Дальше Ц больше. Семейная вендетта, гонки с пре
следованием по всей Франции. Взбесившиеся стволы, готовые превратить их
любовь в дуршлаг. Это для Жервезы, малышки Жанины, Тянь смастерил кожаный
конверт, в котором он теперь таскал повсюду Верден. Во время стычек Тянь с
ажал Жервезу к себе за спину, загораживая ее своим телом. Пули свистели ми
мо ушей Жервезы. Тянь был единственным человеком на свете, который научи
лся стрелять из любви. Находчивый малый Ц что есть, то есть. Жанина-Велик
анша тоже неплохо справлялась. Пара-тройка кузенов сложили буйные голов
ы под ее пулями. «И ты еще говоришь, что тебе нечего рассказать о себе!» Ц «
Тише, Жереми, пусть дядюшка Тянь продолжает».
Ц Какой, по-вашему, самый большой недостаток полицейского, Тянь?
Ц Быть полицейским, господин комиссар.
Ц Нет, старина, это сомнение!
Дивизионный комиссар Аннелиз наконец выплыл на поверхность. Он поднял к
свету надменное лицо, окруженное ореолом просветленной ярости.
Ц Скажите, Тянь, во что конкретно вы стреляли в тот день на улице Сент-Оно
ре?


***

Аннелиз . Скажите, Тянь, во что конкретно вы стреляли в тот день н
а улице Сент-Оноре?
Ван Тянь . В Жюли Коррансон.
Аннелиз . Я не спрашиваю, в кого, я спрашиваю, во что?
Ван Тянь . В отблеск лупы прицела, в прическу, в руку, державшую с
твол.
Аннелиз . Но главным образом, во что?
Ван Тянь . Не знаю, в руку, кажется.
Аннелиз . В руку? А почему не в голову?
Ван Тянь . ...
Аннелиз . А я скажу вам, Тянь, потому что вы не хотели убивать Кор
рансон.
Ван Тянь . Не думаю. В любом случае, с такого расстояния...
Аннелиз . Для такого снайпера, как вы, расстояния не существует,
вы нам это доказывали уже не раз.
Ван Тянь . ...
Аннелиз . ...
Ван Тянь . ...
Аннелиз . Главное, специально или нет, но вы выстрелили раньше д
ругих, чтобы устранить Коррансон без особого ущерба для нее.
Ван Тянь . Мне кажется, все было несколько иначе.
Аннелиз . Какого цвета у нее были волосы?
Ван Тянь . Кажется, рыжие.
Аннелиз . Огненно-рыжие или только слегка?
Ван Тянь . Огненно-рыжие.
Аннелиз . Каштановые, Тянь... Каштановый парик. Так что ваши «каже
тся»...
Ван Тянь . ...
Аннелиз . Поймите меня правильно, я ни в коем случае не ставлю по
д сомнение вашу честность, мы прекрасно знаем друг друга, и я не позволил б
ы себе подобного рода фантазий. Предположим, вы решили устранить Корранс
он, желая тем самым избавить ее от дальнейших неприятностей, это было бы к
ак раз в вашей манере. Предположим. Вам почему-то хотелось уберечь ее. Мож
ет быть, потому, что она Ц женщина Малоссена...
Ван Тянь . ...
Аннелиз . ...
Ван Тянь . ...
Аннелиз . Это чувство делает вам честь, Тянь...
Ван Тянь . ...
Аннелиз . А мы из-за него провалились к чертям.
Ван Тянь . Что?
Аннелиз . Посмотрите-ка сюда.


***

Это был простой медицинский стерилизатор, металлический блеск которог
о напомнил Тяню пенициллин, эту жгучую жидкость, которую всаживали в яго
дицы туберкулезникам пятидесятых, вместо того чтобы спокойно отправит
ь их с остатками легких дышать свежим воздухом. Тянь вдруг на мгновение у
видел свою мать Луизу на пару с Жаниной, его женой: одна прижала его к земл
е, а другая готовилась вонзить в его слипшийся от страха зад шприц с пениц
иллином. И это две его самые любимые женщины! «Тяньчик, дорогой, теперь уже
не ездят в санаторий, прививки делают на месте». Кстати, может быть, сегод
ня он расскажет детям о своем туберкулезе, о том, как он боялся уколов...
Ц Успокойтесь, Тянь, я не собираюсь делать вам укол. Откройте же футляр.
Тяню не открыть: стерилизатор выскальзывает из его пальцев.
Ц Дайте сюда
Дивизионный комиссар Аннелиз без труда открывает его и протягивает Тян
ю, как будто сигару предлагает. Только вместо сигар в пожелтевшей вате ле
жат два пальца. Два отрезанных пальца. Какие-то совершенно ненастоящие, н
о они здесь, никуда не денешься. Два пальца. Раньше они, должно быть, были ро
зовыми, но теперь Ц тускло-желтые.
Ц Ваш трофей, Тянь.
Два пальца, держащиеся на одном шматке мяса, с оборванной полукругом кож
ей у основания. Вернее, то, что когда-то было пальцами. Но откуда инспектор
у Ван Тяню знать, зачем дивизионный комиссар Аннелиз показывает ему вот
так, запросто, эти несчастные два пальца, которые он отхватил у Жюли?
Ц Потому что это пальцы не Коррансон, Тянь.
(Как так?)
Ц Это пальцы мужской руки.
(Тогда это, должно быть, был пианист... очень аккуратные...)
Ц Это случайно обнаружил один стажер-медэксперт. Мы были настолько уве
рены, что имеем дело с Коррансон, что даже не обратили внимания на эти паль
цы. Неплохо, да? Для наших-то лет...
И добавил, как будто обязательно было поставить все точки над «i»:
Ц То есть из того окна сверху по нам стрелял мужчина.
И еще, как будто шляпки гвоздей просили молотка:
Ц И это его вы оставили в живых.
И последним ударом:
Ц Убийцу.

34

В подобных обстоятельствах Жюли мало чем отличалась от всего остальног
о человечества. Те же инстинкты, те же рефлексы. Когда тот, другой, открыл о
гонь сверху, из ее собственного окна, она точно так же, как все, залегла, меч
тая только об одном: слиться с асфальтом. Она даже не видела, как Калиньяку
прострелили плечо. До того как начали стрелять, Жюли не спускала глаз с Ко
ролевы Забо. И с этого маленького негра, который так настойчиво-трогател
ьно пытался сыграть роль ее телохранителя. Лусса с Казаманса, кто ж еще, Бе
нжамен часто ей о нем рассказывал. Друг Лусса набирал в легкие побольше в
оздуха, пытаясь закрыть своей щуплой грудной клеткой скелет своей подру
ги Забо. («Шут решением судьбы», Ц вспомнила Жюли выражение своего отца-
губернатора.) А Лусса был прав, пытаясь прикрыть свою Королеву. Жюли знала
, что убийца и на нее зуб имеет и не упустил бы такой возможности, если бы хо
ть один полицейский зазевался. Жюли приблизилась к Королеве. Жюли рассчи
тывала, что успеет первой выстрелить в убийцу. Табельный револьвер ее от
ца-губернатора заметно выпирал под ее курткой. Жюли заняла свое место ср
еди легавых в засаде на Жюли. Нет, конечно, она не надела форму Ц у Жюли не б
ыло этой страсти к дешевым трюкам, Ц она выглядела как обычный легавый: к
уртка, цепочка, кроссовки и джинсы, обтягивающие ее мужское достоинство (
плутовка!). С виду Жюли-легавый Ц молодой человек, плохо выбритый, в бедра
х слегка полноватый, но не настолько, чтобы заподозрить в нем женщину. Кор
оче, еще один полицейский на похоронах Готье, пристально вглядывающийся
в каждого, кто не принадлежит к их полицейскому братству. Там была и полиц
ия округа, и инспектора из отдела по убийствам; Жюли как раз и рассчитывал
а на это: они не знали друг друга, но признавали своих как части единого це
лого. Одному из своих соседей, тому самому здоровяку в летной куртке, кото
рый вытащил Мо и Симона из их кухни на колесах, она даже шепнула на ухо:
Ц Женщина, которая мстит за своего мужика, Ц хуже не придумаешь.
Немного хрипотцы к ее низкому от природы голосу, «рык царицы джунглей», к
ак говорил Бенжамен, и этот олух попался. Жюли Ц сама очевидность, караул
ящая тайну. Она, как и остальные, могла только догадываться, что представл
ял собой этот притаившийся в засаде убийца.
Когда раздался первый выстрел, Жюли, прежде чем самой уткнуться носом в а
сфальт, успела только заметить, как Лусса повалил наземь Королеву Забо, п
рикрывая ее собой. Впившись ей под левую грудь, револьвер ее отца-губерна
тора оказался совершенно бесполезным. (Обматывая грудную клетку, чтобы с
ойти за парня, Жюли вспомнила одну фразу, брошенную надменной Терезой пр
и первой их встрече: «Как с такой большой грудью вы можете спать на животе?
» Отлученное от матери с самого рождения, племя Малоссенов поневоле обра
щало слишком большое внимание на женскую грудь. «Слишком большое в
нимание, какая чушь, Ц потешался Бенжамен, Ц забудь ты всю эту псих
офигню, Жюли, дай мне лучше твои грудки». Бенжамен заправлялся исключите
льно у этих источников.) Раздался второй выстрел, и следом за ним Ц воскли
цание, которое Жюли приняла на свой счет:
Ц Меткая, дрянь!
Потом короткая пауза, и вдруг, совсем рядом с Жюли, Ц целая очередь из одн
ого ствола: пистолет, большой калибр, должно быть обрез.
Жюли первая оказалась на ногах, рядом с Тянем, метя в ту же цель, в свое собс
твенное окно, разлетавшееся в щепки под градом пуль. Потом и другие присо
единились. Жюли стреляла с такой злостью, какой раньше в себе даже не подо
зревала, слегка выгнув спину для того, чтобы удобнее было сдерживать отд
ачу своего самострела. Сейчас Жюли, пожалуй, и с базукой бы справилась. Дай
ей волю, она бы всю крышу разнесла. Ее коллеги стремились к тому же: они хот
ели стереть в порошок эту гадину, из-за которой им пришлось позорно валят
ься в пыли. У Жюли были причины посерьезнее. Она с самого начала знала, что
не успокоится, пока этот тип не окажется у нее на мушке. Должно быть, ее яро
сть бросалась в глаза; она это поняла, почувствовав на себе пристальный в
згляд старого Тяня. Тянь стрелял в окно, неразборчиво бормоча что-то себе
под нос. Тянь смотрел на нее в упор, блестя глазами, и не узнавал ее. Жюли вдр
уг показалось, что если бы у него не было пусто в обойме, он уложил бы на мес
те и ее, и еще нескольких стрелявших. Вместо этого старый полицейский спе
шно вогнал свой револьвер в кобуру и покинул стрельбище, прокладывая себ
е дорогу сквозь толпу сверлящим взглядом Верден.


***

Ц Ее там нет.
Ц Шутишь.
Ц Она ранена; удрала, оставив два пальца в стене.
Ц Что?
Ц Старик ей оттяпал два пальца.
Ц Что же, так и ушла без пальцев?
Ц Не без ног же!
Ц Это верно...
Ц Та еще штучка, а?
Ц Да уж, лучше иметь ее в постели, чем в противниках.
Ц Одна против всех, Рэмбо в юбке.
Обрывки фраз в расходящейся толпе. Жюли благополучно выбралась из кварт
ала, сумев избежать встречи с полицией, которая вела на каждом углу тщате
льный досмотр, прочесывая всех и вся. Усиленные наряды, вой сирен и несчас
тные японцы, проклинающие тот день, когда они поселились в тихом уголке, о
граниченном улицами Пирамид, Сент-Оноре и Сен-Рок, в надежде спастись от
насильственной смерти.
Жюли отправилась на улицу Риволи, где она оставила свою машину с полицей
ским удостоверением под запотевшим лобовым стеклом. Она одолжила ее у од
ного совсем молоденького полицейского: «GTI-205», с двумя красными полосами,
как и ее кроссовки. Настрой у нее сейчас был такой: махнуть на кольцевую до
рогу, жать на газ до отказа и крутиться, крутиться, до тех пор пока не пойме
т. Пока она не поймет, что это за тип. Совершенно случайно у нее в барабане о
сталась одна пуля. Как раз для него. Для того, кого она совсем не знала. И все
же она могла сказать о нем больше, чем все те легавые, что только что сидел
и в осаде. Что же такое особенное ей было известно? Жюли принялась перечис
лять.
Во-первых, Жюли знала, что это он убил Шаботта, после того как она устроила
министру допрос, потому что ей надо было его только допросить.
Во-вторых, Жюли знала, что он убил Готье, после того как она расспросила Го
тье, потому что ей достаточно было его ответов.
В-третьих, Жюли знала, что на каждом месте своего очередного преступлени
я он оставлял улики, указывающие на нее: «BMW», которую она взяла напрокат и к
оторую он оставил неподалеку от Булонского леса, где нашли Шаботта; «ауд
и», которую она взяла напрокат и которую он оставил у входа в парк Монсури
рядом с улицей Газан, где обнаружили труп Готье.
Жюли знала, что он идет за ней по пятам, след в след, бампер в бампер, отправл
яясь на каждое из своих преступлений на одной из оставленных ею машин. Жю
ли знала, что он раскусил все ее переодевания: итальянка, гречанка, австри
йка и даже полицейский инспектор в штатском. Он знал ее тайники, ее костюм
ы, ее уловки, ее машины, все, вплоть до того, что и когда она собирается делат
ь. Он ее знал, он знал Жюли, одного этого уже было достаточно. Он знал ее и хо
тел свалить именно на нее вину за эту бойню, цели которой она не понимала.
Может быть, он хотел помешать ей узнать что-то от тех, кого она расспрашив
ала? Но это просто нелепо, потому что он убирал их как раз после
того, как она их расспросит.
Так размышляла Жюли, направляясь к машине своего задиристого полицейск
ого. Кто это? Что ему нужно? И как далеко он способен зайти?
И потом, вот сейчас, в этот момент, была ли она все еще безутешной вдовой ил
и уже вновь превратилась в журналистку на охоте? «Этот вопрос наверняка
заинтересовал бы Бенжамена», Ц подумала Жюли. Почему, например, ей не под
ойти к первому же попавшемуся полицейскому и не объяснить, в чем дело? Нац
иональная полиция села ей на хвост, преследуя ее за убийства, которых она
не совершала. Ей стоило лишь предъявить дивизионному комиссару Аннелиз
у свои десять пальцев, целые и невредимые, и ее невиновность была бы доказ
ана. Ее неопровержимые два пальца. Вместо этого Жюли предпочла сделаться
живой мишенью в городе, запруженном молодцами, у которых было разрешени
е убить ее на месте без предупреждения. Хуже того, пустившись в погоню за э
тим убийцей, она сбила со следа ищеек Аннелиза. Настоящий убийца Бенжаме
на мог, таким образом, спокойно улизнуть, пока они преследуют Коррансон.

Так вдова или журналистка? Это сердцебиение, что это, Жюли, приглушенные р
ыдания или нетерпение гончей? Оставь меня, Бенжамен, будь добр! Дай мне сде
лать свое дело... Твое дело? Да, мое дело, Бенжамен, прийти первой! «Чтобы жур
налисты оказались первыми хоть где-нибудь! Шутишь? Частные расследовани
я? Бог мой, Ц не унимался Бенжамен, Ц да все, на что вы способны, Ц вся ваш
а журналистская братия, Ц это трясти несчастных полицейских, выклянчив
ая свежие факты! Вот и все ваши информаторы! Нет, конечно, строго конфиденц
иально, своих не выдаем! Вы лишь посредники, Жюли, почтовые лошадки, вы сло
во в слово записываете все, что наговорит вам следователь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38