людей в их собственных постелях!
— О, да,- Чарли посмотрел на нее с одобрением,— дневные пожары всегда довольно безопасны.
— Как сказать, одной несчастной пришлось-таки расстаться с жизнью,— сказал человек с газетой.— Она была больна и оказалась отрезана в своем номере.
Кровь бросилась Чарли в голову, и он резко отодвинул свою тарелку. Это осложнение было уж совсем излишне, и он пришел в бешенство. Слыша, как дамы сочувственно заохали, он захотел ударить по столу и прокричать им правду: «Не надо ее жалеть! Она сама виновата. Газеты всегда врут. Больна? Да пьяна она была, пьяна!»
— Бедняжка!—сказала вдова.— Была отрезана пламенем, потому что не могла двигаться! Что же она не позвала на помощь?
— Возможно, была без сознания,— объяснил человек из Сити.— Скорее всего, задохнулась дымом.
Когда он замолчал, мисс Эванс задала вопрос, от которого кровь, наоборот, отхлынула от головы Чарли, и он почувствовал невыносимую холодную пустоту.
— А причина пожара известна?
— Ну, если им верить... Будьте добры, передайте мне свеклу.
Рассказчик умолк, занявшись перекладыванием на свою тарелку ломтиков свеклы, с которых капал соус.
— Парни из страховой компании в таких случаях всегда тут как тут, все разнюхивают, как ищейки,— объяснил он.— Конечно, ведь бывают и умышленные поджоги.
— И что же оказалось?
— Где, простите? А, в «Монополе»... Нет, бедная женщина курила в постели, и они заключили, что она сама устроила пожар. Ну, а какая у нас программа на вечер? Карты или бильярд?
— О, мистер Бивербрук, вы будете играть в «Лексикон»?— спросила вдова.
— С удовольствием.
Он почувствовал себя веселым и беспечным, как ребенок. Вокруг были друзья. Сейчас он не променял бы этот пансион на всю роскошь «Монополя». Он даже был рад, что несчастной леди-алкоголичке не пришлось страдать. Она так и не узнала, что настал ее конец. Легкая смерть, а ведь ее могли ожидать ужасные муки от цирроза печени.
У него на сердце стало так легко, что он не удержался и, выйдя в холл, взял телефонную трубку, но, прежде чем набрать номер, опустил в коробку монету, заметив себе, что большинство людей забывают об этом акте элементарной честности.
— Это «Монополь»? Говорит Честер Бивербрук. Это вы, мистер Клайв? Услышал, что у вас был пожар, сочувствую. Там были кое-какие мои вещи, но Бог с ними, не беспокойтесь. Меня вызывают на континент, так что мне уже не до этого.
И тут он услышал от служащего нечто, заставившее его спешно повесить трубку. Когда он вернулся в столовую, в его глазах был испуг — вопрос оказался действительно трудным:
— А откуда вы знаете, что сгорел именно ваш номер?
Глава XXII
Без адреса
Хотя Чарли провел бессонную ночь и еще несколько дней жил в страхе, удача от него не отвернулась. Видимо, молодой человек из бюро регистрации сам не придал значения своему вопросу, а может быть, ему и вовсе было наплевать на надоедливого клиента. Как бы то ни было, он не попытался определить, откуда был сделан звонок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26