https://wodolei.ru/catalog/vanni/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

А потом, ночью, сама не знала — злиться мне на Романа, что не дал согрешить, или, напротив, радоваться этому? Напрасно нагляделась я столько эротических фильмов, напрасно так страстно танцевала с Арманом, все это вызывало в душе дотоле неведомые ощущения, а в голове — грешные мысли. Ведь имеет же женщина право хоть раз в жизни испытать то блаженство, о котором мне все уши прожужжали? И не подвергнуться в эти благословенные времена осуждению общества.
О, я прекрасно знаю, где бы я нашла осуждение, но ведь ксёндз-исповедник жил более ста лет назад…
* * *
Весь следующий день вспоминала я приём у Эвы и свои рассуждения о телесном блаженстве и возможности его испытать, раз уж судьба меня забросила в такой легкомысленный век, что просто грех не воспользоваться. Очень таким мыслям способствовал Арман, который заявился с самого утра и весь день только и делал, что утверждал в грешных мыслях — и взглядом, и прикосновением. И показалось мне, что влюбилась я в Армана: вот человек, которого ждала всю жизнь. Не знаю, чем бы закончилось все это, если бы не приехал Гастон де Монпесак. Мы с Арманом находились в гостиной, уж не знаю, была ли там Флорентина, я ничего вокруг не замечала. Открытые настежь стеклянные двери гостиной выходили на широкую лестницу, спускавшуюся к морю. Какая-то машина подъехала к ступенькам и остановилась, я не обратила на неё внимания, ибо только что Арман схватил меня в объятия и поволок в спальню. Не сопротивляясь, я лишь глянула через плечо Армана и увидела взбегавшего по ступенькам Гастона.
Страстный любовник, видимо, почувствовал, что держит в объятиях не живую женщину, а бесчувственное бревно. Поняв — дело неладно, он оглянулся и тоже увидел Гастона.
— Сколько у тебя этих охранников? — раздражённо прошипел он.
Не отвечая, я вырвалась из его объятий, спокойно оправила платье и повернулась к нежданному гостю. Гастон, увидев меня в несколько двусмысленной ситуации, на миг заколебался — входить — не входить, но я сама к нему обратилась.
А для меня сомнений не было. Лишь увидев Гастона, я все поняла. Нет, не хочу я никакого Армана, и никакое блаженство мне не нужно, это я напридумывала под влиянием глупых фильмов и вина, и никогда бы не простила себе, свяжись я с Арманом. Да, есть мужчина, которому я без сомнений и сожалений вручила бы себя и всю ещё предстоящую мне жизнь, и этот мужчина — Гастон!
Вот где пригодилось мне светское воспитание, умение держать себя в самых сложных обстоятельствах и найти из них выход. А я ведь только что чуть было не потеряла голову. Улыбнувшись гостю, я поздоровалась с ним так, словно ничего и не случилось, и представила друг другу мужчин, совершенно позабыв о том, что фамилии Армана я так и не знала. Арман вывел меня из затруднения, назвав свою — де Реталь. Оказывается, он Арман де Реталь. Наверное, назвать фамилию его побудил тот факт, что Гастон, представляясь, назвал свою.
Я осмотрелась — Флорентины в комнате не было. Позвонив ей, я попросила принести нам какие-нибудь напитки.
И на короткое время испытала странное ощущение, словно оказалась в своём времени и в своём доме. После смерти мужа мне уже приходилось принимать в своём доме двух мужчин, двух претендентов на мою руку и состояние, глядящих друг на дружку волком. А поскольку ни один из них не был мне близок душевно, я прекрасно справлялась с ними. Правда, в этом мне очень помогала прислуга. Тогда её в доме было намного больше. Лакей обслуживал гостей, экономка продумывала меню, да и ещё не случалось так, чтобы кто-нибудь застал меня в чьих-то объятиях.
За двадцать пять лет своей предыдущей жизни я привыкла относиться к мужскому полу с холодной учтивостью, так нас, девиц, воспитывали. И эти, казалось бы, забытые навыки вдруг неизвестно откуда вернулись. К обоим своим ухажёрам я старалась относиться одинаково, ничем не показывая истинного отношения ни к одному из них, хотя сердце моё разрывалось от любви и со страшной силой тянуло лишь к одному из них.
Завязался довольно оживлённый разговор, во всяком случае я очень старалась. Разговор ни о чем, поистине светский. Правда, один раз Гастон с сочувствием и довольно туманно намекнул, что некие неприятные вести из Парижа от месье Дэсплена могут испортить мне отдых на море, и поинтересовался, не звонил ли ещё мой поверенный. Я ответила отрицательно и выразила удивление — как мог звонить месье Дэсплен из Парижа, ведь он, насколько мне известно, собирался на целый месяц уйти в летний отпуск и запереть свою контору. И тут выяснилось, что отъезд в отпуск ему пришлось отложить из-за очень важных событий, касающихся непосредственно меня. Откуда Гастон мог узнать об этом? Словно догадавшись о моих сомнениях, Гастон де Монпесак пояснил — он на скачках встретился с Полем Реноденом, и тот ему вкратце об этом и рассказал. Оказывается, ипподром в Монтийи, недалеко от доставшегося мне в наследство прадедова дома, вовсю развернул свою программу летних скачек и бегов.
И тут мы сразу заговорили о лошадях, благодаря чему я получила возможность наконец-то сказать что-то умное. Кстати вспомнилось, что в Довилле, который находится совсем недалеко от Трувиля, тоже устраивают бега, и мне бы очень хотелось на них побывать. Знаете ли, я так увлекаюсь лошадьми. Я не только совладелица акционерной компании, но и сама люблю ездить. И если бы господа были так любезны…
Господа, разумеется, были любезны, особенно Арман. Тот вообще повёл себя вызывающе. И впервые показал, на что способен и с кем я имею дело. Совершенно наглым образом он демонстрировал перед этим, едва знакомым мне молодым человеком, нашу якобы тесную близость, давая понять, что если я с кем и поеду на ипподром — то только с ним. Все ещё держась в рамках светской дамы, я попыталась укротить его взглядом, да куда там!
Во мне зародилось и укреплялось предположение, что он вообще не собирается покидать моего дома, напротив, пережидает второго гостя, намерен здесь остаться, как хозяин дома и вообще чуть ли не мой муж и повелитель. Тактичный Гастон уже намеревался поддаться этому давлению и удалиться, предполагая, что я желаю того же, чего и Арман. Вот-вот начнёт прощаться, я по глазам видела!
По мне аж мурашки побежали, когда я представила, в каком окажусь положении. И вообще, не любила я, когда на меня давили, не считаясь с моим собственным желанием! И мне ужас как не хотелось, чтобы меня выставили перед Гастоном любовницей Армана. Да и вообще, пусть я живу в развращённом веке, в собственном доме я не намерена поддаться овладевшему миром разврату и вседозволенности, невзирая ни на что я остаюсь уважающей себя женщиной, а не секс-самкой! Пусть те, кому это нравится, живут в безбрачной связи, меняя мужчин как перчатки, которые, кстати, в этом веке, похоже, совсем отменили. Итак, пусть кому нравится меняет своих партнёров хоть каждый день. Их дело.
Но я не такая!
И так меня разозлила создавшаяся неловкая ситуация, что я даже не дрогнула, принимая решение. Извинилась перед гостями, заявив, что должна выдать распоряжения Флорентине.
Вот ещё влияние светского воспитания. Я уже давно заметила, что теперешние женщины безо всяких церемоний удаляются в туалет, когда в том возникает потребность. И даже сообщают об этом вслух. В моё время женщина скорей бы лопнула, если больше терпеть невозможно, но ни за что не произнесла бы это неприличное слово. Вот и сейчас я бы запросто могла удалиться в туалет, хотя бы макияж поправить, носик напудрить, но сказалось воспитание, заложенное на генном уровне. И я в качестве предлога упомянула Флорентину. Впрочем, насчёт Флорентины я не соврала. Я велела ей позвать Романа.
Роман, словно ждал, вырос передо мной через секунду.
— Мы немедленно едем в какой-нибудь ресторан, — быстро сказала я. — Все равно в какой, может, в какое-нибудь казино. И там пусть Роман ждёт меня у самого входа, потому что я хочу оттуда выйти одна и побыстрее, как только смогу.
Отпустив Романа, я вернулась к гостям. Увидев меня, Гастон сразу встал, а я и не сомневалась, что он сейчас начнёт прощаться. Ну, словно я его мысли читала! Не дав ему рта раскрыть, я позволила себе немного покапризничать. А именно — заявила, что мне захотелось провести вечерок в каком-нибудь приятном месте, где можно вкусно поесть и повеселиться.
Арман от неожиданности даже потерял обычную самоуверенность и на время не нашёлся что сказать. Зато Гастон так и расцвёл.
— Какое замечательное пожелание! — с искренней радостью воскликнул он. — Мне не хотелось признаваться, но я очень голоден и все посматриваю на часы, успею ли к закрытию бара в своём отеле. А пригласить мадам графиню в какой-нибудь хороший ресторан не решался…
— Рада такому чудесному стечению обстоятельств! — звонко рассмеялась я. — У меня тоже с каждой минутой растёт аппетит, я чувствую, что ещё не наелась вволю устриц, ведь много лет их не ела! Так что прошу вас, Гастон, выбрать такое место, где подают устрицы и долго играет музыка.
— Да везде! — угрюмо пробурчал Арман. Насчёт устриц я малость приврала. Вообще-то я их люблю, но в данный момент из-за всех этих эмоций я совершенно лишилась аппетита. Впрочем, что за беда! Скажу — расхотелось. В конце концов, женщина на то она и женщина, чтобы менять свои прихоти, когда захочется.
Стали перебирать злачные места Трувиля. Я стояла за казино, ведь там мне будет легче ускользнуть от моих кавалеров, когда придёт пора. Я не настаивала, чтобы ехать на моей машине, это могло возбудить подозрения в Армане, а машина Гастона и так стояла у входа дома. Уже садясь в его машину, я взглянула назад и убедилась, что Роман разворачивается, собираясь незаметно ехать за нами следом.
Сразу же войдя в казино, я наткнулась на Эву с Шарлем. Меня сей факт несказанно обрадовал, а вот Эву — чрезвычайно удивил, причём так, что она потребовала немедленных объяснений, для чего, разумеется, затащила меня в спасительный туалет.
— Не желаю я Армана — и все тут! — не стала ожидать я вопросов Эвы.
— А что? — не успокаивалась подружка. — Он оказался… не того?
— Не знаю. Я не проверяла.
Эва была просто поражена. Господи, как же у них все легко совершается!
— Так ты с ним…
— Вот именно. Ничего у меня с ним не было.
— Но почему? А мне казалось…
Правда сама вырвалась из моих уст.
— Да мне и самой казалось. Я просто не успела, ещё бы немного, и я бы…
Язык я прикусила не из скромности, приличествующей вдове, а просто потому, что не сразу подобрала словечко, подходящее к данному случаю. В мои времена… эх, где эти времена? В мои времена говорили «отдаться мужчине». Теперь же я отлично понимала — смысл этого выражения совсем не отвечает его истинному содержанию. А как же тогда надо говорить? Не «отдаваться мужчине», а «подкладываться под него„? «Брать мужчину нахрапом“? Или ещё как? Оказывается, многое в этом времени остаётся для меня тайной.
К счастью, Эву не интересовали лингвистические изыски. Она задала вопрос в лоб:
— Так почему же нет?
— Потому что в самый… момент подъехал Гастон Монпесак.
— Значит, ты с ним?..
— Вот с ним я бы не против, — заявила я со всей искренностью и прямотой XX века, отбросив скромность века прошлого. — Да не было ни времени, ни возможности. А вообще я хотела с тобой поговорить, чтобы ты мне помогла. Знаешь, не желаю я, чтобы Арман откалывал такие номера!
Сказала — и сама удивилась, вот же, овладела современной лексикой, выражаюсь вполне в духе времени.
— Какие номера? — не поняла Эва.
— Видишь ли, он ведёт себя так, словно я с ним уже долгие годы… ну, нахожусь в связи. Держит себя нагло, при всех…. о, лапает!
— Особенно при Гастоне! — догадалась умная Эва.
— Ну да! А я вовсе не желаю, чтобы Гастон считал, будто мы… будто этот наглый Арман имеет на меня какие-то особые права.
— А чего же ты хотела? — рассмеялась Эва. — Он, считай, уже затащил тебя в постель, видел же полное твоё согласие, так как же ему себя вести? Хотя, впрочем, не всякий мужчина стал бы демонстрировать перед другими ваши отношения. Однако здесь — случай особый. В Гастоне он инстинктивно почувствовал соперника и решил сразу показать, кто здесь хозяин. Я ещё удивляюсь, как его кондрашка не хватила!
— Немного оставалось. Думаю, успокоился на том, что ещё не все потеряно.
— И у него есть основания на это рассчитывать?
— Да нет же! — рассердилась я на подружку, которая никак не поймёт главного. — Видишь ли, дело в том, что Гастон… ну как бы тебе потолковее объяснить…
Нет, даже лучшей подруге не объяснишь в общественном туалете того сердечного трепета, который ощущаешь при виде любимого, при одном смутном воспоминании восьмилетней давности (или уже девятилетней?), встреченного на пороге костёла молодого человека, с которым я сбежала бы и от венца, и от ксёндза, и от обожаемых родителей, лишь захоти он этого? И сама не уверена — может ли Гастон де Монпесак быть тем молодым человеком из далёкого девятнадцатого века? Поэтому я лишь тупо молчала.
Эва сама обо всем догадалась.
— Езус-Мария, неужели ты влюбилась? — с каким-то ужасом вскричала она.
— Возможно, — выдавила я из себя с трудом. — Во всяком случае, никакой другой мужчина меня не привлекает. Даже такой победоносный красавчик, как Арман.
— А Гастон?
— Чувствую — с него как-то слетел весь пыл, Арман таки добился своего. И очень прошу тебя — помоги, как подруга!
— А он не дурак, этот Арман, — задумчиво произнесла Эва. — Знал, какую политику выбрать. Увидел соперника и прибегнул к единственно верному ходу — показать, что ты — его женщина. Ведь у тебя на лице написано, что ты не из тех, которые знай меняют сексуальных партнёров, верность прямо-таки излучается из тебя, как свет из морского маяка. В таких случаях любой пришлый самец сразу поймёт — здесь ему делать нечего, не отломится ничего.
В полном отчаянии я взмолилась:
— Потому и обращаюсь к тебе за помощью, что-то такое я и сама инстинктивно почувствовала и видела, что Гастон вот-вот… смоется, оставив нас одних, чтобы не мешать. Такая тактичность! Такая деликатность чувств!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52


А-П

П-Я