Гаврила побежал было за мной, но остановился. Лишь вскарабкавшись на первый валун, я оглянулся.Шеренга Быстроногого Оленя всё-таки ввязалась в бой. Клубы желтой пыли, поднятой сражающимися, практически полностью скрыли от меня происходящее. Отчетливо я видел только Гаврилу, потому что он ближе всех ко мне располагался. Детина упрямо и медленно, как против шквального ветра, шел к подножию скал, а позади него волочилась, крепко вцепившись в портки воеводиного сына, Прибрежная Галька.— Большой Дух, муж мой, не смеет позорно бежать! — вопила девица.— Смеет, — пыхтел детина, не прекращая движения и увлекая за собой Гальку, словно пароход баржу, — еще как смеет. Мы с Рогатым Духом вообще здесь случайно оказались. Пришло время нам уходить…Чертовски верно подметил парень, клянусь своим хвостом! Пора нам ретироваться! И никто меня упрекнуть не сможет в том, что я дезертировал! По пророчеству как? Только бледнолицые появятся — духи индейцев моментально лишаются своего статуса и выходят на пенсию… Таронха уже ушел, а я чем хуже?— …Но ты женился!— Ничего подобного! Поп моего брака не освящал!— Браки заключаются Небесной Чашей!— Этим нехристем, который меня заживо сжечь хотел?!— Гаврила! — закричал я, с трудом перекрывая все нараставший шум сражения. — Скорее! Отцепляй балласт!— Пусть Рогатый Дух не злословит! — взвизгнула Прибрежная Галька, волочась за детиной. — Пусть имеет уважение к жене Большого Духа!— Гаврила!!!Он-то не видел, а я видел! Головной отряд нападавших — десяток изукрашенных перьями и покрытых боевой раскраской головорезов на мустангах — врезался в шеренгу Быстроногого Оленя. Кое у кого из них в руках были ружья. Один за другим бабахнули два выстрела. Воины пиу-пиу, крепившиеся до последнего, увидев в действии страшное оружие, брызнули в разные стороны.Вряд ли это был обдуманный маневр, но ведь сработало!Отряд, не успев затормозить, пролетел последнюю линию обороны и, словно штормовая волна, разбился о скальное подножие. Клянусь преисподней, удар, был такой силы, что задрожали камни! Меня просто сбросило с валуна, швырнуло на землю — в гущу копошившихся людей и мустангов. * * * Мельтешение рук, ног, перьев, перекошенных физиономий, расписанных разноцветными красками… Дубинки, копья, ножи… ружье!От наставленного прямо на меня дула я успел увернуться, нырнув в людской винегрет, как в омут. Надо найти Гаврилу… Надо вытащить его отсюда, пока не поздно… Где же он?Зверски оскаленная рожа вцепилась мне зубами в руку. Я взвыл от боли, лягнул гада, потерял равновесие и свалился под ноги дерущимся. Кто-то сверху с оттяжкой зарядил мне по шее ружейным прикладом. Пришлось срочно переворачиваться на спину и отбрыкиваться копытами (ботинки с меня слетели, когда я рухнул со скалы)…Силы Зла! Что же это такое?!Два дня назад племя койота коренья и вонючих пещерных мышей жрало, а теперь огнестрельным оружием балуется!.. Кто их научил?! Бледнолицые?! Что-то не вижу здесь ни одного бледнолицего!Я вскочил. Сплошь одни краснокожие! Полуголые, разукрашенные краской, перьями и дикарскими амулетами!.. И этот, который замахивается на меня кулачищем, и этот, который сует саблю мне под нос, и этот, присевший на одно колено и деловито перезаряжающий со ствола массивную пищаль… А вот этот, который тянет когтистые лапы к моему горлу — страшный, косматый тип с клыкастым ртом и крючковатым носом, — больше похож на жутковатую старуху, чем на воина…И тут я словно прозрел! Догадка, осенившая меня, была настолько неожиданной, что я просто шлепнулся на землю — и очень удачно, надо сказать: кулачище, сабля, пуля из пищали и когти свистнули надо мной одновременно.Злобно заорал косматый, жутковатый тип… Да какой там тип — самая настоящая бабка Заманиха, вполне бледнолицая, только замаскированная боевой раскраской, перьями, амулетам и прочими индейскими атрибутами!А я еще недоумевал: где же те бледнолицые, о которых вопил Кленовый Лист, почему их не видно среди нападающих?Вот они! Разбойник с покосившийся перьевой повязкой на всклокоченной шевелюре поспешно перезаряжал пищаль; второй душегуб вновь замахнулся саблей…Отступая, я огляделся — так и есть! Весь головной отряд рода койота — все десять человек — составляли бледнолицые, и притом бледнолицые, хорошо мне знакомые: бандиты из шайки одноглазого Пахом-Чика!.. Вот, значит, кого избрал себе в напарники Разящий Клык со своей сворой…Бандиты-то как здесь оказались?!— Бей его! — заверещала Заманиха, доставая из-за пояса громадный кремниевый нож. — Ребятушки, бейте его, сволочугу проклятого, который нас в эту дыру законопатил!— Где он?! — громово грянул голос одноглазого атамана.— Никуда я вас не законопачивал! — отбивался я. — Оператор-консультант Заманиха, опомнись! Всё начальству расскажу, тебя с должности снимут! Убери нож, кому сказал!— Начальству?!.. Начальству?!.. А где оно было, когда честную ведьму губили и в землю втаптывали, где?!.. Внучок, на помощь! Ребятушки, не упустите его!— Иду, бабуленька!! — раскатился крик. — Пахом-Чик идет!! Удалой разбойник!! Эх, поберегись!!!— Гроза окру-уги!! — заученно-жутко провыли разбойники.Ну дела… Пятясь, я наткнулся спиной на широкую спину Гаврилы. О, уже хорошо — нашли друг друга…— Души!!! — ревел Пахом. — Губи!!! Вот так добыча нам попалась! Сейчас за всё и рассчитаемся!! Это я вам говорю — Пахом-Чик!— Гроза окру-уги!! — выли разбойники, затягивая вокруг нас кольцо.— Адик! — чуть обернувшись и заметив меня, крикнул детина. — Что происходит?!— Мне бы кто рассказал! — ответил я, влепив ближайшему душегубу кулаком в нос.Гаврила сделал три предупредительных плевка. Разбойники несколько поумерили прыть и настороженно затоптались вокруг нас.Я быстро огляделся. Клубы желтой пыли успели осесть. Битва притихла. Быстроногий Олень и Разящий Клык замерли друг против друга с занесенными палицами. Индейские воины — рода антилопы (кто не успел далеко убежать) и рода койота — не выпуская из рук оружия, смотрели на нас. Даже Кленовый Лист, которого мутузили пятеро койотов сразу, прекратил стоны и жалобы и, не поднимаясь с земли, повернулся в нашу сторону.Ага, ждут исхода схватки духов с бледнолицыми, которых, наверное, тоже успели возвести в ранг духов… Трехносая ведьма ада, откуда здесь бледнолицые?! Вернее, откуда здесь именно эти бледнолицые?!В голове моей промелькнул тот день, когда я в первый и, как выяснилось, не в последний раз повстречался с шайкой одноглазого Пахома. Пробуждение среди церковных свечей и икон… Явление Гаврилы и немедленно последовавший полный кавардак… Ну конечно! Как я сразу не догадался? Откуда-откуда… Оттуда!Из пыли выскользнула Прибрежная Галька и юркнула в узкое ущелье между моей и Гаврилиной спинами.— Бледнолицые! — дрожа от страха, прошептала девушка. — Духи оставили нас! Духи первые спасовали перед великой опасностью!.. Бледнолицые! О, как они ужасны! Мерзопакостные койоты привлекли их на свою сторону — теперь роду пиу-пиу конец! Сбылось черное древнее пророчество, хотя и не в тот срок, о котором говорил мой дедушка…— Понял! — воскликнул вдруг Гаврила. — Я ведь этих душегубов проклял, правильно? Там, на милой моему сердцу сторонке, велел им провалиться сквозь землю! Вот они и провалились!— Это и без тебя ясно, — проговорил я. — Лучше думай, как теперь сделать так, чтобы… Постой! Ты ведь законопатил их сюда, значит, можешь и это… выконопатить! Обратно! Понял?— Эй, ты! — крикнул Пахом-Чик. — Нечистый! С тех пор как я и мои лихие молодцы скитаемся без еды и питья по пустынным этим землям, прошло уже довольно много времени! Сейчас ты отплатишь за наши страдания!— Отплатит, отплатит! — визгливо поддакнула Заманиха. — Убей его, внучок, замучай, раскромсай на кусочки, поруби, пошинкуй!— Три дня прошло, если мне не изменяет память, — откликнулся я. — Не такой уж и большой срок… От трехдневной голодовки никто еще не умирал!— Три дня в безлюдной пустыне — в голоде, холоде и страхе смерти — кажутся годами! — рассудил Пахом-Чик. — Если бы мы не встретили басурман, приютивших нас и обогревших, совсем бы плохо нам пришлось… А басурмане-то оказались озорные, к делу воровства и душегубства склонные! Понравились они мне, и решил я их в свою банду взять да подразорить местных купчиков!.. Лихие молодцы мои, Стенька, Васька, Абрашка, Разящий Клык, готовьте сабельки к бою!— Гроза окру-уги!!— Как прикажет бледнолицый, так и поступать будем. Хау! — донесся откуда-то голос Разящего Клыка. — Проклятый Рогатый Дух обманул наше племя! Коварно овладев доверием воинов, выкрал пленника и переметнулся на сторону пиу-пиу! Смерть ему!— Ты же мне, душегуб, задание дал — освободить из застенков Ахмета Медного Лба! — напомнил я Пахому. — Если убьешь, как я его освобожу?— И правда… — задумался на мгновение Пахом-Чик. — Было такое… Только — эх! — душенька моя теперь вовсе другого требует! Я тебя тогда пощадил, а ты мне что устроил?— Я?!! Я и ногой шевельнуть не мог!— Ну не ты, так твой дружок! Вот его-то мы и убьем! А тебя измордуем до полусмерти и Ахмета вызволять заставим! Да, этот хитрый план достоин самого великого разбойника Медного Лба, который мне во всем пример!— Гаврила!.. — зашипел я. — Давай скорее проклинай, а то сейчас нас порубят, раскромсают и нашинкуют!— Я вот что подумал, — шепотом ответил мне воеводин сын, — ежели таким образом путешествовать можно на дальние расстояния, почему бы нам не переместиться, а их тут не оставить? Пускай душегубничают подальше от честных православных людей.— А что? Это идея… Можно попробовать.— Уже пробовал. Изо всех сил нас с тобой проклинал. Но ничего не получается.— Не получается?— Нет…— Попробуй вслух! Громко! Торжественно!— Проклинаю! — театрально завопил Гаврила, воздев руки к небу. — Чтоб нам провалиться!Земля под моими ногами ощутимо задрожала. Запахло дымом. Прибрежная Галька ойкнула. Разбойники забеспокоились и стали стягивать кольцо.— Не действует! — с отчаянием выкрикнул Гаврила. — Придется отбиваться подручными средствами! Эй, бабка, а ну назад, а то как харкну…Заманиха спряталась за спину внука. А Пахом, замахиваясь обоими топорами сразу, страшно засопел.«Ничего себе перепадики, — лихорадочно соображал я. — Только-только от гибели отвертелся, как снова всё началось… Разбойничкам стоит лишь начать, а там и койоты подтянутся… Общая свалка начнется, в которой мы свой безвременный конец и найдем… А Гаврила хорош — даже нормально проклясть не может! И мне времени не хватит на какое-нибудь простенькое заклятие, к тому же не факт, что оно осуществится… Нет, Гаврила не так уж виноват: для грамотного проклятия нужно напряжение всех духовных сил, а он устал, измотан и ошеломлен. В прошлый раз ему удалось всю банду под землю упечь только потому, что он разозлился очень… Идея! А не попробовать ли мне его разозлить?»— Ты дурак! — крикнул я.— Вот сейчас и увидим, кто из нас дурак… — просипел Пахом, подступая ко мне со своими топорами.— Да не ты, душегуб, а Гаврила — дурак!— Я? — удивился детина.— Ты, ты! — развернувшись, я отвесил своему клиенту оплеуху.Гаврила схватился за щеку, захлопал недоумевающе глазами. Прибрежная Галька зашипела, словно рассерженная кошка, но вступиться за возлюбленного не решилась.— Адик, ты чего? — плаксиво осведомился детина.— Дурак ты и кретин! — повторил я. — Обжора, скоморох несчастный, мешок мяса и требухи! Коровья лепешка!.. Чего зенками лупаешь? На вот тебе еще по лбу!Индейцы и разбойники забыли о сражении. Все уставились на меня, как на чудо невиданное. Быстроногий Олень, подобравшись поближе, громко проговорил:— А Рогатый Дух вообще маленько не в себе! То ржет как мустанг, когда его казнить собираются, а теперь вот своих бить начал.— Начал и буду! — объявил я, давая Гавриле подзатыльник. — Вот тебе, орясина, вот тебе, проглот! Дубина!— Ну чего ты? Адик!— Чего «Адик»? Да, я — Адик! Я уже три тысячи лет Адик! А ты — навозная куча! Получай пинок! Нравится?! Идиотина!!— Не трогай Большого Духа! — вякнула Прибрежная Галька. — А то он сейчас тебе как даст!— Ха-ха! — сказал я, усиленно подмигивая Гавриле. — Это Большой Дух — мне?! Да у него пороху не хватит и на то, чтобы букашку раздавить! Да он даже проклясть меня не может как следует! Не можешь ведь, бегемот перекормленный, а?!Гаврила налился багровой кровью. Задышал тяжело, сжимая кулаки. Прибрежная Галька — молодец! — работала на мой план, правда, не осознавая этого.— Врежь ему, врежь! — умоляла она.Но Гаврила пока не набрался решимости.Я перевел дыхание. Бабка Заманиха, обеспокоенно изучавшая мою физиономию, сказала что-то внуку. Тот крикнул:— Вперед, ребята! Хватит медлить! — и бросился на меня первым.Ах паскудная старуха! Разгадала! Или просто учуяла недоброе для себя и своего выродка!.. Так или иначе, Гаврилу до нужной кондиции довести не удалось. Хоть я и очень старался. Чуток бы времени еще — на пару оскорблений и один тумачок — и он бы точно вышел из себя… Вон стоит — весь красный, пыхтит, как еж-переросток, только пар из ноздрей не хлещет… Так и не допер, чего я хотел. Зато Заманиха доперла, потому и скомандовала внучку начать наступление немедленно…Бах!Один из разбойников, прицелившись, шарахнул в меня из пищали, но промахнулся. Койоты завопили, заулюлюкали, подбадривая душегубов. А те, будто больше всего на свете нуждались в поддержке зала, дружно кинулись вперед — добивать несчастных пиу-пиу и нас заодно.Кольцо сомкнулось. Глупый Гаврила успел плюнуть всего лишь два раза — два разбойника как подкошенные свалились под ноги своим товарищам. Воспользовавшись секундным замешательством, детина подхватил с земли оброненный кем-то обломок копья без наконечника и занял оборонительную позицию. Прибрежная Галька, надежно укрытая спиной возлюбленного, аплодировала и посылала детине воздушные поцелуи при каждом его удачном ударе.Мне повезло меньше. Никто меня морально не поддерживал, мастерством убойной плевбы я не овладел, а на развернувшемся против меня фронте помимо рядовых бойцов сражались Заманиха с Пахом-Чиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38