Когда, поддерживаемая верной Коулз, на пороге, пошатываясь, появилась леди Фрай, мисс Белсон уже дала хорошую реакцию на введение адреналина.
Ее веки вздрогнули, и мутные глаза уставились на присутствующих.
— Чарли... Бэкстер,— выдохнула она.
Истощенная этим усилием, она опять выдала коллапс, и Вере снова пришлось побегать. После того, как мисс Белсон в очередной раз оживили, Вера спустилась в кухню, чтобы заново наполнить бутылки. Пока она вливала тонкой струйкой кипяток в воронку, у нее впервые появилось время, чтобы призадуматься.
Вихрь тревожных вопросов поднялся у нее в голове. Как мисс Белсон оказалась в коттедже? Что она видела? Или — кого? И кто ее запер в стенном шкафу?
Тут у нее появилось жуткое подозрение, что причиной всей истории был Чарли. Сейчас-то мисс Белсон спала, но вот, когда она проснется, ей, по-видимому, будет о чем рассказать. Вера вздрогнула от этой мысли. Она оживила мисс Белсон, потому что не могла поступить иначе, но, с другой стороны, она отогрела труп, который может выдать тайну могилы.
Когда она медленно побрела наверх, у нее была фигурка ребенка и маленькое сморщенное лицо пятидесятилетней женщины.
Леди Фрай встретила ее весьма бурно.
— Я никогда не смогу отблагодарить вас—или отплатить вам! Доктор говорит, что, если бы вы не раздули в ней искру жизни, он не мог бы ее спасти.
— Любой бы сделал то же самое — устало сказала Вера.— Но как она оказалась в моем доме?
Леди Фрай смутилась и переглянулась с Коулз.
— Понятия не имею.
Доктор навострил уши, чувствуя, что теперь и ему можно удовлетворить свое любопытство.
— Покидая дом, была ли ваша сестра в добром здравии?—тактично спросил он.
— Нет,— ответила леди Фрай, понимая, что он старается помочь ей выбраться из затруднительного положения.— Она была сильно простужена. Но вы же знаете, как она себя ведет, когда болеет. Упряма, как осел.
— Да, знаю. А температура была повышена?
— Уверена, что да. У нее был такой яркий румянец.
— Вы, вероятно, не знаете, зачем она вместо библиотеки пришла сюда?
— Нет, разве что у нее начался бред...
— Ас мистером Бэкстером ее не связывала близкая дружба?
Этот вопрос был задан в очень тактичной форме, но, тем не менее, отвечая на него отрицательно, леди Фрай покраснела, как рак.
Внезапно на нее снизошло озарение.
— Я знаю! — вскрикнула она.— Только сейчас вспомнила. Я сказала сестре, что хотела бы иметь фотографию вашего дорогого супруга, потому что никогда не запоминаю лица. И она, на дурную — то есть, я хотела сказать, на больную — голову зашла к вам, чтобы попросить эту самую фотографию.
— Фотографию? — отозвалась Вера.— Но у меня нет ни одной.
— Нет? Но ведь я видела прелестный снимок, на зеркале у вас в спальне, помните, когда вы давали чай с бриджем?
— Да это брат майора, который служит во флоте,— объяснила Вера.
— Правда? Нас с сестрой, вероятно, ввела в заблуждение борода. Мы близко-то ее не рассматривали. Но раз уж мы об этом заговорили, миссис Бэкстер, можно мне попросить у вас одну из фотографий вашего дорогого супруга?
— Сожалею, но у меня нет ни одной.
— Неужели? А у меня так много фотографий моего дорогого супруга, только они меня и утешают. Может быть, какая-нибудь старая, с которой можно снять копию?
— Нет. Ах, в дверь звонят. Наверное, скорая помощь. Побегу вниз, посмотрю.
Вера была весьма довольна, когда ей, наконец, удалось уехать из дома. Шофер по телефону объяснил хозяевам причину задержки, так что сэр Хорас и леди Райт встретили ее с пониманием и сочувствием.
— Какой ужасный шок, и это после всего! - сказала леди Райт.
— Да,— согласилась Вера.—Можно, я не буду плавать — устала.
Но, несмотря на то, что все тело у нее ныло от изнеможения, заснуть она не могла. Ей казалось, что ей уже никогда не удастся вновь обрести душевный покой. А ведь после всего напряжения последних дней она честно заслужила передышку от тревог.
Но, конечно, кукла не может умереть по-человечески. Вера похоронила ее по христианскому обряду, понесла расходы, и все это только для того, чтобы та опять выскочила наружу, обличая Веру ухмыляющейся красной рожей.
Придя в себя, мисс Белсон расскажет свою историю. Какой она будет? Единственное, что она успела выговорить, были эти ужасно многозначительные слова: «Чарли Бэкстер».
В отличие от Веры, мисс Белсон спала двенадцать часов подряд и пробудилась лишь в полдень; она оглядела свою спальню и разрыдалась.
— О, славу Богу! — проговорила она.
Взяв себя в руки, она стала расспрашивать сестру о подробностях своего спасения. Но леди Фрай отвечала уклончиво и явно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Так неудобно,— запинаясь, начала она.— Все спрашивают, как ты там очутилась. А я и понятия не имею, что отвечать... Знаешь, у некоторых ко всему такой противный медицинский подход. Они намекают, будто что-то скрывается, ну... ну и тому подобное. Будто не понимают, что уж тебя-то в последнюю очередь можно заподозрить в тайной страсти к женатому мужчине...
Она умолкла, так как мисс Белсон вдруг с неожиданной энергией вскочила на постели. Щеки ее пылали, а глаза, обычно такие мягкие, свирепо горели ущемленной гордостью. Один только намек на связанный с ее именем скандал заставил ее почувствовать себя так, будто с нее содрали кожу и обнажили самое сокровенное в ее душе.
— Дорогая моя,— сказала она дрожащим голосом,— перед тобой мне нет необходимости оправдываться. Но все же тебе лучше знать, что произошло.
Она начала свой довольно бессвязный рассказ, но каждый раз, когда она запиналась, сестра, казалось, чувствовала, что она хочет выразить, и подсказывала нужное слово. Повествование, однако, закончилось на том, как захлопнулась дверь гардероба.
— Остальное я хочу забыть. Больше никогда не спрашивай меня об этом и вообще не вспоминай.
Когда пришел с визитом доктор, ему была изложена официальная версия, а он уже ввел ее в местное обращение. Во второй половине дня, в сопровождении мистера Эйкорна, страхового агента, доктор посетил Веру. В это время она в оранжерее пила чай с сэром Хо-расом и леди Райт. Увидев столь зловещее сочетание персонажей, она сморщилась, будто от боли, а когда доктор сразу обратился прямо к ней, у нее был вид загнанного в угол мышонка, готового укусить.
— Я только что от леди Фрай,— сказал доктор.— Мисс Белсон все вспомнила.
— Что именно? — спросила Вера, едва дыша.
— А именно,— повторил он.—Я предполагаю, что у нее начинался грипп. К сожалению, она безразлична к своему здоровью. Она признает, что была в состоянии легкого бреда. Вместо того, чтобы лечь в постель и послать за мной, она вышла из дому, намереваясь выполнить поручение своей сестры. Едва оказавшись на улице, она позабыла о библиотечной книге, но помнила, что должна принести леди Фрай какую-то вещь, при этом в памяти у нее оставалась только фотография вашего мужа. Вы помните о фотографии, миссис Бэкстер, не правда ли?
— Да,—хрипло сказала Вера, желая только одного: чтобы доктор поскорее выложил всю историю и прекратил ее мучительное ожидание.
— Подойдя к Джесмин-Коттеджу, она заметила, что парадная дверь приоткрыта, и вошла, дабы проверить, не забрался ли туда кто чужой. Едва она переступила порог, на нее в темноте набросился мужчина. Она была так напугана, что помнит только, как побежала наверх слыша, что он ее преследует. Ей кажется, что между ними произошла короткая борьба, но она не знает, сама ли спряталась в гардеробе, или ее туда втолкнули.
Стальной обруч вокруг висков Веры ослабил свою хватку, так как, чем дальше она слушала, тем большее чувствовала облегчение, хотя и говорила себе, что все это вранье. Однако, когда с ней заговорил Эйкорн, она
опять вздрогнула: ее нервы все еще были очень напр жены.
— Не заметили ли вы в коттедже какого-либо беспорядка, миссис Бэкстер?
— Нет. Я не смотрела.
— Тогда не затруднит ли вас все проверить по вашему списку? Сожалею, что приходится вас побеспокоить, но майор у нас застрахован, и, если здесь имеет место кража со взломом, мне необходимо знать, что пропало.
Вера обещала исполнить просьбу в ближайшем времени, и Эйкорн поднялся, собираясь удалиться.
— Думаю, кто-то прознал, что дом стоит пустой,— сказал он,—и забрался внутрь через окно. Он, вероятно, испугался еще больше, чем мисс Белсон.
Как назло, в эту минуту сэр Хорас вздумал внести предложение.
— Кстати, о фотографиях,—галантно начал он.— Нам ужасно хочется иметь вашу, миссис Бэкстер, чтобы она радовала нас, когда вы нас покинете.
— Но у меня нет ни одной,— заявила Вера, у которой голова слишком устала, чтобы учитывать сразу несколько опасностей.— Я всегда на фото получаюсь ужасно.
— Глупости,— сказал сэр Хорас.— Сейчас я вас щелкну.
— Пожалуйста, не надо! Я убегу. Мне так неловко, с этими мешками под глазами. Всю ночь не могла заснуть — после вчерашнего.
Леди Райт стала делать мужу знаки, чтобы он не забывал о ее недавней утрате. Он нехотя уступил, но тут же предложил компромисс.
— Я сниму вас всех вместе! Э т о м у вы ведь не будете противиться, миссис Бэкстер?
— Конечно нет.
Сэр Хорас стал суетиться, расставляя гостей, и Вера подчинилась. Лакей принес его камеру, и он встал наизготовку.
— Когда я скажу «внимание», никто не шевелитесь... Внимание!.. Ну, вот. Я победил.
У Эйкорна, однако, на этот счет были сомнения. Он стоял в профиль к фотоаппарату, и ему было видно, что как раз в момент съемки Вера слегка шевельнула головой.
Возвращаясь к себе в контору, он убеждал себя, что у леди просто расшатаны нервы. И все же вечером он не удержался от того, чтобы просмотреть свою коллекцию снимков, желая найти изображение Чарли Бэкстера и его жены.
Он остался ни с чем. Им как-то всегда удавалось увильнуть, когда на собраниях гольф-клуба делались групповые фотографии. У них либо был азиатский суеверный ужас перед фотосъемкой, либо сильное желание не оставлять по себе ни одного свидетельства своей внешности.
Вдруг он вспомнил, что как-то, позируя в компании по случаю теннисного турнира, стоял рядом с Чарли Бэкстером. Ну, вот он его и выследил. С возрастающим волнением он стал рыскать по своим альбомам и, наконец, нашел желанную добычу в самом низу стопки.
Однако, взглянув на снимок, Эйкорн присвистнул. Возможно, дело было в случайном совпадении, но — как и его жена — Чарли Бэкстер слегка повернул голову, отчего черты его стерлись.
Глава XVII
Местная газета
О чем Чарли Бэкстер горько пожалел, получив, наконец, долгожданный номер «Старминстер Геральд», так это о запрете на фотографирование, который был одной из предосторожностей, установленных Пагги Уильямсом. Он проклинал его, читая и перечитывая отчет о своих похоронах. Единственное, чего не хватало репортажу — это большого фотопортрета в центре полосы.
Его мягкие карие глаза наполнились слезами, так он проникся стихами Браунинга. Он почувствовал, что поэт оценил его по достоинству. Он всегда помышлял о добрых делах и всегда собирался совершать благородные поступки, не подозревая, что именно эти мертворожденные намерения, накапливаясь и умножаясь друг на друга, и создали из него ту личность, которую он теперь собой представлял.
Насладиться сполна ему также мешало отсутствие хоть кого-нибудь, способного оценить его погребальные почести. Но он все же попытался это наверстать,
показав газету человеку, с которым разговорился в баре.
— Вот прочитал тут заметку о похоронах друга, сказал Чарли.— Хотел бы я, чтобы, когда я умру, обо мне говорили так же.
Незнакомец из вежливости взял «Геральд», проглядел указанный столбец, а затем спросил:
— Ну и что тут особенного?
После этого Чарли утешал себя тем, что в этом отеле ему ни на кого особо и не хотелось производить впечатление. Постояльцы выглядели серыми респектабельными провинциалами, хотя в ресторан на танцы захаживали и более блестящие посетители.
Выходил он редко, проводя время в холле, куря и наблюдая из глубокого кресла за вертящимися дверями. После лишений, перенесенных на ледяном чердаке, он упивался теплом и свободой, как ящерица, греющаяся на солнцепеке.
Ему даже танцевать не хотелось, хотя за всеми модными новшествами в этом деле он внимательно следил. Пара профессиональных танцоров, нанятых хозяином, всегда притягивала его внимание. Особенно он восхищался кавалером. У того были блестящие, слегка завитые черные волосы, оливкового цвета кожа и ослепительно белые зубы. Их он демонстрировал весьма часто в лучезарной улыбке, танцуя с вкрадчивой грацией пантеры.
Как-то вечером, когда Чарли с завистью наблюдал за танцором во время показательного танго, с ним заговорил рослый молодой человек деревенского вида.
— У этого парня так легко получается. Носится, будто из него все кости вынули. Но я-то знаю: труднейшая штука.
— О, нет, танго—легкий танец,—заверил его Чарли. Он вполне освоил движения и прекрасно выполнял их в одиночестве перед зеркалом у себя в спальне.— Беда в том, что ни вы, ни я не сможем выглядеть так, как он.
— А кому нужно выглядеть, как поганый итальяшка?— возмутился молодой человек.
Да кому же, как не Чарли Бэкстеру! Он говорил себе, что перед этим танцором не может устоять ни одна женщина, а вот Чарли не замечает никто.
Чарли все утешался чтением отчета о своих похоронах, как вдруг на него снизошло озарение. Нет сомнения, такой же некролог должен быть в «хамбли Эдвер-тайзере» — местной газете его родного городка. Хотя отец его умер, семья по-прежнему считалась в городе уважаемой. Он немедленно заказал газету и стал с нетерпением ее дожидаться, то и дело донимая киоскера. Когда же тот сообщил, что она, скорее всего, поступит нынче же к вечеру, он занял позицию в холле, чтобы быть наготове.
Через некоторое время, к своему приятному удивлению, он заметил, что некое вновь прибывшее существо постоянно смотрит в его сторону. Это была хорошенькая белокурая девушка лет восемнадцати, с круглым личиком и синими глазами. Она выглядела интереснее и привлекательнее большинства постояльцев, поэтому Чарли ответил на ее взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26