Ц Фонья! Корми девку, как трех мужиков. Зверю нужно молоко…
Он хлопнул дверью, и закончил фразу, разговаривая уже сам с собой:
Ц …пока я не приучил его к мясу.
Беш Душегуб всегда знал, что делает. Иначе не быть бы ему столько кругов гл
аварем.
Всем известно, что карсу приручить невозможно.
То есть можно, конечно, добыть котенка карсы Ц хотя не каждый охотник пой
дет на такое опасное дело. Можно затем вырастить его, и три-четыре круга м
олодая карса будет вести себя миролюбиво и послушно. Будет мурлыкать и т
ереться об ноги хозяина, как обыкновенная домашняя кошка Ц только раз в
пять побольше размерами. Будет играть с тряпичным мячом и упоенно ловить
бабочек. Будет уютно сворачиваться в клубок и засыпать, положив голову н
а лапы, и остроконечные уши с пушистыми кисточками на концах будут смешн
о подрагивать, когда зверю приснится сон.
А потом придет время зрелости. И однажды хозяин карсы обнаружит, что желт
ые глаза с вертикальными зрачками смотрят на него холодно и оценивающе,
как на добычу.
Скорее всего, он останется в живых Ц потому что зверь посчитает добычу с
лишком жалкой. Карса уйдет без лишнего шума. Пара небрежных ударов когти
стой лапы Ц и дверь сарая, которая считалась вполне надежной, слетит с пе
тель. Огромная кошка сожмется в комок и, распрямляясь в прыжке, бесшумной
тенью перемахнет через забор. Взрослой карсе место в лесу, так же как росо
махе, кабану или вулху. Это звери-убийцы, и они не бывают ручными.
Зверь-убийца пришелся Бешу очень кстати.
Пусть это и глупо звучит, но я до сих пор не знаю, как он добился послушания
от моего звериного «я». Может быть, все дело в том, что человеческий детены
ш взрослеет куда медленнее звериного. Я росла не быстрее обычного ребенк
а. И потому карса, в которую я превращалась каждый синий день, оставалась к
отенком не три и не четыре круга, а целых двенадцать. У Хозяина было время
с ней поладить…
Наверное, если в подробностях описать мое детство, оно покажется восхити
тельным. Такое детство, пожалуй, бывает лишь у детей самых богатых и знатн
ых вельмож.
Я всегда ела досыта, потому что так приказал Беш.
Меня никто никогда не бил. В первые круги моей жизни потому, что так приказ
ал Беш, а после Ц потому что боялись.
Я могла заниматься чем угодно и болтать с кем угодно. Учиться чему попало
или ничему. Весь красный день был в моем распоряжении от восхода и до зака
та.
Но я ничего не знала Ц и по сей день не знаю! Ц о том, как я провожу синие дн
и. Одно время это доводило меня до бешенства. Когда мне было кругов девять
или около того, я стала называть свою звериную половину Карсой с большой
буквы, и попыталась сделать вид, что это вообще не я, а совсем постороннее
существо. Но после того случая…
Я привычно провела пальцем над правой бровью и дальше, по виску. Гладкая, р
овная кожа, на которой нет и не было шрама от зарубцевавшейся раны. В общем
, я тогда поняла, что и в зверином облике я Ц это все равно я. Я продолжаю лю
бить тех, кого люблю, и ненавидеть тех, кого ненавижу.
Душегуба Беша я в детстве любила, как папочку, мамочку и добрую динну, вмес
те взятых. Хотя и не особенно слушалась Ц когда была человеком. А он и не н
астаивал. Бешу было важнее, чтобы ему повиновался зверь. Карса, которая до
лжна была со временем стать самым надежным оружием и самым верным телохр
анителем Хозяина.
Не то, чтобы у кого-то из людей, знающих Беша, повернулся язык назвать его д
обрым Ц хоть спьяну, хоть в бреду пятнистой горячки. Но мне он всегда дела
л только добро… и мне, и Карсе. И мы честно платили ему тем же.
Когда мне исполнилось пятнадцать кругов, Карса вымахала в здоровенную р
ыжую зверюгу, даже крупнее обычных карс. Я видела отпечатки ее лап в грязи
нашего двора и отметины когтей на деревьях. Старый пьяница Унди, с которы
м я без страха разговаривала обо всем на свете, сказал, что теперь Душегуб
заживет вообще отлично, потому что ему ничего не грозит. Так оно и было. Це
лых шесть кругов.
Проклятье!
Хотела бы я узнать, что же случилось вчера, незадолго до захода Меара?
Как всегда, я очнулась вместе с первыми лучами красного солнца. Одежды на
мне не было, зато был ошейник с шипами. С добрым утром, как говорится.
Ц Темное небо! Ц прошипела я. Ц Сколько раз говорила…
Тут мой взгляд упал на то, что валялось у меня под ногами, и я сразу заткнул
ась.
Под ногами у меня валялись три свежих трупа, один из которых при жизни был
Бешем. Двое других были мне, кажется, незнакомы. Точно утверждать не берус
ь, потому что от их лиц осталось не так-то много.
У Беша было в клочья разодрано горло, и оттуда еще продолжала тонкой стру
йкой сочиться кровь.
Вдруг у меня в животе возник отвратительный горячий комок и рванулся вве
рх, к горлу. Я едва успела добежать до ведра в углу Ц иначе меня бы вырвало
прямо на трупы.
Я стояла на четвереньках над вонючим ведром и ругалась самыми черными сл
овами, какие могла вспомнить. Перед глазами плавали желтые пятна, и я не сп
ешила их прогонять, потому что они мешали мне разглядеть подробности. Вп
рочем, к джерхам подробности! Главное я уже видела.
Все три покойника были исполосованы клыками и когтями крупного зверя. Ск
орее всего, карсы. Даже наверняка карсы.
Когда у меня хватило сил подняться на ноги, я старательно осмотрела свое
тело. Разумеется, на мне не было ни царапинки. И, разумеется, я ничего не пом
нила о распроклятом прошедшем синем дне.
Что же такого сделали или пытались сделать эти трое, что я их убила?
Я перестала ругаться, когда обнаружила, что повторяюсь в выражениях.
Вся моя жизнь пошла к свиньям в корыто. Надо было немедленно выбираться и
з комнаты Беша, из дома, из наших кварталов, из…
В Айетоте мне больше не жить.
Эта мысль ударила меня, как мешком по голове. Айетот Ц грязный, гнусный, у
нылый городишко. Что-то вроде постоянного мусорника на перекрестьи двух
большаков, один из которых ведет от южного Латского моря к Северным гора
м и дальше, а второй соединяет западные земли за рекой Юбен с Запредельны
м княжеством на востоке. Сколько себя помню, я всегда ненавидела Айетот. Н
о до сегодняшнего утра у меня здесь было… ну, что-то вроде семьи. Наскольк
о у таких, как я, вообще может быть семья.
Ни на юг, ни на север, ни в Запределье мне дороги нет. Сколько времени я прод
ержусь в чужом городе, прежде чем выдам себя Ц неважно, проговорившись в
человеческом обличье или показавшись в зверином? А тогда начнется охота
на оборотня, в которой я буду дичью, а все остальные Ц охотниками. В город
е без помощи людей от людей не скрыться.
Значит, остается одно: заречные Дикие земли.
Я бросила последний взгляд на Беша. Кровь из разорванного горла перестал
а течь и уже запекалась бурой коркой. Скверная смерть.
Впрочем, смерть Ц это всегда скверно.
Я бы заплакала над телом того, кому была обязана жизнью, если бы кто-нибуд
ь объяснил мне, чем это поможет. Вместо этого я тихонько заурчала, как урчи
т опечаленная карса. Кругов шесть назад в Айетоте надолго остановился пе
редвижной зверинец, и я каждый красный день ходила туда, чтобы научиться
рычать, ворчать, шипеть и мурлыкать, как карса. Когда владелец зверинца ск
азал, что у меня врожденный дар к подражанию речи зверей, я промолчала.
Ц Прощай, Хозяин, Ц сказала я, Ц и прости меня. На всякий случай я тебя то
же прощаю. Да упокоит тебя Тьма!
Я тихонько вышла из комнаты Беша и пробралась к себе. Там я оделась по-дор
ожному, прицепила к поясу хадасский кинжал и кошель, в который пересыпал
а монеты из тайника, а ошейник расстегнула и бросила под кровать. Больше я
никому не принадлежу Ц вот, пожалуй, единственное, что меня обрадовало.

Вот и я наконец повзрослела, и ухожу в леса, как мои звериные сородичи.
Дикой карсе, зверю-убийце, самое место в Диких землях.
В доме, который я еще вчера считала своим, всегда кто-нибудь спит и всегда
кто-нибудь не спит. Так что не было смысла пытаться уйти незамеченной. Над
о было только вести себя, как ни в чем не бывало.
У самых ворот меня окликнул долговязый Пакинна, которого Беш взял к себе
только пару дней назад.
Ц Эй, киска! Пошли в сарай, поиграем!
Я остановилась и одарила его самой дружелюбной улыбкой, словно ненароко
м показав клыки. Пусть человеческие, но острые и крепкие.
Ц Ну, если это у тебя отрастает, как у ящерицы хвост Ц почему бы и нет? Ц м
урлыкнула я. Ц А то ведь могу и заиграться…
Пакинна шарахнулся в тень, так ничего и не ответив. Храбрый парень. Или дур
ак. Впрочем, какая мне теперь разница?
Я зашагала по улице ленивой, неспешной походкой. В голове у меня были спло
шные сумерки, и бестолковые мысли метались там из стороны в сторону, как л
етучие мыши в пересветном небе.
Куда теперь? Наверное, надо купить коня. Или украсть. Или пристроиться к ка
кому-нибудь каравану, идущему к переправе.
У меня забурчало в пустом животе. Для начала было бы неплохо поесть. И выпи
ть.
Я чуть было не свернула в первую же харчевню, но вовремя спохватилась. В бл
ижайших пивных и тавернах прекрасно знают, кто я такая Ц в смысле, знают,
что я женщина из шайки Беша. Первым делом мне нужно уйти подальше от кварт
алов, где меня знают.
В конце концов я нашла то, что меня устроило Ц суетливую обжорку при пост
оялом дворе, где было полно приезжих и никто никого не знал и не интересов
ал. Толстая хозяйка принесла мне сухарей, сыра, большой кусок сильно перч
еного и еще круче посоленного мяса и две кружки темного пива. Нехитрая, но
беспроигрышная игра: мясо требует к себе еще пива, а пиво Ц еще мяса…
Наверное, у меня все-таки что-то повредилось в голове сегодня утром. Да и п
иво подсобило Ц хорошее пиво, горькое и крепкое. Уже не единожды сменили
сь посетители, мне давно было пора уходить, а я все сидела, прихлебывая из
очередной глиняной кружки, и размышляла о всяких глупостях.
О синем восходе, например. Или о собственной матери. Или о диких карсах, за
пертых в клетках передвижного зверинца. Когда владельца зверей не было п
облизости, я прижималась лицом к железным прутьям, и хищные карсы с мурлы
каньем лизали мне щеки и лоб. Они понимали, что я тоже не человек. И тоже не с
вободна. От шершавых языков у меня на коже делались ссадины, но на следующ
ий красный день от них не оставалось и следа.
Есть такое присловье: «заживет, как на оборотне». Какие бы раны не получил
оборотень в человеческом обличьи, они исчезнут, когда он превратится в з
веря. Если же его ранят в зверином виде, человеческое тело после превраще
ния окажется целехоньким. Для того, чтобы расправиться с оборотнем, надо
убить его до захода солнца.
Хорошее свойство. Но я бы отдала его, не раздумывая, в обмен на память о мои
х синих днях. Только кто мне предложит такой обмен?
Тьма и все демоны Ночи!
Я хочу знать, что случилось вчера в комнате Беша. Знать хочу!
Ц Не, вот этого не знаю, Ц прозвучал чей-то голос из облака мути перед мо
ими глазами. Ц Кто такой? Ну… посетитель и все.
Я вскинула подбородок и сосредоточилась. Передо мной с недвусмысленной
ухмылкой на лице стояла толстая хозяйка.
Ц К-кто?
Ц Ну ты же спрашивала, кто этот старик. Я и говорю, что впервые его вижу.
Ц Какой старик?
Ц Который хочет с тобой поговорить и все такое.
Ц А-а…
Ц А деньги у него есть, Ц обнадежила меня хозяйка. Ц Ну?
Ц Пошла вон! Я т-те кто Ц шлюха?!
Хмель с меня слетел, и вместе с ним пропало настроение размышлять джерх з
нает о чем. Хватит, засиделась я тут. Пора идти.
Я легко отодвинула дубовую скамью и поднялась из-за стола. И тут незнаком
ый, въедливый старческий голос пропел мне в самое ухо:
Ц Не спеши, госпожа Тури.
Я обернулась. На меня смотрел незнакомый старикашка совершенно пакостн
ого вида. Плешивый, с клочковатой бороденкой, торчащими в разные стороны
усами и маленькими раскосыми глазками. Смотрел и улыбался ехиднейшей из
улыбочек. Как будто знал обо мне что-то такое, чего не знаю я сама.
Настроение у меня было в самый раз, чтобы надавать старикашке по шее. Не вз
ирая на почтенный возраст. Или, наоборот, взирая Ц тогда не по шее надават
ь, а плешь начистить.
Но цепкий взгляд его маленьких глазок был серьезен. И я вдруг поняла, что с
тарик интересовался мной не из похабных соображений, как решила дура-хо
зяйка. У него действительно есть ко мне дело.
А кроме того, он назвал меня по имени.
Ц И о чем ты намерен со мной говорить? Ц ровным голосом спросила я.
Ц О синих восходах. Или о красных… какая разница? Ц развел руками стари
к. Ц Я хочу предложить тебе обмен, госпожа Тури.
О синих восходах? Т-темное небо! Мои мысли он прочел, что ли? Я удивилась, но
Ц умеренно. За что я люблю пиво, так это за то, что оно помогает спокойно во
спринять самые странные вещи.
Ц Или я рехнулась, или ты Ц колдун, Ц заметила я, опускаясь на отполиров
анную сотнями задов скамью.
Ехидная улыбочка породила такой же точно смешок.
Ц Говори лучше «чародей», Ц поправил меня старик и грохнул кулаком по с
толешнице:
Ц Хозяйка! Неси-ка еще мяса. И пива. И сыра. И пива…
Ц Мне до вечера надо выйти из города, Ц сказала я.
Чародей покачал головой.
Ц До вечера тебе надо перебраться через Юбен. Ничего, коня я тебе дам отм
енного Ц и выносливого, и быстрого.
Я прищурилась на него поверх кружки с шапкой желтой пены.
Ц Ты говори, чародей, Ц насмешливо предложила я. Ц Рассказывай. А там по
смотрим.
Пересечь реку Ц это всегда как будто умереть и родиться заново. Умереть
на этом берегу, родиться Ц на том.
Я стояла на бревенчатом настиле старенького парома, крепко держа в повод
у вороного жеребца по кличке Ветер, и смотрела на красный шар Четтана, что
уже опустился совсем низко. Золотисто-красные блики протянулись к нам п
о воде, словно указывая дорогу. Мелкие волны тихо шлепали о днище парома. Д
а, уж кто-кто, а я и впрямь оставляла на восточном берегу свою прежнюю жизн
ь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75