– Это слишком… – Ее слова потонули в стоне наслаждения.
Едва дыша, Натан коснулся губами ее плоти и кончиком языка нежно провел по влажным розовым лепесткам, скрывавшим ее таинственную женскую суть. В тот же миг во всем теле Элиссы вспыхнули мириады восхитительных ощущений, от которых она едва не потеряла сознание: она познала самую интимную ласку, которой может одарить мужчина женщину.
По телу Элиссы побежали волны острого наслаждения, и каждая клеточка ее существа молила о завершении этих сладких мук, прежде чем она умрет от неутоленного желания. Ласки и поцелуи Натана были подобны теплому дождю, осыпавшему ее с головы до ног.
Ее лоно конвульсивно сжималось вокруг его ласкающих пальцев, и тело Натана то и дело вздрагивало от неудержимого желания утолить наконец взаимную страсть. Его пальцы продолжали неустанно ласкать ее нежную плоть, почти доводя до экстаза и умело останавливаясь на самом краю. Когда Натан, поднявшись вверх, к лицу Элиссы, жадно поцеловал ее, она почувствовала на его губах вкус собственного неутоленного желания и потеряла всякий контроль над собой.
Ее хриплый импульсивный крик заставил Натана застонать в ответ. Чувствуя непроизвольную дрожь ее разгоряченного желанием тела, он понимал, что теперь она вся принадлежит ему. Он знал, какие чувства сейчас охватывают ее тело, словно оно было его собственным. Он узнал вкус ее сокровенной влаги, почувствовал каждую клеточку ее тела как свою собственную. В его объятиях она полностью раскрылась, и он наслаждался ее прерывистым дыханием, бешеным стуком ее сердца, страстными хриплыми стонами… Он сумел сделать так, чтобы она настолько зажглась страстью, что уступила его дерзким ласкам и теперь наслаждалась подаренным им блаженством.
Еще никогда в жизни Натан не испытывал такого полного удовлетворения, как теперь, когда горячее тело Элиссы извивалось под его настойчивыми умелыми руками. Очарованный ее естественной чувственностью, он снова и снова гладил ее между ног.
– Прошу тебя… – стонала она. – Не надо… я не могу… – И снова непроизвольно вскрикивала от острого наслаждения.
Натан на несколько секунд прекратил свои дерзкие ласки, и Элисса тут же пожалела, что попросила его об этом. Ее раздирали противоречивые желания. Хотелось одновременно прекратить сладкие муки и продолжить их до вступления на вершину блаженства.
– Можешь, Элисса, можешь… и не один раз, – пробормотал Натан, устраиваясь у нее между ног и поглаживая ее своей затвердевшей плотью. – Люби меня… Ни одна женщина не любила меня так, как ты…
Бархатный жар его плоти проник в тело Элиссы, и она снова затрепетала, стараясь двигаться в такт его мощным ритмичным толчкам. Его слова тронули ее до глубины души. Она представила себе, насколько пустой и холодной была, наверное, его жизнь – без отца и матери, без моральной и финансовой поддержки, а еще измена жены… Ей захотелось дать ему все, что только было в ее силах.
Тем временем он проникал все глубже и глубже в ее выгибавшееся навстречу ему тело. Элиссу охватило пламя острейшего наслаждения, и она закрыла глаза, чтобы не видеть пристального взгляда его пронзительно-голубых глаз.
– Нет, Элисса, – хрипло прошептал Натан, – не закрывай глаза, смотри на меня! Я хочу, чтобы ты видела, что делает со мной твоя любовь.
Она послушно подняла ресницы, увидела кипение страсти в его сапфировых глазах. Натан медленно опустил взгляд туда, где их тела соединялись в ненасытном стремлении слиться воедино, и глаза Элиссы покорно следовали за его взглядом. Открывшееся ей зрелище сладострастного совокупления заставило Элиссу почувствовать еще большее наслаждение. На губах Хантера мелькнула тень улыбки.
«Вот оно, мужское удовлетворение!» – мелькнуло в голове Элиссы, но в следующую секунду она забыла обо всем на свете, чувствуя неотвратимое приближение вершины.
Когда волна неизъяснимого блаженства накрыла ее с головой, она перестала чувствовать свое тело и словно рассталась с душой, улетев в другое время и пространство. Ее тело неистово извивалось в крепких руках Натана, а губы без конца шептали его имя.
Побывав на вершине блаженства, Натан не торопился спускаться вниз, на грешную землю. Он делал это медленно, словно планирующий в восходящих потоках воздуха горный орел. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько истощенным и одновременно сильным. Если бы в ту минуту весь мир вокруг него рухнул, он бы и глазом не моргнул. Он был в раю.
Услышав ровное сонное дыхание Хантера, Элисса улыбнулась. Бережным движением любящей женщины она отодвинула с его лба прядь спутанных волос. Он очень устал, и ей было приятно сознавать, что причиной этой усталости была их взаимная страсть. Каждый из них сделал все, чтобы доставить друг другу величайшее наслаждение.
«Пожалуй, так недолго и привыкнуть…» – промелькнуло в сознании Элиссы, и через несколько секунд она последовала примеру Хантера, погрузившись в сладкий сон.
Глава 20
Алтея Гилберт приветливо улыбнулась вошедшей в кухню Элиссе.
– Садись, детка, я принесу тебе кофе. Похоже, чашечка этого бодрящего напитка тебе сейчас не помешает.
Элисса плюхнулась на стул и, подперев подбородок руками, сонным голосом пробормотала слова благодарности. Тем временем Алтея поставила перед ней чашку дымящегося кофе. Сделав несколько глотков, Элисса увидела, что Алтея занялась собиранием со стола грязной посуды, оставленной работниками. Элисса поднялась с места, чтобы помочь ей ополоснуть тарелки и загрузить их в посудомоечную машину.
– Сиди, сиди! – запротестовала Алтея. – Мне за это платят!
– А моя помощь бесплатна, – улыбнулась Элисса. – Так что не надо мне мешать.
– С того времени, когда ты в последний раз была здесь, ты сильно изменилась, стала гораздо независимее, самостоятельнее, – заметила Алтея. – Неудивительно, что ты не поддалась давлению Гила и Верджила.
Подставляя под струю воды очередную грязную тарелку, Элисса спросила:
– Как ты думаешь, Алтея, я должна сохранить ранчо в целости?
– Чтобы Гил с Верджилом вышли сухими из воды? Ни за что! Они сами срубили сук, на котором сидели, пусть теперь сами и выпутываются из своих долгов! Твой отец и так слишком долго тащил все на себе.
– Интересно, о чем говорил отец с дядей Гилом в день своей гибели…
Алтея едва заметно нахмурилась.
– Ты хочешь спросить меня, не знаю ли я, случайно, содержание их беседы? У меня нет привычки подслушивать чужие разговоры!
– При чем тут подслушивание чужих разговоров? Я просто хочу знать, о чем шла речь. Хантер говорит одно, Гил – совсем другое…
– И ты не знаешь, кому из них верить, – закончила за нее Алтея, деловито суетясь вокруг посудомоечной машины. – Ну, насколько я могла понять из их разговора, Эли собирался расторгнуть договор товарищества, а Гил поднял вокруг этого ужасный шум. Он вопил, что это Нат надоумил Эли нарушить вековые семейные традиции, что Нат хочет прибрать к своим рукам все ранчо.
Слушая Алтею, Элисса мысленно ругала себя за то, что сразу не обратилась к ней за помощью. Экономка обладала бесценной информацией, хотя и не стремилась лезть в чужие дела. Элиссе следовало с самого начала расспросить именно ее.
– Алтея, как ты думаешь, чего добивается Хантер? Чего он хочет в действительности?
Издав смешок, экономка удивленно глянула на Элиссу:
– Вот это вопрос! До твоего возвращения я думала, что он хочет одного – проследить за тем, чтобы были выполнены все желания Эли, сделать так, чтобы хоть немного искупилось то зло, которое причинили твоему отцу Гил и этот ленивый гордец Верджил.
– Тебе не слишком нравится мой кузен, да?
– А тебе? – вопросом на вопрос ответила Алтея. – Он всегда был маленьким своенравным негодяем. Даже будучи ребенком, а потом и подростком, он смертельно завидовал тебе и, возможно, даже ненавидел тебя.
– Завидовал? Ненавидел? – удивленно взмахнула ресницами Элисса. – Но почему?
– Потому что твой отец бесконечно любил тебя и гордился тобой, чего Верджил никогда не получал от своего отца. Наверное, Гил просто не замечал своего сына, ведь тот каждый день вертелся под ногами, а твои приезды на ранчо обставлялись как приемы самой королевы. К тому же Верджилу не нравилось работать на ранчо наравне с наемными работниками. Он считал, что тебя и Патрисию все слишком балуют, а с ним обращаются несправедливо.
– Честно говоря, не могу сказать, чтобы мы были очень привязаны друг к другу, – призналась Элисса. – Верджил сделал меня жертвой слишком многих жестоких шуток…
– Вот именно, – проворчала Алтея. – Говоря откровенно, он никогда не обещал стать хорошим, порядочным человеком. Да и теперь в нем ничего не изменилось. Я даже рада, что последние дни не вижу его на ранчо. Вот если бы… – Она внезапно замолчала и принялась с удвоенной энергией мыть стол.
– Верджил был здесь в день гибели моего отца? – спросила Элисса, возвращаясь к недопитому кофе.
– Да. Он подслушивал, стоя у двери кабинета, а я в это время вытирала пыль с мебели в гостиной, как раз рядом с кабинетом. Знаешь, тот, кто хочет сунуть свой нос в чужие дела, всегда делает вид, что очень занят.
Элисса рассмеялась последним словам экономки. Это было так похоже на Алтею! Она могла делать одновременно три дела, и каждое с одинаковым успехом. Жаль, ее дочь, Клаудиа, не унаследовала от матери эту черту характера.
– Полагаю, Гилу не понравились намерения моего отца, – сказала она.
– Да он просто взбесился! – подтвердила ее слова Алтея, усаживаясь за стол, чтобы немного передохнуть. – Выбежал из дома и рванул машину с места на такой ураганной скорости, что у него чуть не задымились шины. Верджил заблаговременно убежал на машинный двор, прежде чем Гил и Эли заметили его у двери кабинета.
– Ты не знаешь, зачем в тот день отец оседлал лошадь и куда-то спешно отправился верхом?
В ответ Алтея пожала плечами.
– Он не сказал, куда и зачем едет. Мне известно лишь, что он все время пытался дозвониться до тебя и ворчал насчет того, что не может доверять даже членам семьи, которые так и норовят вставить палки ему в колеса. Когда ты наконец перезвонила ему сама, после разговора он куда-то заторопился, попросив меня сказать Нату, что он постарается вернуться как можно скорее.
– А где все это время был Хантер?
– Он уехал посмотреть на продаваемый с аукциона скот старого Хендерсона из Западной Оклахомы. Его бычки совсем одичали, пока Хендерсон оправлялся после операции на сердце, и были превосходным материалом для родео. Купив часть скота, Натан погнал бычков на ранчо Ролинзов, и, когда добрался сюда, я уже начинала волноваться насчет слишком долгого отсутствия Эли.
– А еще кто-нибудь был в это время на ранчо?
– Да, шериф Спенсер, – сказала Алтея и сделала глоток кофе.
– Ты хочешь сказать, что шериф явился сюда после того, как нашли тело отца?
– Нет, он приехал, когда ссора Эли и Гила была в самом разгаре. Наверное, нужно мне было тогда попросить его помочь разнять двух братьев…
– А зачем Гэвин приехал на ранчо?
– Он почти каждый день бывает на своем патрульном маршруте и всегда заезжает на ранчо, чтобы поболтать с нашими парнями. Жалуется, наверное, что много приходится платить своим детям и бывшим женам. Я слышала, сумма алиментов и вправду немалая. Что ж, так ему и надо!
Элисса вспомнила, как поздно вечером накануне Гэвин говорил ей, что знает больше, чем ей кажется. Если Гэвин имел привычку убивать время на ранчо в обществе работников, возможно, он действительно располагал кое-какой интересной информацией. Хотя Элиссу передергивало от отвращения при одной только мысли о встрече с Гэвином, она все больше верила в то, что он и вправду может пролить свет на подозрительные обстоятельства гибели отца. Но какова будет цена?
* * *
Сняв с головы соломенную шляпу и стряхнув с нее накопившуюся грязь, Натан посмотрел на небо и увидел сгущавшиеся на юго-западе серые тучи. Хотя все работали на покосе с полной отдачей, на полях все еще оставалось много валков люцерны, которые непременно нужно было подобрать до прихода дождей. Натану пришлось самому сесть за трактор и ворошить скошенную траву, чтобы та сохла равномерно. Скирдование сырой травы могло привести к катастрофическим последствиям. Не находящая выхода влага могла вызвать моментальное самовозгорание. Нет, Натан не мог нарушить правила скирдования скошенной люцерны, но и оставить неубранное сено мокнуть под дождем он тоже не мог! Гил непременно воспользуется этой весьма дорогостоящей промашкой, чтобы настроить Элиссу против него!
Когда внезапно посреди поля остановился пресс-подборщик, Натан поспешил к нему, чтобы выяснить причину неожиданной остановки.
Выпрыгнув из кабины, Лес Файкс проворчал:
– Чертов приводной ремень совсем провис! Из-за него и все остальное не работает!
Сунув руку внутрь пресса, Лес достал оттуда полуспрессованный бесформенный комок сена, и вокруг обоих мужчин полетели, словно перья из подушки, сухие стебли люцерны.
– Кому-то нужно срочно отправиться в местное представительство фирмы, чтобы купить новый ремень, – настойчиво произнес Лес. – Несколько часов я еще продержусь, но не больше!
Натан тихо выругался. Ремень, о котором говорил Лес, стоил пятьсот долларов. К тому же перед надвигавшейся грозой он не мог освободить от работы работника, чтобы послать его за ремнем.
– Ладно, беру ремень на себя, а ты постарайся продержаться как можно дольше, – сказал Натан.
Под изощренные ругательства, которыми Лес Файкс осыпал провисший приводной ремень, Хантер вернулся к машине, чтобы по рации связаться с домом.
– Алтея? Где Элисса?
Торопливо обтерев руки, экономка взяла в руки рацию и ответила Хантеру:
– Она помогает мне упаковывать ленч для отправки работникам в поле. А что случилось?
– Мне нужен посыльный, – кратко ответил Натан.
– Кто? – недоуменно переспросила Элисса, беря рацию из рук Алтеи.
– Мне нужно, чтобы ты немедленно отправилась за запчастями, – слегка раздраженно пояснил Хантер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54