Выключив газ, пани Кристина спросила:— Что там случилось? Они что, ссорятся?Во дворе и в самом деле разговор шёл на повышенных.Пан Хабрович пояснил:— Непонятная какая-то история. Кто-то украл их колоду для рубки dpnb.А во дворе и в самом деле бушевал семейный скандал. В хищении чурбана пан Любанский обвинял, ясное дело, зятя. Зять защищался, с пеной у рта отрицая вину и бросая подозрения на собственного брата. Тот, в свою очередь, клялся, что ни сном ни духом, обвиняя во всём этого старого склочника Любанского. Нарочно припрятал где-то никому не нужный чурбан, лишь бы бросить подозрение на невиновных и вызвать скандал, ведь его хлебом не корми, дай только какую бучу устроить. Пани Ванда считала виновными сразу всех мужчин своей семьи, ведь мужикам наплевать на хозяйство, а ей теперь ломать голову, как печку протопить. Тут во двор зашёл сосед с целью одолжить тачку. Хорошо, он ещё не успел высказать своей просьбы, пережидая, пока хозяева немного утихомирятся. Пережидая, забрёл за дом и там обнаружил и тачку, и предмет спора соседей. О чём не замедлил им и сообщить.— Кой чёрт? — чесал в затылке старик Любанский, когда все дружно таращились на непонятную баррикаду у подвального окна. — Какой гангрене понадобилось тащить чурбан к котельной? Да ещё ночью. Ведь я аккурат дотемна вчера дрова рубил…Пани Кристина с мужем давно присоединились к группе во дворе. Теперь, услышав слово «котельная», пани Кристина сразу всё поняла. Ассоциация не представляла труда: чумазые дети, замурзанные постели, каменный сон и чурбан под окном котельной. Потянула мужа за руку и, пока поднимались наверх, наскоро поделилась с паном Романом своими соображениями.— Послушайте, — обратился за завтраком пан Роман к детям. — С нас довольно. Всё имеет свои границы, и ваши шуточки тоже. Я желаю знать, что тут происходило ночью и зачем вам понадобился чурбан. Надеюсь получить правдивый ответ. Яночка и Павлик, проснувшись и поглядев друг на друга, кинулись отмываться. Времени было достаточно для того, чтобы согласовать свои показания. Согласовали, спокойно завтракали, спокойно ожидали расспросов, но нести ответственность за какой-то чурбан уж никак не были готовы. А родители надеются получить правдивый ответ. Чурбан явился для них полной неожиданностью.— Какой чурбан? — только и смог пробормотать Павлик.— Для рубки дров! — терпеливо повторил отец. — Я же ясно сказал. Что вы с ним делали?— Христом-Богом клянусь — ничего! Зачем нам чурбан? — твердил ошарашенный Павлик.— А что случилось с этим чурбаном? — поинтересовалась более хладнокровная Яночка. Слушавшая разговор мама была шокирована. Она всегда стремилась воспитывать детей в духе искренности и взаимного доверия. Уже давно между родителями и детьми отношения строились на этих принципах, и все были довольны. Родители доверяли детям, знали, что они никогда не пойдут на нарушение конвенции, не позволят себе ничего недостойного, а если даже по молодости и неопытности что-то сделают не так, уж врать-то не станут ни в коем случае! Понимают — когда приходит время признаваться в содеянном, тут уж нельзя даже в малом кривить душой. И вот теперь они нарушают этот важнейший принцип!И мама твёрдо сказала:— Слушайте, будем говорить правду. Полагаю, вы прекрасно знаете, как выглядели утром, до того, пока не привели себя в порядок. Впрочем, достаточно взглянуть на Хабра…И все, как по команде, взглянули на Хабра. А он лежал посередине комнаты этаким символом благовоспитанности и изящества, правда, немного запылённым. Услышав своё имя, вежливо постучал по полу хвостом.А мама холодно продолжала:— Можно и на постели взглянуть. И сразу всё станет ясно. Угольную пыль при всём желании найдёшь только в одном месте — в котельной. И мне очень неприятно, что вы пытаетесь нам соврать, да ещё так глупо!— При чём здесь соврать? — возмутился Павлик. — Котельная ладно, от котельной мы не отпираемся, но зачем нам приписывать ещё какой-то пень? Не было никакого пня!— И всё-таки был, — сухо подтвердил пан Роман слова жены.— Да ещё с тачкой! — прибавила пани Кристина.А поскольку дети смотрели на неё непонимающими глазами, соизволила пояснить:— И чурбаном, и тачкой было подпёрто окно котельной. Все видели это собственными глазами. Так что скажете?Услышав такое, Яночка с Павликом переглянулись. Всё сразу стало ясно. И их охватил ужас. Глупые, они было понадеялись, что всё обойдётся, раз их не арестовали на месте. Домой отпустили, как же! Пока не арестовали, воздержались, но ясно Дали понять — они остаются подозреваемыми, потому и отрезали им нелегальный путь отступления. Неизвестно ещё, разрешат ли им покинуть дом легальным путём…— Так надо было сразу говорить о котельной, а не о каком-то дурацком чурбане! — раздражённо сказала девочка. — С чурбаном у нас ничего общего.— А с котельной? — настаивала мама.— С котельной — другое дело…— Ну так что с котельной? — не отставала мама. — Почему замолчала? Говорите же, мы слушаем.— Через котельную мы из дома вышли, — признался Павлик. — А что было делать? Это ещё не уголовное преступление.И замолчал. Теперь молчали оба. И родители поняли: на сей раз получить объяснения будет нелегко. Придётся вытаскивать по частям. И папа приступил к операции.— В принципе выход из дому через помещение котельной и в самом деле не является преступлением, караемым по закону. Но, может быть, вы всетаки кое-что проясните, почему вам пришлось выходить из дома через котельную. В этом доме котельная не является проходным помещением. Отвечайте, откуда и куда вы проходили?— Из дома в лес.— Как ты сказал?!— Из дома в лес.— Через окно, — неохотно пояснила дочка. — Пришлось выходить и входить через окно.— Но зачем же?!— Чтобы подстеречь.— Опять кабанов?— Нет, не кабанов. То есть не только кабанов…Мама вмешалась в допрос.— Я же просила вас — сделать это нормально, по-человечески, — с упрёком сказала она. — Отец мог бы пойти с вами, для безопасности.И неожиданно для себя самой у мамы вырвалось:— Ну так вы хоть видели их?— Ещё как видели! — оживился Павлик. — Ещё как!— А никакого чурбана там не было! — опять сердито заявила дочка. — И тачки тоже не было! Вообще ничего там не лежало! Потом подложили!— Кабаны?Дети опять замкнулись в тяжёлом, каменном молчании. И опять стало тяжело на сердце у пани Кристины, а чуть было не свалился камень, когда убедилась — не врут её дети. Так почему же теперь молчат? Опять пришлось задавать наводящие вопросы.— Так вы хоть знаете, кто вам этот чурбан подложил?— Знаем, — с большой неохотой сознался сын.Дочка уточнила:— Догадываемся. И учтите — верим вам на слово. Мы лично никакого чурбана не видели! До пана Хабровича вдруг дошло — личность неизвестного, подложившего его детям чурбан, приобретает первостепенное значение во всей этой запутанной истории.— И мы вам верим, — поспешил он заверить своих отпрысков. — И понимаем, что вы не собирались нас с мамой обманывать. Сначала вы ничего и вправду не знали о чурбане, потому что не видели его, а теперь догадываетесь, кто приволок его со двора под окошко котельной. Кто же?— Пограничные войска, — вынуждена была признаться дочка.А Павлик положил локти на стол, упёрся подбородком в переплетённые k»dnmh и, тяжело вздохнув, начал признаваться:— Всё пропало, нет у нас другого выхода, придётся обо всём рассказать. Не удивляйтесь, если не успею — того и гляди явится милиция и нас арестует. Так что заранее настройтесь на учебно-исправительное учреждение…У родителей захолонуло сердце. На этот раз сын говорит искренне, никаких сомнений, вон как оба удручены. А Павлик вновь тяжело вздохнул, готовясь продолжать искреннее признание. Эхом отозвался не менее тяжкий вздох дочки. Родители вздрогнули услышав, что и Хабр на полу тоже испустил тяжёлый вздох! И в самом деле, наверное, совершили нечто ужасное! Бедная мама чувствовала, как вот-вот сердце остановится в груди. Папа собрался с силами и попытался облегчить признание своим детям.— Погодите, не надо отчаиваться заранее.И раз уж дела зашли так далеко, мы имеем право знать обо всём. По какой причине пограничные войска притащили чурбан к нашей котельной?— Ну вот, опять колода! — взорвался Павлик. И чего привязались к несчастной колоде, словно она тут — самая главная?— Да просто для того, чтобы мы не смогли обратно вылезти!— Неужели нельзя было выйти в дверь? — простонала мама, но папа жестом велел ей молчать и ровным голосом задал следующий вопрос, стараясь сохранить хладнокровие.— Так. Для того, значит, чтобы вы не смогли обратно вылезти. Всё понятно, очень хорошо. А милиция зачем явится?— Неужели не ясно? Чтобы нас арестовать.— За что?!— За нелегальный переход границы.— За не… переход границы… Ну, тогда понятны действия пограничных войск. Чтобы, значит, больше не переходили, …А зачем вам, скажите на милость, понадобилось переходить границу?! Павлик явно израсходовал весь имеющийся лимит душевных сил и теперь молчал, тупо уставившись на отца. Сестра поняла: пора подключаться ей. Для начала попыталась свалить вину на высшие силы.— Судьба! — вздохнула девочка. — И к тому же границу мы нарушили совсем немножко, далеко не отходили, и всего-то на каких-то пять минут, не больше. И только два раза…— Так, всего два раза, на пять минут и далеко не отходили, — ровным голосом повторил папа. Но не выдержал и воскликнул: — Но зачем вам понадобилось вообще её переходить?Дочка дала исчерпывающий ответ:— Нам лично это не было нужно, но за границей росли кусты шиповника. Такие, какие мы по всему лесу искали — маленькие, ну единичные, всего с одним побегом, а не разросшиеся. Разросшиеся не выкопаешь и не пересадишь. А на польской территории не нашлось подходящих. То есть нашёлся один маленький кустик, зато за пограничной сеткой — целых два. Вот и пришлось нарушать…— А зачем вам понадобились эти кустики?— Для муравейника.Папа Хабрович на какое-то время лишился голоса и способности продолжать расспросы. Ответы он получал чёткие и ясные, наверняка правдивые, но очень уж неожиданными оказались мотивы действия его детей. Вроде бы продвигался шаг за шагом к пониманию, но каждый новый ответ бил его как обухом, и опять приходилось пережидать и переваривать услышанное. И отказавшись от попыток беспристрастно и самостоятельно осознать случившееся с Павликом и Яночкой, папа жалобно попросил:— К сожалению, я самостоятельно вряд ли пойму, какая связь между муравейником и шиповником. С одной стороны — зоология, с другой — ботаника… Нет, не доходит. Так что будьте добры, поясните как-то подоходчивее…Пришлось выполнить просьбу родителя. С большой неохотой, прерывая то и дело речь паузами и тяжкими вздохами, дочка поведала родителям печальную историю разорённого муравейника и операцию по его восстановлению. Особенно тяжело было рассказывать о собственных meophckdm{u действиях, повлекших гибель муравейника. Значительно легче пошло описание второй части — мер, предпринятых по возрождению и безопасности упомянутого муравейника. В глазах отца читалось понимание, он не осуждал детей за то, что они тайно решили исправить содеянное зло. И вообще кое-что он наконец начал понимать.— Остались ямы, — задумчиво сказал отец, дослушав подробности о сооружении защитной ограды вокруг муравейника. — Я говорю о тех ямах, из которых вы выкапывали кусты шиповника. И полагаю именно этим объясняется тревога на границе и меры по усилению бдительности.Тут мама уж не выдержала.— И зачем же для этого отправляться аж за границу, когда полно таких кустов здесь, тысячи, миллионы?— Где ты видела миллионы? — вскинулись дети.— Да здесь, рядом, сразу за портом! У залива.Столько там шиповника — уму непостижимо. Причём самые разные кусты — и единичные, и разветвлённые, и маленькие, и большие. Грандиозный выбор! Наверняка можно найти и годные для пересадки.— Так откуда нам было знать…Мама недоумевала:— Ведь сами же говорите — весь лес обыскали.Если и в самом деле исходили три километра леса в одну сторону, почему не пойти и в другую? Дочка укоризненно взглянула на маму.— И ты ещё спрашиваешь? — с горечью произнесла она. — Так ведь в ту сторону вечно ходит Мизя!Мама не нашлась, что возразить. Вот уж не ожидала, что к таким страшным результатам приведёт обычная любезность по отношению к ближнему своему. И она ещё не пришла в себя после перенесённого удара, как раздался стук в дверь. В ответ на папино «Войдите!» вошёл поручик. При виде его Хабровичи дружно оцепенели, один Хабр дружески приветствовал власть.— Хорошо, что я вас застал, — сказал поручик. — Боялся, вы уже на пляж ушли, ведь скоро полдень. Прошу извинить за мой неожиданный приход, но ваши дети — очень важные свидетели и мне хотелось бы с ними поговорить. Можно?Бедная мама грудью встала на защиту своих детей.— Пан поручик, тут не дети виноваты, а, боюсь, я сама, — отважно заявила она. И заметив удивлённый взгляд поручика, пояснила: — Ну, за нелегальный переход ими границы ответственность целиком и полностью лежит на мне! Разумеется, я все понимаю и согласна понести наказание…— Как вы сказали? — удивился поручик. — Нелегальный переход границы?— Ну да, это наши дети оставили следы… в виде ям. Пожалуйста, не вините их за это. Я готова дать показания где угодно, все объясню… И готова понести наказание, — горячо говорила мама.— Дорогая, возьми себя в руки, — умоляюще произнёс пан Роман.Поручик уже немного попривык к сюрпризам, которые ему преподносили шустрые детки, но вот чтобы и взрослые Хабровичи их выкидывали — это явилось для него некоторой неожиданностью. Ни он мужественно взял себя в руки и попытался понять, в чём же дело.— Проше пани, я не совсем в курсе… Сначала ваши дети твердили о каких-то нарушениях, теперь выясняется, что и вы тоже… А вы? — обратился поручик к доселе молчавшему главе семьи.— Нет, я не нарушал! — решительно отмежевался глава. — Во всяком случае полагаю, что не нарушал, — уже менее уверенно заявил он. — Но показания дать тоже готов!Поручик принял решение.— В таком случае начнём с вашего коллективного семейного преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34