https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/pod-kamen/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Экономка оставила на весь дом всего двух слуг — лакея при графе и кухарку, точнее, молодую девушку, работавшую у них просто помощницей при кухарке. И лакей, и эта посудомойка наняты были совсем недавно. Вот людям и показалось подозрительным, с чего это экономка изгоняет старых заслуженных слуг, не один год проработавших под её началом. Ох, неспроста это, говорили люди, и я с ними согласен — наверняка той хотелось чувствовать себя в доме свободно, не желала, чтобы ей на руки смотрели. Точно, были у неё свои планы, да Господь распорядился иначе.
Гастон опять кивнул.
— Согласен, чем меньше людей, тем легче провернуть свои махинации. К тому же, на мой взгляд, я считаю обнаруженную тобой серьгу как раз доказательством того, что любовник экономки к убийству не причастен. Ну, сама подумай: если предположить, что Луиза Лера подарила серьги любимому человеку, тот бы наверняка не оставил на месте преступления такую улику против себя! Забрал бы серёжку с собой, вон она какая приметная, блестящая. Значит, не его серёжка.
И тут Роман, отбросив свою жестокость, как-то совсем по-детски беспомощно глянул на меня, словно собирался о чем-то сказать и сомневался, стоит ли. Решился.
— Как раз относительно этой серёжки нет никакой ясности. Я не договорил… Убийца мог спохватиться, что потерял её, и даже искать, да все равно бы не нашёл. Дело в том, что обнаружили серёжку в нагрудном кармане платья на убитой. Вот и гадай теперь, то ли серёжки принадлежали Луизе и убийцу вообще не волновали, то ли их носил мужчина. Неизвестно, были ли они на нем в момент убийства. Если даже и были, если даже он обнаружил, что одной не хватает, обыскивать свою жертву он не стал. Уж не знаю, из щепетильности или из каких других соображений. Обнаружила её только полиция.
Мне стало плохо. Услышав, что серёжка, которую я столь легкомысленно примеряла, была найдена на трупе, я выскочила из-за стола и помчалась в ванную.
Не успела я вернуться, как Роман поспешил меня успокоить, видимо догадавшись, в чем дело:
— Всю обнаруженную полицией бижутерию как следует продезинфицировали, — бросил он в пространство.
— В таком случае существуют два варианта, — рассуждал Гастон. — Либо возлюбленный проявил деликатность и не копался в трупе дамы своего сердца, либо это был посторонний человек, а его не интересовали сувениры. Две серьги наверняка бы прихватил, одна же ему ни к чему.
— А что говорят люди о бракосочетании хозяина? — поинтересовалась я.
— Почти вся прислуга придерживается мнения, что концепция разработана экономкой совместно с хахалем. Сначала, значит, оформить брак, потом всеми средствами ускорить смерть старичка и выйти замуж за хахаля. И вот тут мнения прислуги разделились. Одни считают, что задумала всю махинацию экономка из-за большой любви к хахалю, любила, дескать, его без памяти, вцепилась в него когтями и зубами, из-за этого и брак с графом задумала, соблазняя любовника будущим богатством. Но есть и такие, которые уверяют — за графа она выходила только руководствуясь собственными интересами, что начхать ей было на хахаля, которого она не очень-то и любила, это он вцепился в бабу и выдвинул идею окрутить старика, чтобы впоследствии прикарманить его богатство, экономка же сомневалась и капризничала. Трудно сказать, кто прав.
Я не сомневалась в мотивах, которыми могла руководствоваться женщина, и высказала их не колеблясь. Пусть я не слишком хорошо знала Луизу Лера, зато знала множество баб её типа. И в этом отношении за века женская природа абсолютно не изменилась, уверена.
— Тут все зависит от личности хахаля! — решительно заявила я. — Если он моложе её и хорош собой, к тому же умеет держаться и очаровывать баб, то она в него вцепилась. А если это побитый молью мужичонка, ничего собой интересного не представляющий, типичный охотник за приданым, то он и был лицом заинтересованным, а неглупая женщина должна была десять раз все продумать, прежде чем ради такого пойти на преступление. Так что надо найти убийцу и посмотреть на него.
— И вот ещё о чем надо помнить, — не очень уверенно заговорил Гастон. — Ты извини, я не хочу выглядеть нахалом, который вмешивается не в свои дела, но ведь они касаются тебя… И раз уж ты меня пригласила к этому разговору, хотелось бы упомянуть о такой личности, как Гийом. Почему-то вы с Романом о нем не заговариваете, а я вот понаслушался… наверное, нехорошо опираться на слухи, но других источников у меня нет, а общаясь с Реноденом и другими приятелями, я то и дело слышу о Гийоме. Ты не можешь не знать о нем, наверняка тебе говорил твой поверенный, что он одно время был чуть ли не главным претендентом на наследство твоего прадедушки, ведь он его потомок по прямой линии, хотя вроде бы… не совсем законный. Должно быть, незаконнорождённый сын или что-то в этом роде. И даже после смерти графа Хербле сделал попытку прочно обосноваться в его дворце, «угнездиться», так выразился Поль Реноден, но этому решительно воспротивился месье Дэсплен. Тревожит меня, что в последнее время он исчез с горизонта, ни слуху ни духу о нем.
— И что ты хочешь сказать?
— Ну, я не уверен… но, наверное, полиции не мешало бы и его допросить.
— Это дело полиции, — отмахнулась я от лишней мороки и обратилась к Роману:
— Месье Дэсплен обещал мне организовать возможность посещения личной квартиры Луизы Лера, ты наверняка знал — это её собственная парижская квартира. Роман, пойдём туда вместе. Полиция сделала в ней обыск, но я надеюсь обнаружить там что-нибудь интересное. Бывает ведь, что простой человек заметит то, на что профессионал не обратит внимания. А поскольку вы знаете множество людей, причём с давних ещё пор…
Прикусив язык, я попыталась выкрутиться из неловкого положения:
—…и прежде всего, ещё времён моего детства, о которых я ничего не знаю. Ведь если у Луизы все-таки был любовник, они могли встречаться и в её квартире, вдруг нападём на какой-то след… А главное, там должны быть фотографии. Я не нашла фотографий экономки в её рабочем кабинете, надеюсь найти у неё дома. На снимках она может быть сфотографирована вместе с предполагаемым хахалем. Или вот ещё что. Увидите знакомые места, где они сфотографировались, скажете полиции, они порасспросят местных жителей, может, кто их видел вместе? Надо же отыскать этого хахаля.
— Надеюсь, такое предположение приходило в голову и следователю, — согласился Гастон, — но что стоит и вам попробовать? И о Гийоме не забывайте, уж извини, что я все о нем. Просто Поль Реноден сообщил, что в его распоряжении значительная часть акций вашей акционерной компании. А если он такой… настойчивый, как говорят, может постараться вам напакостить. Ты даже не представляешь, сколько у тебя было бы неприятностей с получением наследства, если бы не завещание.
Конечно же, Гастон прав. Я и от поверенного знала, что прадедушку он очень беспокоил и тот просил своего нотариуса обращать на этого человека особое внимание. Видимо, были у прадедушки основания не любить Гийома, раз он решительно отказывал ему даже в малой доле завещания, несмотря на какое-то родство.
Но пока мне не хотелось отвлекаться на Гийома.
— Вот пускай полиция его и поищет, — опять отмахнулась я. — Меня в данный момент больше интересует квартира экономки. И если нас туда впустят…
Впустили. Гастон проявил тактичность, понял, что мне хотелось пойти туда вдвоём с Романом, и не стал напрашиваться.
И вот мы с Романом в квартире экономки прадедушки. Я оказалась права. В обеих комнатках мы обнаружили множество фотографий. И в альбомах, и просто в коробках, и россыпью в ящиках письменного стола. Наконец-то я получила возможность как следует разглядеть Луизу Лера. Уже в ранней молодости она была крупной и полной девушкой. С годами тела прибавлялось. И все равно её фигура была не лишена приятности, мужчины такие любят. И бюст выдающийся, и зад аппетитный, в самом деле, переодеться мужчиной ей было бы трудно.
Мадемуазель Лера сохраняла не только фотографии, мне попалось несколько дагерротипов. На одном я увидела своих родителей, на других — знакомых мне некоторых родственников. Интересно, зачем она сохраняла их? Ну, своих предков — понятно, а моих зачем? Какая связь между нами?
И как всегда, когда дошло до связи времён, в моей бедной голове все перепуталось, сплошной хаос. Вот и прадед мой… он-то, интересно, в каком веке? Господи, не могло же у меня быть двух прадедов, а если был только один, не мог он жить более двухсот лет. Спаси меня, Господи, и помилуй, сейчас совсем с ума сойду.
И чтобы не сойти, поспешила выбросить из головы все эти сложности с временами и заняться конкретными вещами. Вот это бриллиантовое ожерелье, безусловно, принадлежало моей прабабке. Возможно, прадедушка и сам подарил его своей многолетней утешительнице в минуту расслабленности духа, но все равно теперь оно должно вернуться в нашу фамильную сокровищницу. Я невольно рассмеялась, что теперь наследую его, так сказать, вдвойне.
А вот дневник бабки Луизы Лера. Я полистала его. И выяснилось, что мадемуазель Луизе дали имя в честь её прапрабабки, которая в своё время служила у моего прапрадеда, отсюда смятение во временах и теперь понятно, откуда я знаю о фамильном скандале. Связь богатого землевладельца с экономкой, буквальное повторение некоторых обстоятельств. Опять голова стала пухнуть, и я переключилась на фотографии.
Если полиция ими тоже заинтересовалась и обнаружила среди них кого-то подходящего на роль любовника экономки, я уже могла это фото не увидеть, наверняка оно в материалах следствия. Я же поймала себя на том, что надеялась на каком-нибудь фото увидеть мужчину с серьгами-звёздочками в ушах. Или с одной серьгой. Ну видела я такого, совсем недавно, и не на фотографии, теперь я уже твёрдо помнила.
Роман тоже просматривал фотографии и на одну обратил моё внимание. Старая она была, но моложе Эйфелевой башни, на фоне которой сделан снимок. По одежде судя, снимались где-то в самом начале нынешнего века. А я теперь вполне могла служить экспертом в области эволюции моды.
Группа мужчин и женщин позировала фотографу, и среди них обращала на себя внимание очень красивая дама.
— Если не ошибаюсь, — сказал Роман, — это мать господина Гийома в вашем семействе. Разрешите-ка, через лупу погляжу… Ну, так и есть, я её узнал.
И Роман подал мне снимок, одновременно вручив и лупу. Я без особого интереса взглянула на незнакомую мне особу. Вот её я наверняка никогда не видела. И я потребовала у Романа объяснений.
Тот вздохнул, видимо воспоминания не из приятных.
— Один раз только я её и видел, в те времена меня заслали по ошибке, ну да не буду морочить пани графине голову, — поспешно добавил он, видя, что у меня уже глаза закатываются под лоб, вот-вот потеряю сознание. — Нет, не буду вдаваться в подробности, успокойтесь. И тогда я видел её в жизни, не на фотографии, и в обществе тогдашнего главы вашего семейства, ясновельможного графа Сигизмунда. Помню и скандал из-за этой связи, высший свет не мог пережить факта, что один из польских магнатов завёл любовницу не профессиональную куртизанку, а даму приличного поведения, только не аристократку, хотя и из хорошей семьи. Ясновельможный граф даже признал своим сыном их ребёнка, только не решился дать ему своё родовое имя, поэтому фамилия мальчика стала Гийом, это девичья фамилия его матери.
— Похоже, в семействе Гийомов производство незаконных отпрысков богатых родов имеет славную традицию, — саркастически заметила я.
— Похоже, — совершенно серьёзно ответил Роман. — Может, тянется со Средневековья, но двести лет существует — это уже проверено. Начало славной традиции, как пани соизволила окрестить такую практику, положил известный во французской истории граф Гийом де Ресто, и его имя стало фамилией прославленной семейки. Впрочем, я и сам запутался в этих хитросплетениях времён, боюсь соврать…
— Ну и хватит об этом, — сурово потребовала я, — мне бы хотелось сохранить способность соображать. А что общего у той мадемуазель Гийом с Луизой Лера?
— А вот об этом — понятия не имею. И не знаю, откуда у экономки эта фотография.
— Должно быть, захватила её из дворца в Монтийи, — предположила я.
— В Монтийи фотография могла сохраниться, осталась от отца вашего прадедушки, как-никак он был виновником появления на свет очередного внебрачного Гийома. Только зачем она экономке?
Я испытала вдруг прилив вдохновения.
— Объяснение может быть одно: таинственным любовником мадемуазель Луизы был тот самый Гийом, который претендует на наследство прадедушки. А при чем тут фотография его прабабки? Не знаю, для чего экономка её похитила. Чтобы любоваться? Чтобы от кого-то скрыть?
— Или чтобы шантажировать, — задумчиво предположил Роман. — Хотя нет, вернее было бы говорить не о шантаже, просто средстве заставить что-то сделать. Ну, скажем, Луиза могла заявить Гийому — отдаст ему фотографию только после того, как он что-то для неё сделает. Может, это единственная сохранившаяся фотография этой особы, а прохвосту Гийому нужна для доказательства своих прав на наследство графа Хербле. Что он из их рода, хоть и внебрачный. Но это так, только предположение. Насколько мне известно, права на наследство с помощью фотографий не доказываются.
— И все же фотография имеет значение, — настаивала я. — Не было времени выяснить, остались ли во дворце Монтийи ещё какие-нибудь снимки этой особы. Прихвачу его с собой, чтобы потом хорошенько поискать в Монтийи.
— Я бы советовал отдать её в фотоателье увеличить.
— Прекрасно! Вот пусть Роман и сделает это. Странно, что полиция не прихватила его.
— Следователь может не иметь никакого понятия об этих ваших родовых скандалах, — с улыбкой предположил Роман. — Особа на фотографии, даже если полиции фотография и попалась в руки, судя по всему, давно умерла и к преступлению не может иметь никакого отношения. Я же запомнил её лишь потому, что очень уж она красива.
Правильно я сделала, забрав с собой Романа, без него тоже не обратила бы внимания на фотографию мадемуазель Гийом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52


А-П

П-Я