Да, по всей видимости, он предложил Мациану сотрудничество, и под натиском Унии Мациан выбрал эффективность в ущерб справедливости. И Дэймону несдобровать, если он попробует выйти к настороженным десантникам и обвинить кого-то в заговоре и убийстве.
— Я должен выйти, — нерешительно произнес он, боясь окончательно расстаться с надеждой.
— Тебя проглотят заживо, — пообещал Джош. — Ты же ничего не можешь им предложить.
Дэймон посмотрел в лицо своего спутника — мягкосердечного человека, умеющего убивать. В его душе, вывернутой наизнанку при Урегулировании, наверное, не осталось ничего, кроме боли. «Посади меня за панель компа, — сказал однажды Джош, — и я вспомню, как с ним работать». Пошли его в бой, и в нем проснутся другие рефлексы. Тонкие руки Джоша прижимали пистолет к коленям, а взор не отрывался от арки синего дока, в который входила «Норвегия». На бледном, напряженном лице — гримаса бессильной ненависти. Дэймон ощутил в правой ладони пистолетную рукоять, переместил указательный палец на спусковой крючок. Униат, урегулированный не до конца. Сохранивший способность ненавидеть. Способность, грозящую ему безумием. Сегодня — день смерти. Невозможно определить число жертв, и нет больше ни закона, ни родственных уз, ни дружбы. На Пелл пришла война, а Дэймон все еще не избавился от наивности. Джош опасен. Это враг, прекрасно владеющий боевым искусством. И этих навыков из него не вытравишь никакими психиатрическими процедурами.
Ком возвестил о прибытии рейдероносца. Раздался гулкий удар носового щупа о подводящий конус. Джош Толли по-прежнему не шевелился, лишь резко дернулся кадык. Дэймон правой рукой взял Джоша за запястье.
— Не надо… Не надо ничего делать, слышишь? Тебе до нее не добраться.
— И не собираюсь, — ответил Джош, не взглянув на него. — Только бы тебе самому хватило осмотрительности.
Пистолет Дэймона по-прежнему лежал на бедре, но палец расстался со спусковым крючком. «Норвегия» уже прочно состыковалась, зашипел воздух в шлюзе, с лязгом встала на место «пуповина». Дэймон ощутил во рту привкус желчи.
В док выплеснулся десант. Неотличимые издали друг от друга, грозные латники частью построились под возгласы командиров, частью сменили на позициях вооруженных матросов рейдера. Внезапно у изгиба стены показалась еще одна фигура в доспехах, раздался крик, и со стороны зеленой, от магазинов, офисов, баров и гостиниц к кораблю ринулась толпа оставленных на Пелле солдат.
Оцепление разорвалось, пропуская товарищей, которые несли раненых и убитых. Сцементированные дисциплиной шеренги всколыхнулись, но не развалились; поднялся радостный гомон; солдаты обнимали друзей. Дэймон плотнее прижался к резервуару; подле съежился Джош.
Один из офицеров выкрикнул команду, и колонна двинулась вперед между двумя цепями бдительных десантников, которые протянулись до прохода на девятый ярус зеленого дока.
Дэймон отползал назад, в тень, все дальше и дальше. Джош не отставал. От головы колонны до них долетали возгласы офицеров и сотрясающий стены рев мегафона: «Очистить коридор!» Внезапно раздались вопли и стрельба. Дэймон прижался лбом к стенке резервуара и весь обратился в слух. Раз или два он ощутил, как вздрагивает Джош, слыша предсмертные крики, и не мог понять, вздрагивает ли он сам.
«Пелл гибнет», — подумал он со спокойствием смертельно уставшего человека, ощущая, как слезы льются из закрытых глаз. Его охватила дрожь. Чем бы ни кончилось это сражение, его нельзя назвать победой Мациана. Ни при каком везении малочисленной эскадре Компании не разгромить Унию. Это всего лишь удачная стычка, чуть отдалившая закономерный конец. Таких стычек будет еще немало, но рано или поздно Флот и Компания исчезнут, а то, что останется от Пелла, перейдет в руки победителей.
Огромные звездные станции давно уже не в моде — из-за прыжка. Сейчас обживаются планеты; в космосе новый приоритет, новый порядок. Военные давно это поняли, и все поняли, кроме Константинов. Его отец мечтал о третьем пути — пути не Компании и не Унии, а Пелла. И не просто мечтал, а встал на этот путь, создавая на планете, вокруг которой летает станция, общество справедливости, пренебрегая, быть может, некоторыми интересами станции, ценя справедливость выше безопасности и надеясь, что духовные ценности Пелла переживут тяжелые времена.
Увы, на Пелле хватает интриганов и шкурников, готовых ради своей выгоды плясать под чью угодно дудку. Один из их — Джон Лукас. Будь у Мациана хоть отдаленное представление о справедливости, он бы сразу понял, кто такой Джон Лукас. Но Флоту ни к чему честные люди, ему нужен лишь тот, кто готов беспрекословно подчиняться и блюсти закон Конрада Мациана.
И чем бы ни кончилась эта война, Джон переживет ее и окажется на стороне победителя. В его крови — такое же упорство, такое же неприятие смерти, как и у его сестры Алисии, как и у Дэймона… Наверное, Дэймону не следует соваться в центральную. Наверное, Пеллу в последние дни его существования нужен именно такой правитель, умеющий лавировать и выходить целым и невредимым из любых переделок, не жалеющий никого и ничего, лишь бы выторговать у врага пощаду для себя.
Но Дэймону никак не смириться с предательством, и если он встретит Джона… Странное, непривычное это чувство — ненависть к изменнику и убийце, особенно бессильная ненависть, как у Джоша… Но если Дэймону суждено выжить, он отомстит. Он не подвергнет Пелл опасности, но сделает все, чтобы Джон Лукас не ведал покоя. Пока хоть один из Константинов на свободе, любого самозваного властителя Пелла по ночам будут мучить кошмары. А уж Дэймон постарается пробыть на свободе как можно дольше.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВНАЯ БАЗА НА НИЖНЕЙ; 13:00; МЕСТНАЯ НОЧЬ
В эфире царила гнетущая тишина. Эмилио стоял, склонившись над комом, возле которого хлопотал Эрнст и толпился остальной персонал. Милико держала его под руку. Ни слова со станции. Ни слова от Флота. Порей и его команда умчались с планеты больше часа назад, и все это время колония пребывала в неведении.
— Ладно, хватит, — бросил Эмилио Эрнсту и добавил, услышав недовольный шепот сотрудников: — Мы не знаем, что происходит на станции, не знаем даже, кто там распоряжается. Не вздумайте паниковать, слышите? И прекратите нести чушь. Хотите остаться на главной и ждать униатов — ради Бога, я отговаривать не стану. Но это огромный риск, неужели не понимаете? Если Мациан проиграет, то перед отступлением он эвакуирует базу. А то и вовсе уничтожит — чтобы не досталась врагу. Оставайтесь, если угодно. А у меня другие планы.
— Но ведь нам далеко не уйти, — возразила одна из женщин. — И как мы выживем без оборудования?
— Здесь нам тоже мало что светит, — сказала Милико.
В шепоте колонистов зазвучали испуганные нотки.
— Послушайте, — заговорил Эмилио, — послушайте, я очень сомневаюсь, что военные сумеют посадить корабль в лесу без специальной техники, о существовании которой мы пока не слышали. Может, они попытаются нас разбомбить или что-нибудь в этом роде, но все-таки я предлагаю укрыться. Мы с Милико уходим. Мы не хотим ни работать на Унию, ни дожидаться Порея.
Голоса стали тише и звучали уже не испуганно, а озабоченно.
— Сэр, — произнес Джим Эрнст, — вам нужно, чтобы я был при коме?
— А ты хочешь здесь остаться?
— Нет.
Эмилио неторопливо кивнул, обведя взглядом сотрудников.
— Можно забрать портативные компрессоры и полевой купол. Зарыться где-нибудь в укромном месте. И выжить. Это реально.
Сотрудники растерянно закивали. Никто не мог до конца осознать, с какой бедой они столкнулись. В том числе и сам Эмилио.
— Тогда оповести все лагеря, — велел он Эрнсту. — Скажи: пускай уходят или остаются, кто как пожелает. Я никого не потащу в лес против воли. О низовиках мы уже позаботились — Уния не сможет взять их в оборот, — а теперь пора позаботиться о себе. Заберем часть продуктов из неприкосновенного запаса — Порей о нем не знает. Снимем кое-какие детали с машин — тех, которые не сможем взять с собой… и — в лес. Где возможно, проедем на вездеходах. По пути спрячем все самое тяжелое, а затем постепенно перенесем в новые лагеря. Дорогу и вездеходы разбомбить несложно, но чтобы разыскать нас в лесу, потребуется немало времени. Повторяю: кто хочет, пусть остается и работает на новый режим. Я никого принуждать не стану.
Шепот почти затих, и вскоре кто-то пошел собираться. Затем другой, третий… Толпа возле кома быстро растаяла. Эмилио повел жену в операторскую, в их комнату, — собрать в дорогу то немногое, что они могли увезти. Он волновался, сердце учащенно билось. Все это может кончиться очень плохо. Персонал может взбунтоваться, схватить Эмилио и Милико и выдать новым властям в обмен на снисхождение… Людей, способных на такое, в колонии хватает с лихвой… особенно среди "К".
Хоть бы одно слово пришло от семьи… Отец послал бы весточку, если бы мог. Если бы мог…
— Поспеши, — попросил он Милико. — Скоро о нашем решении узнают все базы. Мы оповестим их по всем каналам. — Он сунул в карман маленький пистолет, снял с вешалки самую теплую куртку, взял коробку цилиндрических фильтров для противогаза, флягу и топорик. Милико захватила нож и два скатанных одеяла.
На полу посреди операторской люди в спешке упаковывали одеяла и одежду.
— Выключите насос, — велел Эмилио одному из них. — Выньте из него предохранители.
Он отдал еще несколько распоряжений. Операторская опустела — одни направились к вездеходам, другие — к агрегатам, которые решено было вывести из строя.
— Поторопитесь! — крикнул Эмилио вдогонку своим подчиненным. — Выезжаем через пятнадцать минут.
— А как быть с "К"? — спросила Милико.
— Пусть тоже выбирают: или оставаться здесь, или ехать с нами на правах штатных рабочих. Да они, наверное, уже знают. — Супруги прошли через шлюз, поднялись по деревянным ступенькам в полутьму, где суетились люди, насколько это позволяли маски, стесняющие дыхание. Взревел двигатель вездехода.
— Будь осторожна! — крикнул Эмилио жене, когда их пути разошлись. Он пошел вниз по каменистой тропе, затем вверх по отрогу карантинного холма, к уродливому залатанному куполу. Сквозь пластик проникал желтый свет.
Обитатели купола выглядели так, будто ночью они не спали.
— Константин! — закричал один из них, всполошив соседей. Весть разнеслась по куполу раньше, чем за спиной Эмилио закрылась дверь. Он прошел в самый центр помещения; сердце скакало так, что казалось, вот-вот застрянет в горле.
— Надо поговорить, — выкрикнул он. — Снаружи.
"К" ринулись к двери. Купол ощутимо просел, затем шлюз выпустил наружу порыв теплого воздуха и толпу, а вместе с нею — Эмилио.
Вопреки его ожиданиям, в людях из "К" не было заметно особого беспокойства. Они ждали, окружив Эмилио и перешептываясь между собой. Но это спокойствие настораживало.
— Мы уходим отсюда, — заявил он. — От станции — никаких вестей. Не исключено, что она захвачена униатами.
Раздались огорченные возгласы; кто-то потребовал тишины.
— Повторяю: мы не знаем, что происходит на Верхней. Но мы в более выгодном положении, чем станционеры: у нас есть планета, продовольствие и воздух. Те из вас, кто переселились давно, знают, что жить тут можно… даже под открытым небом. Мы свой выбор сделали, теперь очередь за вами. Уходите с нами или оставайтесь работать на Унию. Мы переселимся в лес, там будет нелегко, и в другое время я не посоветовал бы этого старикам и детям, но я вовсе не уверен, что здесь будет безопаснее. Есть шансы, что в лесу нас искать не станут. Это очень сложно, да и незачем — мы же не собираемся воевать. Так что решайте. Если предпочитаете остаться, эта база — ваша. Мы не сломаем ни одной машины, необходимой для жизни, и не скажем, куда идем. Но если вы пойдете с нами, то у нас все будет на равных. С самого начала и до конца.
Наступила мертвая тишина. Эмилио охватил страх — приходить сюда в одиночку было безумием. Впрочем, если "К" запаникуют, их и вся база не усмирит.
Кто-то из стоявших с краю толпы открыл люк купола, и внезапно "К" зашумели и хлынули обратно в шлюз. Раздались крики, что им понадобятся все одеяла и цилиндры; какая-то женщина вопила, что не сможет идти. Эмилио подождал, пока все исчезнут в куполе, затем повернулся и взглянул на остальные жилища, из которых то и дело появлялись озабоченные резиденты с охапками вещей.
Пожитки относили в котловину, где уже поджидали вездеходы. Постепенно прибавляя шагу, Эмилио спустился в людской водоворот, бурливший вокруг машин.
В кузов одного из вездеходов укладывали полевой купол и запасной пластик. Сотрудник, распоряжавшийся погрузкой, предъявил Эмилио список — так буднично, словно они готовились к сооружению очередного планового лагеря. Кое-кто, вызывая ругань бригадиров, норовил закинуть на вездеход баулы со своим скарбом. Уже подходили "К", некоторые из них несли больше клади, чем требовалось.
— На вездеходы — самое важное, — закричал Эмилио. — Старики и дети сядут на багаж. Все, способные ходить, пойдут пешком, и не налегке, ясно? Если на вездеходах останется место, погрузите тяжелые вещи. Кто не может идти?
Отозвалось несколько "К". Им помогли забраться на вездеходы, затем усадили в кузова детей и стариков. Кто-то испуганно закричал, что еще не все собрались.
— Спокойно! Никого не оставим, да и пойдем медленно. Километр по дороге, потом — по лесу. Вряд ли солдаты в тяжелых доспехах будут нас там искать.
Почувствовав на своей руке ладонь жены, Эмилио обнял ее и прижал к себе. Ему казалось, будто он видит сон… впрочем, что еще может ощущать человек, когда его мир проваливается в тартарары, когда его родственники и друзья — в плену или уничтожены. Эти мысли рождали отвратительную тяжесть в желудке, но Эмилио не гнал их — не имел права закрывать глаза на происходящее. Хотя всякий раз его охватывала ярость — неудержимая, ищущая выхода…
Пришел черед кома. За его погрузкой надзирал Эрнст. Между аварийным аккумулятором и портативным генератором поставили комп — на случай, если понадобится записать информацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66