— Капитан Мэллори, вы ведете себе слишком бесцеремонно. Это что, флотский обычай?
— Нет, сэр. На Флоте иной обычай. Если кто-то способен контролировать ситуацию, он делает свое дело, а тот, кто не способен, смотрит и учится, или, по крайней мере, не путается под ногами.
Лицо агента пошло красными пятнами.
— Похоже, нам придется терпеть подобное поведение… до поры. Нам нужен корабль, способный доставить нас к любой границе. «Норвегия» подойдет.
Сигни вздохнула и расправила плечи.
— Нет, сэр, вам не придется терпеть мое поведение. «Норвегия» не приспособлена для транспортировки штатских, и я не возьму на себя такую ответственность. А что касается границы, то она проходит там, где в данный момент находится флот, и никто, кроме капитанов задействованных в операции кораблей, не знает, где именно. Наймите купца.
В зале повисла мертвая тишина. Наконец:
— Капитан, мне бы не хотелось при вас упоминать о трибунале.
Сигни коротко рассмеялась.
— В кои-то веки вам, агентам Компании, захотелось совершить экскурсию на войну… А знаете, у меня огромный соблазн взять вас на борт. Может быть, это пошло бы вам на пользу. Может быть, вы расширили бы пределы Матери-Земли. Может быть, мы раздобыли бы несколько кораблей.
— Вы не имеете права осуществлять реквизиции, а мы на это не пойдем. И не потерпим, чтобы кто-то нам указывал: это вам можно видеть, а это нельзя. Мы, капитан, увидим все, что пожелаем, и неважно, устраивает это вас или нет.
Сигни прижала ладонь к губам и обвела агентов взглядом.
— С кем имею честь, сэр?
— Сегюст Эйрис, второй секретарь Совета безопасности.
— Второй секретарь. Ладно, поглядим, найдутся ли для вас места. Но уж багажа чтобы никакого, кроме самого необходимого. Вы меня поняли? Никаких украшений и прочего барахла. Вы полетите туда, куда надо «Норвегии». Вы мне не указ, я подчиняюсь только Мациану.
— Капитан, — вмешался второй агент, — мы убедительно просим вас о сотрудничестве.
— Вы получите то, что я захочу дать, и ничего больше.
Наступила тишина, затем по ярусам пробежал шепоток. Эйрис покраснел еще гуще. Он недооценил Сигни и расплачивался за это жестокими ударами по самолюбию.
— Капитан, вы — на службе у Компании и обязаны выполнять ее поручения. Или вы забыли об этом, капитан?
— Капитан третьего ранга, господин второй секретарь. Улавливаете разницу? Она в том, что я — человек военный. Ну ладно, если хотите лететь, даю час на сборы.
— Нет, капитан, — твердо заявил Эйрис. — Ваше предложение насчет купца кажется нам разумным. Фрахтер доставил нас сюда с Солнечной, и за деньги он полетит, куда мы скажем.
— Уверена, что полетит, и без возражений.
«Отлично, — произнесла она мысленно, — одной заботой меньше. Представляю, в какой ужас пришел бы Мациан!»
Она перевела взгляд с Эйриса на Анджело Константина.
— Здесь наше дело сделано. Мы уходим. Любые ваши просьбы и обращения к командованию будут переданы.
— Капитан. — Анджело Константин вышел из-за стола и направился вперед, протягивая руку с непривычной для Сигни вежливостью, и столь же непривычным было осознание того, что она наделала, оставив им всю эту ораву беженцев. Уколовшись о тревожный взгляд старика, она ответила на мягкое пожатие. Они были едва знакомы, встречались когда-то… Анджело Константин, внеземелец в шестом поколении. А молодой человек, помогавший ей в доке, — внеземелец в седьмом. Пелл построен Константинами. Они были учеными и рудокопами, строителями и предпринимателями. В присутствии этого человека и таких, как он, Сигни испытывала скованность. При всем их несходстве именно такие люди — лучшие из профессионалов — командовали Флотом.
— Удачи. — Она повернулась и вышла, уведя за собой Ди и солдат. Тем же путем, каким пришла, через уже действующую карантинную зону, вернулась в родную обстановку «Норвегии», к друзьям, туда, где все подчинялось ей, где все было привычным и близким. Осталось доделать несколько мелочей, решить пустяковые вопросы, принести последние жертвы благополучию станции: порекомендовать кое-какие меры по улучшению охраны, сдать спасенную документацию, в том числе досье пассажира «Норвегии»… вместе с ним самим.
Она привела рейдероносец в стартовую готовность. Заревела сирена, и Пелл избавился от незваных защитников.
«Норвегии» предстояло идти курсом, проложенным капитаном корабля и первым помощником. Идти не за новой партией беженцев — на Пан-Париже находился Крешов, а «Тихий океан» Сунга шел на Эсперанс. К Пеллу летели другие конвои, и Сигни намеревалась взять их под защиту и обеспечить порядок.
Натиск врага усиливался. Остальные станции пали. До них было не добраться, их не спасти. Флот делал все, что мог, и каждый кусок добычи доставался Унии ценой крови. Но втайне от всех Сигни понимала: Флот обречен, и даже с этой операции многие корабли могут не вернуться. Жалкие ошметки Флота, они противостояли молодой растущей империи, владеющей неисчерпаемыми источниками живой силы, техники, планет, — всего того, в чем отчаянно нуждалась Земля.
Столько лет войны, и вот теперь… остатки эскадры, остатки могущества Компании. На глазах у Сигни сцепились в бешеной драке Земля и Уния, прошлое и будущее человечества. И сама она дралась не щадя живота, но уже не надеялась на победу.
Порой она думала: а не бросить ли Флот, не уйти ли куда глаза глядят… или, как поступили другие, — к Унии? Какая ирония судьбы! Уния — в Глубоком Космосе, а Компания — в Ближнем Внеземелье… Ирония крылась в том, что самые преданные Внеземелью люди сражались против того, о чем мечтали и к чему стремились. Они погибали за Компанию, которая много лет назад отказалась от покорения космоса. Сигни, давно переставшая выбирать выражения в спорах о политике Земли, постоянно испытывала горечь.
Было время, когда она смотрела на вещи иначе — глазами стороннего наблюдателя, благоговеющего перед величием и мощью земных кораблей. В борьбу ее вовлекла романтика первопроходцев. Но краски мечты поблекли в реальном свете, излучаемом эмблемой капитана Компании. Сигни давно поняла, что Земля обречена.
«Возможно, Анджело Константин тоже понимает это, — подумала она. — Похоже, перед тем как проститься, он принял мою сторону, и об этом говорило его рукопожатие. Он не побоялся предложить мне поддержку на глазах у агентов Компании». Мгновение Сигни почти верила в это… но переубедила себя. Едва ли станционер способен на такой решительный шаг.
«Норвегии» предстояло совершить три отвлекающих маневра; это требовало времени. Затем — пустяковая операция и, наконец, прыжок на рандеву с Мацианом. Если только уцелеет достаточно кораблей. Если только враг не обманет их ожиданий. Безумие… Идти на такое в одиночку, без поддержки торговцев и станционеров, спасавшей их последние годы? Безумие…
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ПЕЛЛ: 5.5.52

Анджело Константин оторвал колючий взгляд от стола, заваленного бумагами, которые срочно требовалось разобрать.
— Уния? — с тревогой спросил он.
— Пленный. — Возле стола переминался с ноги на ногу начальник станционной полиции. — Из эвакуированных с Рассела. Передан нам отдельно от остальных. Военоп с корабля-разведчика. Снят со спасательной капсулы. Доставлен сюда на «Норвегии» — иначе с ним расправились бы беженцы. Мэллори добавила к его досье приписку: «Теперь это ваша головная боль». Как раз в ее стиле, сэр.
Анджело открыл досье, поглядел в юное лицо на фотоснимке, перевернул несколько страниц протокола допроса, изучил военный билет, выданный в Унии, и листок с подписью Мэллори. Три слова: «Молод и напуган».
«Джошуа Холбрайт Толли. Разведбот униатского флота».
На руках у Анджело было пятьсот выселенных. Все вместе и каждый в отдельности, они ждали, когда им вернут отобранные квартиры. Но Мэллори предупредила о возможном прибытии новой партии эвакуированных; это означало, что беженцам придется отдать по меньшей мере части оранжевой и желтой секций, убрав оттуда множество офисов. Да еще эти агенты Компании, которые затеяли инспекционную поездку на театр военных действий и которых ни один торговец не соглашался везти за деньги Компании. Анджело не желал разбираться с проблемами нижних инстанций.
Но лицо юноши сразу отпечаталось в памяти. Анджело вернулся к фотографии, снова скользнул взглядом по строчкам протокола и спохватился: начальник полиции все еще стоял возле стола.
— Ну и как вы намерены с ним поступить?
— Подержим под арестом. Ни одна из служб не представляет, что с ним делать.
На Пелле никогда не бывало военнопленных. Война сюда еще не добиралась. Поразмыслив, Анджело разнервничался еще больше.
— У юрслужбы есть какие-нибудь идеи?
— Она настаивала, чтобы я добился решения здесь.
— У нас нет необходимых средств для содержания пленных под стражей.
— Да, сэр, — кивнул начальник полиции. Станционная тюрьма больше напоминала больницу; в нее помещали осужденных на Урегулирование… что происходило довольно редко.
— Не следует устраивать ему санаторий.
— Сэр, наши камеры не предназначены для длительного содержания людей. Может, удастся оборудовать что-нибудь поудобнее?
— У нас полным-полно бездомных. Как вы им объясните такую мягкость?
— Можно устроить что-нибудь в самой тюрьме. Убрать перегородку, на худой конец перевести его в камеру попросторнее.
— Вот что, отложим этот вопрос. — Анджело провел ладонью по редким волосам. — Я вернусь к нему, как только разберусь с неотложными. Берегите этого парня как зеницу ока. И попросите службы напрячь воображение и прислать мне рекомендации.
— Слушаюсь, сэр. — Начальник полиции вышел из кабинета. Анджело отодвинул досье. Уж без кого-кого, а без этого пленника они бы сейчас обошлись прекрасно. Чего им остро не хватает, так это средств для размещения людей, для преодоления надвигающихся бед. К тому же у них забиты склады — некуда девать товары, придется потреблять их на Пелле, или на Нижней, или в шахтах. С одной стороны — затоваривание, с другой — дефицит: Пелл производит далеко не все, в чем нуждается. Рынок рухнул, валюта — всякая валюта — пошатнулась… Экономика едва дышит — та самая экономика, которая недавно заставляла вращаться звезды. Теперь от нее требуется только кормить Пелл, поддерживать его существование. Похоже, не за горами новые перемены к худшему.
Но не только пленник вызывал беспокойство Анджело Константина. Не исключено, думал он, что на станции скоро появятся сторонники Унии, люди, которым любые перемены предпочтительнее того, что у них есть сейчас. Ведь среди беженцев лишь немногие имеют документы, да и на тех зачастую недостает печатей или фотокарточек.
— Нам необходимо как-то наладить связь с "К", — заявил он сегодня на заседании совета. — Сформировать там орган управления. Пусть они сами выберут себе руководителей… Голосование или что-нибудь в этом роде. А мы будем иметь дело с их избранниками.
Все, как обычно, согласились. Депутаты от выселенных оранжевой и желтой секций, от зеленой и белой, которые приняли большинство перемещенных резидентов… Из-за нагромождения проблем эти люди потеряли всякую способность соображать. Нетронутая красная секция, примыкающая к желтой, была охвачена тревогой, остальные испытывали к ней черную зависть. Жалобы, протесты и слухи шли потоком, и Анджело не мог оставлять их без внимания.
Начались прения, и в конце концов депутаты договорились: станцию необходимо «разгрузить».
— Мы не уполномочены санкционировать новое строительство, — вмешался Эйрис.
Анджело встал и холодно посмотрел на него, взяв пример с Мэллори.
— Я сам санкционирую. У нас есть все необходимое, и мы будем строить.
Голосование прошло спокойно и деловито. Только агенты Компании кипели от ярости и наложили на решение вето, которое было попросту проигнорировано.
Представители Компании покинули зал, не дожидаясь конца заседания. Позднее охрана доложила, что они агитируют в доках, предлагая за фрахтер бешеные деньги, причем сулят заплатить золотом. Но фрахтеры не соглашались — кроме тех, что курсировали между станцией и копями. Пелл чуял беду — как и все, кого вскормило Внеземелье. Двое из спутников Эйриса наняли корабль, чтобы вернуться домой, на Солнечную, — тот самый корабль, что привез их сюда, маленький ветхий джамп-фрахтер, единственный купец с эмблемой Компании на борту, пять-шесть лет из каждых десяти проводивший в доках Пелла, доставлявший на Землю всякие диковины и деликатесы, а сюда — дорогостоящие товары прародины. Остальные четверо агентов повысили цену и наняли-таки дальнерейсовик до Викинга — наняли без каких-либо гарантий владельца, настоявшего на собственном графике движения и курсе. Иными словами, они приняли те же условия, что предлагала им Мэллори, — но при этом вынуждены были заплатить.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

1. ГЛАВНАЯ БАЗА НА НИЖНЕЙ: 20.5.52
Когда на Нижнюю садился челнок, там бушевала буря. Такое не было редкостью в этом облачном мире, где всю зиму северный континент кутался в морской туман, где человеку нельзя было толком ни замерзнуть, ни согреться, где тоскливыми месяцами он не видел солнца, не мог разглядеть звезд.
Пассажиры спускались на взлетно-посадочную площадку под холодным проливным дождем. Усталые и раздраженные люди гуськом плелись по склону холма, чтобы разместиться в надувных пакгаузах, среди кип циновок и пропитанных влагой мешков с прошем и фикилем.
— Передвинуть и уложить в штабеля! — кричал надсмотрщик, если где-нибудь становилось слишком тесно. Стоял жуткий шум: ругань, стук дождевых капель о купола, неумолчное тарахтение компрессоров. Утомленные станционеры — монтажники и техи — дулись, но в конце концов приступали к работе… Многие из них были молоды, большинство — почти без багажа, и все без исключения напуганы первой встречей с непогодой. Они родились на станции, а потому страдали одышкой от избыточной гравитации и вздрагивали при громах и молниях, которые словно гонялись друг за дружкой в мутных небесах. Всем предстояло не смыкать глаз, пока они не оборудуют нечто вроде рабочего поселка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66