То есть ту ее часть, которая касалась происхождения корне
виков от деревьев под названием «ведьмина гребенка», он изложил вполне п
равдиво. Да и в описании того, как происходило его собственное появление
на свет, если и приврал, то самую малость.
А вот история кланов и причины того, почему рождение Корняги послужило п
оводом для раздора, на самом деле выглядели совсем по-иному.
Лесное племя корневиков управляется советом мудрейших, возглавляющих
кланы. Участок, на котором появился на свет Корняга, вовсе не был спорным.
Он просто был очень маленьким Ц так уж сложилось с древних времен Ц и в е
го пределах давно никто не рождался. Так что Корняга, едва превратившись
из безмозглого пенька в корневика, оказался единственным членом своего
клана. Он был сам себе вождь, так что никто толком не мог ему указывать. И ещ
е он Ц в силу незыблемых традиций Ц оказался в совете мудрейших.
Новорожденный Корняга, разумеется, мудрейшим не был. Он был наглым и само
уверенным невеждой. Но традиции для корневиков превыше всего. И умудренн
ые опытом многих сотен кругов вожди некоторое время терпели хилого выск
очку. Позволяли ему участвовать в совете, тихо надеясь, что время образум
ит юнца. Тем более, что Корняга оказался вовсе не тупицей.
Но через пару кругов до него дошла очередь председательствовать в совет
е. И племя корневиков доверило ему свой главный священный символ
Ц Первое Семя. Если верить преданиям, вся раса корневиков вела свое нача
ло от одного из двух крылатых семечек ведьминой гребенки. Второе, которо
е на заре времен не проросло, хранилось в магическом сосуде, и являло собо
й святыню такой ценности, что просто дух захватывало.
Корняга получил Первое Семя всего на несколько минут, чтобы донести его
от священного дупла-хранилища до поляны, на которой должен был проходит
ь совет. До поляны он не дошел.
Корневики со свойственной им дотошностью обыскали весь лес и выяснили, ч
то единственный способ исчезнуть для Корняги был Ц напроситься в попут
чики к демону, который пролетал над лесом. Первое Семя найдено не было. Тог
да корневики назначили награду тому, кто доставит им пакостного юнца, и с
ообщали о ней всем проходящим, пролетающим и проползающим мимо существа
м. Терпения им было не занимать.
И вот Ц дождались.
Ц Та-ак, Ц протянула я, когда над поляной повисло молчание. Ц Давай, дру
г сердечный, рассказывай. Куда дел святыню?
Ц Спрятал, Ц с достоинством проскрипел Корняга.
Не взирая на тяжкие обвинения, мой пенек не потерял присутствия духа. Кор
ешки его воинственно топорщились, а черничинки глаз ярко блестели. Я даж
е залюбовалась мерзавцем.
Ц Врешь, Ц трескучим старческим тенорком обвинил его дряхлый пень с др
евесным грибом на боку. Ц Мы искали магический сосуд по всему лесу. Его з
десь нет!
Я мимолетно задумалась, сколько же сотен кругов должно быть этому старик
у, из которого труха сыплется, если даже шустрому Корняге уже около сотни.
Ж-жуть!
Ц Магический сосуд я отдал демону, Ц скрипуче разъяснил Корняга. Ц В у
плату за полет. А Семя я спрятал без сосуда.
Над поляной пронесся тихий стон, исполненный ужаса. Ветер нервно пересту
пил с ноги на ногу. Признаться, мне тоже стало не по себе.
Ц Да не тяни ты! Ц прикрикнула я на Корнягу. Ц Говори, куда спрятал?
Ц В землю, Ц скромно сказал пенек.
Ц К-куда? Ц запнулся могучий пень, который разговаривал с нами в самом н
ачале, и его внушительный бас сорвался в хрип. Ц В зем… Где?!
Ц Да по дороге от хранилища к поляне, Ц пожал ветками Корняга. Ц У меня
времени совсем не было, демон ждать не хотел. Пойдемте, покажу. Здесь близк
о.
Пока мы вшестером Ц я, вулх, Корняга, могучий пень-председатель, трухлявы
й старик и крепкий приземистый пенек (как мне показалось, этого взяли в ка
честве охранника) Ц добрались до места, небо окончательно просветлело,
и Четтан щедро окатил лес теплом. В кронах деревьев радостно зачирикали,
засвистели и защебетали птицы. Я и сама улыбнулась, когда красный луч све
тила погладил меня по мокрым взъерошенным волосам.
Ц Вот, Ц гордо сказал Корняга, простирая ветку. Ц Здесь.
Я ахнула. Вулх изумленно чихнул. А корневики дружно застонали.
Потому что на указанном Корнягой месте росло невысокое, чуть выше меня д
еревце с колючей кроной, такой же всклокоченной, как мои волосы. В кроне бы
ло полно всевозможных листьев, травинок, клочьев шерсти и прочего лесног
о мусора. Ведьмина гребенка была совсем молодая, кругов десяти, не больше.

Ц Видать, не сразу проросло, Ц глубокомысленно заметил пенек-охранник.

Могучий корневик повернулся к Корняге, ухватил его за ветку и поднял в во
здух. Корняга повис с самым жалобным видом, трепыхая корешками Ц как не е
диножды висел в моих руках.
Ц Ты, плесень ядовитая, Ц прорычал корневик, Ц а ну поклянись, что это д
ействительно было священное Первое Семя!
Ц Путь меня Мать-корень удавит, если вру! Ц торопливо проскрипел Корня
га.
Вождь уронил его на землю. Корняга ойкнул.
Ц Значит, что? Ц вдруг пробасил он совершенно другим, по-детски растеря
нным тоном. Ц Неужели свершилось Главное Пророчество?
Ц Свершилось, Ц развел корнями старик.
Когда уже поздно вечером мы покидали поляну собраний, в голове у меня зве
нело. Во-первых, от множества торжественных речей и песнопений. А, во-втор
ых, от превосходного медового кваса, который корневики делали просто мас
терски. Честное слово, уж на что я люблю пиво Ц а лесной квас оказался луч
ше.
Виновник шумного торжества молча покачивался у меня за плечом. Наверное
, раздумывал над тем, как ему жить дальше.
Я негромко хихикнула себе под нос. Да уж, оказавшись героем такого пророч
ества, поневоле задумаешься. Древний текст начинался такими словами: «Ко
гда племя корневиков породит самого большого вруна за всю историю…»
Ц Гордишься? Ц спросила я Корнягу. Ц Или жалеешь?
Ц Да чего уж, Ц проскрипел корневик. Ц Мне теперь главное Ц не забыть с
отни через три кругов снова домой вернуться. Когда тот, кто родится из Пер
вого Семени, начнет тут свои порядки наводить. Должно быть интересно.
Я хмыкнула. Мои планы на будущее пока что не заходили так далеко. Мне по-пр
ежнему нужно было для начала попасть в У-Наринну. И то, что мы на полдня зад
ержались в лесу у корневиков, было вообще-то некстати…
Зато скверный пенек по-прежнему со мной.
Ну, и еще целый народ временно счастлив Ц что тоже неплохо, хотя и менее в
ажно.
Я покачала в ладонях овальную деревянную шкатулку. Подарок корневиков. Н
аграды за Корнягу я, разумеется, не взяла. Отказалась. Во-первых, он не оста
лся в лесу, а отправился дальше со мной. Хотя старейшины, кажется, были рад
ы, что избавились от героя древнего пророчества еще на некоторое время. В
о-вторых, я вдруг поняла, что ни золото, ни драгоценности мне ни к чему. Золо
то еще и тяжелое вдобавок. В навьюченном на Ветра двумехе и без того хвата
ет вещей, которые мне пока не пригодились. Ну, может быть, они нужны Одинцу.

Я завернула шкатулку в пустую заплечную сумку и уложила в двумех поверх
оружейной.
Широкая тропа вывела нас из леса как раз вовремя, чтобы я успела разгляде
ть краешек Четтана, ускользающий за горизонт. Я проворно скинула с себя о
дежду и огляделась в поисках анхайра.
Ц Хэй, Одине-ец!
Тьма! Куда он делся? Ведь только что был здесь.
Ц Я его видел, Ц сообщил Корняга. Ц У него, кажись, от кваса живот прихва
тило. Во-он в те кустики сбег.
Джерхи в доме! На пересвете Ц в кустики?!! Нет, я когда-нибудь умру с этими о
бормотами. Что Корняга, что Одинец, что Лю, который обещал нас догнать до п
ересвета Ц и где этот, с позволения сказать, чародей?
Впрочем, почему Ц «умру»? Уже умирала. Не помогло.
Я вздохнула полной грудью и подняла взор к сияющим точками звездам на че
рном покрывале Тьмы.

Глава двадцатая.
Меар, день десятый.

Я очнулся в густых зарослях орешника. Рядом очень однозначно пахло Ц я с
разу понял, что бедняге-вулху посчастливилось съесть перед самым пересв
етом нечто очень нехарактерное. М-да. Джерх забирай, даже оборотни, порожд
ения могучей магии, иногда оказываются рабами бунтующего желудка!
Впрочем, хвала небу, только до превращения. Я, например, уже никаких неудоб
ств не испытывал. Превращение исцеляет все, в том числе и такие… гм! недомо
гания.
Только бы Тури не полезла меня искать Ц я прекрасно понимал, что несколь
ко слов, услышанных от нее, могут сильно изменить мои планы на сегодняшни
й день, но все равно не хотел ее видеть сейчас.
И я потихоньку ушел еще глубже в кусты. Ветви царапали ничем не прикрытую
кожу. Далеко, конечно, не следует уходить. Я и не буду… Так, прогуляюсь.
Заодно можно с мыслями собраться. Вчера я освободил место вулху на дне ст
ранной реки. Сейчас вокруг простирался старый, но совершенно обычный лес
. Глухой-глухой. Дубы и платаны соседствовали с терхами, пихтами и северны
м орешником. Говорят, на северо-восток от Хадаса такие вот смешанные, как
варево в котле, леса тянутся чуть ли не до огромного Дикого океана. Не знаю
, туда я никогда не забирался. Меня почему-то всегда больше привлекал запа
д, чем восток. Не зря же я ошивался на самой границе обитаемых земель Ц в Д
ренгерте, Плиглексе, Джурае.
Земля под сенью старых деревьев была ощутимо влажной. Дождь, что ли, недав
но пролился? Наверное. Дождь. Из обычной воды, а не той помеси воздуха с маг
ией, которой я вчера вынужден был дышать полдня.
Значит, Тури реку пересекла. Странно, мне казалось, что по руслу можно идти
еще день-два, и сильно приблизиться к У-Наринне. Зачем ей понадобилось вы
бираться на сушу? Понятия не имею.
А что я помню со времени вулха?
Покопавшись в воспоминаниях, я выяснил, что до смешного мало. Помню вспыш
ку-прозрение, вызванную, скорее всего, резким чувством опасности. Широка
я утоптанная тропа, а на ней мрачные корявые силуэты засохших деревьев. П
одвижные силуэты…
Э-э! Постой! А не родственники ли это бездельника-Корняги? Похоже. Правда, К
орняга рядом с ними все равно, что мышь рядом с вулхом. Только и общего, что
цвет серый, да хвост имеется. У мыши, в смысле, а не у Корняги и его родичей.
Ох, чую, влетело нашему пеньку намедни Ц по первое число! Уж больно красно
речивые взгляды замшелых громадин на тропе запомнились мне со вчерашне
го… И еще слова, произнесенные густым трескучим басом: «Когда племя корн
евиков породит самого большого вруна от начала времен…»
Зуб дам, речь о Корняге!
Ц Эй, Мо… Одинец!
Ага. Корняга. Легок на помине.
Ц Чего, деревяшка?
Ц Тури уже превратилась. Можешь возвращаться.
Я скрипнул зубами. Вот прохвост! Но что ему скажешь? Ничего, ровным счетом.
Разве что ногой пнуть можно, так босиком только пальцы без толку расшибе
шь.
Ц Туда, туда, Ц подсказал пень, простерев корешок в нужном направлении.
Ц Как твой живот?
Ц Помалкивай, трухлятина, Ц буркнул я весьма неприветливо и зашагал ск
возь плотный орешник. Сухие ветки неприятно кололи голые ступни. Вскоре
я оказался на опушке и вышел из леса. Ветер, понуро опустив голову, дремал.
Первый раз вижу его дремлющим! Двумех покоился на обычном месте, походна
я сумка Ц тоже. Одежда и обувь, сложенные аккуратной кучкой, сразу бросал
ись в глаза. Карсы видно не было, и я остался благодарен ей за это.
Спустя пару минут я уже сидел в седле. Корняга, не будь дурак, тут же взобра
лся ко мне на плечо. Не любил он корни дорогами бить, норовил все больше на
чужом горбу прокатиться. Впрочем, я-то чем лучше? Тоже ведь не пешком иду. В
се припасы Ветер за меня тащит, включая и мое нынешнее тело с парой душ, уп
рятанных внутрь. Эй, вулх, как дела!
Вулх молчал. Я внимательно прислушался к себе Ц но чуял только гулкую зи
яющую пустоту.
И вдруг мне стало страшно и одиноко. Никогда еще я не оставался один, всю ж
изнь привык ощущать густое и тягучее присутствие зверя в себе, его стран
ные, пахнущие землей и травами, мысли, до того въевшиеся в мое собственное
мироощущение, что я перестал проводить между своими, человеческими мысл
ями, и ними сколько-нибудь четкую границу.
А теперь я внезапно ощутил себя голым и покинутым. Немногим лучше, чем сов
сем недавно, в зарослях орешника.
Вулх, где ты?
Молчание.
Отзовись! Не бросай меня! Вулх!
Молчание.
Холодный пот прошиб меня насквозь. Чувствовать себя так было до жути скв
ерно.
Ц Что с тобой, Одинец? Ц проскрипел Корняга над самым ухом. Ц Тебе плохо
?
Я медленно повернул к нему голову.
Ц Да, Корняга. Мне плохо.
Ветер, не дождавшись от меня понукания, пустился вскачь сам. Словно знал, ч
то мне именно туда, наискосок, под углом к опушке. Кстати, а откуда я сам зна
ю, куда ехать?
А какая, собственно, разница?
До самого полудня мне было совсем невесело и очень одиноко. Спасибо, хоть
карса показалась на глаза, словно успокаивая меня: «Я не знаю, что с тобой,
анхайр, но я, твоя спутница, рядом. Не тревожься хотя бы за меня.»
Спасибо тебе, карса.
Поневоле я отдался нахлынувшим мыслям. Смешно Ц я всю жизнь считал себя
одиночкой, и даже внутренне гордился своей способностью обходиться без
друзей, но стоило впервые остаться действительно одному, как вся моя игр
ушечная спесь разом испарилась и осталась только кричащая от боли душа.
От воображаемой, но ничуть не менее страшной, нежели телесная, боли.
Я не знал ответа на вопрос Ц на самом ли деле у меня две души, или просто я п
ридумал и одушевил несколько иную свою сущность. Ту, что живет в теле вулх
а. Это ведь и я, и в то же время не я.
Хотя, стоп: а чем, собственно, отличается эта придуманная сущность от друг
ой души? Только тем, что ее придумал я? И только. Значит, вулх действительно
существует. Правильно, так и есть, ведь в противном случае я помнил бы все,
что происходит с моим измененным телом и измененной душой во время Четта
на. Отсутствие общей памяти раскололо меня на две непохожих половинки, и
каждая из них стала отдельной душой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75