К тому же сейчас я занята по горло.Я буду читать пьесы и разучивать роли.Буду бродить по улицам и площадям, заглядывать в магазины. Изучать людей, читать выражения их лиц, анализировать их улыбки, мимику, взгляды, жесты. Запоминать, как они ведут себя в различных обстоятельствах. Наблюдать за их движениями, походкой. А затем сыграю все, что видела, перед своими зеркалами – этими тайниками теней. Так что мне есть чем заняться!И в театрах сейчас идет много новых пьес! У меня все же достаточно средств, чтобы иногда позволить себе посмотреть тот или иной спектакль. Совсем ведь необязательно ходить на премьеры.Кстати, Ингеборг сегодня исполняла роль Пичужки; пришла ее очередь показать, на что она способна. И она была просто великолепна. Эта роль сама по себе ничем не примечательна, но ее очень трудно играть. Прежде всего требуется наличие подлинной наивности. Ты, Сага, верно, смогла бы сыграть эту роль. Но я – никогда. Мне кажется, в тебе есть невинность, которая отсутствует во мне.Роль Пичужки действительно не для меня.А Ингеборг она подходит. Ей и в самом деле удалось изобразить наивную хитрость – я, признаться, даже не ожидала от нее такой игры. К своему стыду я никогда не видела в ней задатков настоящей актрисы.Недурна собой, довольно интересна как личность, но лишена всякого драматизма как тип – если ты понимаешь, что я имею в виду.Но, стало быть, я ошибалась. Ингеборг обладает неожиданными внутренними ресурсами. Если сравнить ее сегодняшнее выступление с ролью Орлеанской девы, которую она играла всего лишь месяц тому назад, то можно понять, сколь широки ее возможности. Я, по правде говоря, никогда не считала, что Орлеанская дева ей удалась – она произносила свои реплики, словно проповедь с кафедры, и это в конце концов вывело меня из себя. Но теперь, увидев ее в роли Пичужки, я подумала, что, возможно, тогда Ингеборг была не так уж плоха в роли Орлеанской девы.Или, может, я просто не захотела признать ее успеха.Существует же такое понятие, как зависть.В театральном мире, пожалуй, трудно найти человека, целиком и полностью свободного от этого недуга. Об этом надо помнить. Но от зависти актеру необходимо избавляться в первую очередь. Иначе он вряд ли достигнет высот. Я постоянно борюсь с ней – беспощадно и довольно успешно, если можно так выразиться. Это совершенно необходимо. Даже просто из инстинкта самосохранения. Дай я волю своей зависти, я тут же ослепла бы на оба глаза, полностью оглохла и напрочь потеряла бы всякую способность здраво рассуждать.Берта где-то отыскала одну цитату из Гёте, которую я тотчас записала и прикрепила ко всем своим зеркалам. Вот она: Любовь – единственное спасение, когда мы видим достоинства, превосходящие наши, в ближнем нашем. Хотя я и заучила эти слова наизусть, каждый день вновь и вновь перечитываю их. Недостаточно просто думать о них или держать их в памяти, важно всегда иметь их у себя перед глазами, постоянно видеть их, запечатлеть в уме каждую букву – только тогда можно по-настоящему проникнуться ими… и жить в соответствии с ними. Единственное спасение – вот именно! Я знаю, это сущая правда.Эти слова сохраняют свою силу при всех жизненных обстоятельствах, это слова, которые, пройдя через мозг великого Гёте и очутившись на бумаге, не исказились, не потеряли своего изначального смысла.И пребудут такими же истинными и неоспоримыми во все времена.Этого, к сожалению, нельзя сказать о моих собственных более или менее продуманных изречениях. Они редко доживают до того, чтобы быть изложенными на бумаге. А если вдруг и оказываются на ней, то превращаются в не что иное, как в умничанье. И к тому же весьма недолговечны.Все это, видимо, означает, что я глубоко завидую Ингеборг, но спасаюсь от этого любовью. Любовью к профессии и к самой виновнице моей зависти, то есть в данном случае к Ингеборг.Я не пытаюсь скромничать, у меня, бесспорно, тоже есть дарование. Но мне этого мало – я хочу иметь талант Ингеборг! Я не могу довольствоваться только собственными успехами! Я хочу иметь ВСЕ! И твой талант, и мой, и ВСЕХ ДРУГИХ людей!Так что теперь ты это знаешь, Сага!Кстати, мне все больше и больше нравится Ингеборг – и как личность тоже. В ней есть то, что по-настоящему интересует меня. Когда-нибудь я все-таки обязательно приглашу ее на день рождения.Но сейчас на носу Рождество. Которое нам нужно каким-то образом пережить.Как ты считаешь, Сага? Может, нам все-таки передумать?И поехать в Замок Роз? К маме?Или лучше навестить папу?Нет, это, пожалуй, будет еще труднее.Проблемы с мамой хотя бы ясны. О них я уже говорила. Но вот с папой… Нет, я не решаюсь… Я ведь его почти не знаю.Останемся же подобру-поздорову дома. Так будет лучше.Кстати, мы с тобой еще не были в Театре драмы и не видели постановку «Гамлета».С Андерсом де Валем в главной роли. И Марией Скилдкнехт в роли Офелии.Или пойдем лучше в Шведский театр на «Белую лебедь»!С Турой Юханссон, которая кажется мне очень одаренной актрисой. Кстати, она переменила фамилию, теперь ее зовут Тейе. Тура Тейе – не правда ли, звучно?Говорят, она просто обворожительна в этой роли.Кстати, а как мне назвать себя? Каролина Якобссон – не слишком запоминающееся имя. Не знаю, откуда Ида взяла его. Впрочем, кажется, ее отца звали Якобом? Да, кажется, так. Совершенно точно, его звали Якоб де Лето.Мамина девичья фамилия была де Лето.Каролина де Лето… Нет, никогда в жизни! Тогда уж лучше оставить фамилию Якобссон.Так что нас с тобой, Сага, ждет театральное Рождество!Не беспокойся. Мы найдем, чем себя утешить.Твоя К.»
Но приходят все новые письма. Лидии очень хочется собрать всех детей в Замке Роз. Она умоляет Каролину приехать. Все-таки Рождество. Они так расстроились, когда получили ее письмо. Может, Каролина передумает?Нет. Ни за что. Она уже твердо решила. И не собирается отказываться от своих планов.Берта тоже прислала ответ; она тоже разочарована, но не выказывает своих чувств. Она понимает, что человеку иногда необходимо побыть одному, даже если на дворе Рождество. Берта пишет, что к ним обязательно приедет бабушка, и Каролина чувствует, что это приманка.Но будет твердо стоять на своем.Она уже начала готовиться к Рождеству в одиночестве.Поняв, что Каролина не собирается менять свое решение, Лидия снова пишет ей и настойчиво просит справлять Рождество в квартире на улице Сведенборга, а не в ее маленьком «закутке», как она называет квартирку Каролины. Дома у Лидии намного удобнее, в подвале полно дров, в кладовке – муки и сахара, чая, кофе и прочих деликатесов, которых к Рождеству вполне может не оказаться на прилавках. Каролина может взять все, что хочет. Лидия умоляет ее перебраться туда, чтобы ей не пришлось волноваться о том, что дочери будет чего-то недоставать.Но Каролина собирается остаться в своем «закутке». Она лишь почувствует себя еще более одинокой, если будет справлять Рождество в огромной и пустой маминой квартире.Она не имеет ничего против того, чтобы взять там немного чая, но больше всего ей нужны стеариновые свечи. Она знает, что мама запаслась ими в большом количестве прошлой весной. Те свечи, которые Каролина на днях купила, очень быстро сгорают.В маминой квартире Каролина не была с тех пор, как переехала. И она отправляется туда – но как только вставляет ключ в замок, ее охватывает тяжелая тоска по прошлому. Она чувствует, как сердце буквально сжимается.В квартире холодно. Когда Каролина открывает входную дверь, холодный воздух бьет ей в лицо. Шторы на окнах плотно задернуты, в доме царит полумрак. Она вспоминает покои Лидии в Замке Роз. В них тоже всегда была полутьма. Поначалу они были заперты, и никто, кроме Акселя Торсона, не имел к ним доступа. Но однажды Берта побывала там вместе с Розильдой без разрешения. Много позже она рассказала об этом Каролине. Аксель Торсон тогда случайно застал их там, за что очень на них рассердился.Сама Каролина, как ни странно, никогда не пыталась туда проникнуть. Она держалась подальше от запертых комнат. И только после пожара, когда Лидия наконец появилась перед своими близкими и покои вновь были открыты, Каролина впервые зашла туда. В них царила пустынная, неприютная атмосфера. Как в могильном склепе. Каролина прекрасно поняла Лидию, которая не захотела там жить и переехала к Амалии, своей старой няньке.Все же довольно странно, что мама вообще пожелала взять с собой хоть что-то из своего мрачного жилища. Блуждая в одиночестве по холодным комнатам, Каролина чувствует, что страданием здесь пропитана каждая вещь. Она будто ощущает какую-то неясную угрозу и прибавляет шагу в поисках того, за чем пришла.Чай и кофе хранятся в кладовке на кухне. Она думала, что и свечи там же, но их нет, и Каролина нигде не может их найти. Она покупала их вместе с мамой, но никак не может вспомнить, куда они их потом положили. Она ищет повсюду: в кухонных шкафах, в буфетной, в сервантах в столовой. И все напрасно. Свечей нигде нет.В прихожей стоит старый сундук. Он не заперт, в замке торчит ключ. Каролина открывает крышку: не потому, что надеется найти там свечи, а потому, что не знает, где еще искать.Разумеется, никаких свечей там нет и быть не могло. Сундук почти пуст, если не считать нескольких книг и старых газет, которые в беспорядке разбросаны на дне. Но поверх них – небольшая коробка со старыми письмами и фотографиями. Крышка от коробки лежит рядом, на книгах.Каролина испуганно вздрагивает. С одной почти совсем поблекшей фотографии на нее смотрит пара встревоженных глаз. Женское лицо крупным планом. Довольно молодая женщина с подчеркнуто дисгармоничными чертами лица.Сердце Каролины начинает бешено колотиться. Она холодеет, тело охватывает дрожь. В этом лице она видит знакомые, даже очень знакомые черты. Будто перед ней предстал призрак. Каролина не хочет верить своим глазам.Кто эта женщина?Сначала Каролина думает, что это Лидия в молодости, но потом понимает, что вряд ли. Конечно, в обеих женщинах есть некоторое сходство, совершенно очевидно, что они связаны узами родства, но это не может быть Лидия. Судя по одежде женщины, фотография очень старая,Каролина лихорадочно перебирает снимки, чтобы понять, кем может быть эта женщина. Все содержимое коробки – в основном фотографии, где она снята либо одна, либо вместе с кем-то.Есть снимки, на которых она изображена с Лидией. С Лидией разных возрастов: с Лидией – маленькой девочкой, молодой девушкой, взрослой женщиной. Та, другая женщина, почти одинаково выглядит на всех фотографиях. Время не оставляет на ней следов, меняются ее одежда и прически, но лицо остается таким же молодым. И таким же отталкивающим. На одной из ранних фотографий – снятой, должно быть, в ранней юности – у женщины на шее висит ожерелье из горного хрусталя, которое Каролине очень знакомо. Это ожерелье принадлежит теперь ей, но она его никогда не надевает. Когда-то она получила его в подарок от Лидии, которая в свою очередь получила его от своей матери в день конфирмации.На некоторых снимках рядом с женщиной молодой мужчина. На нескольких из них присутствует и новорожденный ребенок – это, должно быть, Лидия. Молодой мужчина держит на руках младенца. На обороте некоторых фотографий встречаются надписи о том, когда сделан снимок и кто на нем изображен.Постепенно до Каролины доходит, что женщина, которая кажется ей такой знакомой – и в этом она чувствует для себя какую-то угрозу, – это мать Лидии – Клара де Лето.Бабушка Каролины по матери.Женщина, о которой она не слышала ни одного доброго слова. Мама никогда не рассказывала о ней Каролине. Но Каролина все равно кое-что знает – отчасти из рассказов Амалии, но в первую очередь из рассказов Берты. Знает, что судьба ее была трагичной, а сама она беззастенчивой и несчастной эгоисткой.Так вот она, бабушка!Эта женщина с неприкаянной душой, причинившая всем столько страданий!Каролина даже не пыталась заглядывать в далекое прошлое. Все равно его не узреть. Ида никогда ничего ей о себе не рассказывала. Не хотела посвящать ребенка в свое мрачное прошлое. А Каролина никогда не размышляла о своих корнях. Для нее было достаточно того, чтобы разобраться в том, кто ее родители. Братья и сестры. Дальше этого она и не задумывалась. Во всяком случае, по линии матери. На маме генеалогическое древо заканчивалось. Ида – или Лидия – заслоняла собой все прошлое.И вот Каролина стоит с фотографией бабушки в руках. Она с тревогой всматривается в бабушкино лицо. С годами фотография сильно потускнела, но черты видны довольно ясно. Особенно взгляд бабушкиных глаз.Каролина осторожно подходит к зеркалу в прихожей, держа фотографию на уровне лица. Широко раскрыв глаза, пристально всматривается то в фотографию, то в свое лицо. И в ужасе закрывает рукой глаза.Какое страшное открытие!На фотографии могла бы быть изображена сама Каролина.Клара де Лето считалась красавицей. Вполне возможно, так оно и было, Каролине сложно об этом судить. Сама она вовсе не красавица, но дело не в этом. Красивый и некрасивый человек могут как две капли воды быть похожими друг на друга.Каролина не считает себя ни красавицей, ни дурнушкой, но сходство с Кларой де Лето несомненно. Она видит это собственными глазами. От этого никуда не денешься, и это невозможно отрицать. Как бы ей того ни хотелось!Странно, что никто не обратил на это внимания в Замке Роз! Как они могли не заметить этого рокового сходства?Конечно, Арильд и Розильда были слишком малы, когда умерла их бабушка. Они вряд ли ее помнили. Но Амалия? Которая видела Клару де Лето еще юной? И сама Лидия? Чья судьба так неразрывно связана с ее злосчастной матерью?Лидия должна была заметить, как они похожи!Или тогда это сходство не было столь очевидным?Может, Каролина так стала похожа на свою бабушку только в последнее время? Сама она не в состоянии об этом судить.Может быть, поэтому мама и покинула ее? Не смогла больше видеть ее лицо, которое с каждым днем становилось все больше и больше похожим на лицо Клары?Каролина пристально и серьезно всматривается в свои глаза. С очень серьезным видом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53