Приятное чувство в области шеи тут же распространилось по всему телу. Что такое? Он уже нежно покусывает меня. Нет, дело зашло слишком далеко! Мне просто необходимо уйти. Но как?
Резко и нагло, решила я. Просто выскочить из постели, как будто мне все равно, видит он, как я голая ползаю по полу в поисках одежды, или нет. Мне хотя бы трусики найти, чтобы прикрыть зад, уже было бы легче…
Можно было попробовать обратить все в шутку, например, завернуться в простыню, как в тогу, и… минуточку, что это он делает? Я с трудом проглотила слюну. Негодяй преодолел железный барьер моей руки и теперь поглаживал мне грудь легчайшими движениями, от чего соски тут же встали торчком. Но я продолжала вести себя, как бесчувственное бревно. Он между тем придвинулся ко мне вплотную, прижался к моей спине, видимо, чтобы я смогла заметить его утреннюю эрекцию.
«Не люблю, когда пенис слишком твердый», – мечтательно подумала я. Конечно, от твердого толку больше, но он такой распухший, такой толстый, такой живой, что никогда не знаешь, что он выкинет в следующий момент, то есть знаешь, конечно, но…
К моему удивлению, что-то, жившее у меня внизу живота, проснулось. И не только проснулось, но и потребовало завтрака. Я не видела Люка, но чувствовала его запах. Запах сигарет, зубной пасты, еще чего-то резкого и возбуждающего – в общем, запах мужчины. Я возбуждалась все сильнее и сильнее. Люк был такой большой, гладкий и нежный.
«И все-таки пошел он на фиг!» – решила я. Эта ночь была ошибкой. Люк подвинулся ко мне еще ближе, так что его бедра оказались плотно прижатыми к моим. И я ощутила, какие они мощные и твердые. Я начала необыкновенно остро реагировать на каждое его прикосновение, как будто я только что поменяла кожу, как змея.
Удивительно, но на этот раз я вовсе не чувствовала себя толстой и отвратительной, как обычно в постели с мужчиной. Может быть, это потому, что он безумно хотел меня. Мой зад, во всяком случае, чувствовал, какая у Люка эрекция.
Он снова погладил мою шею, потом его рука скользнула ниже, еще ниже – к моему животу (поскорее втянуть живот!), потом еще ниже. У меня опять перехватило дыхание, на сей раз не от злости, а по другой причине. Он водил ладонью по моему животу, время от времени перемещая ее на бедро, касаясь волос на лобке (я дернулась, издав высокий звук, похожий на визг собаки, которой прищемили хвост), и снова гладил живот, и опять – бедро, сначала внешнюю, потом внутреннюю часть бедра. Круги, описываемые его ладонью, все сужались и сужались. Но не так быстро, как мне того хотелось.
Умом я понимала, что надо бы сбросить его руку, сказать, чтобы отстал от меня, но то, что жило у меня внизу живота, умоляло о другом. «О, давай же, давай!» – мысленно торопила я его. Он опять поднялся выше. О, нет, пожалуйста! Потом погладил внутреннюю поверхность бедра, выше, чем в прошлый раз, но, увы, недостаточно высоко.
Между ног у меня все таяло, мне казалось, что я излучаю радиацию. Но я все равно не шевелилась! Кровь отхлынула от головы и, подобно толпе беженцев, устремилась к лону, сразу сделав его тяжелым, набухшим и чутким. Голова же стала пустой и легкой.
Пока я, скрючившись на боку в эмбриональной позе, лихорадочно соображала, что же делать, все внезапно изменилось. Без всякого предупреждения Люк вдруг резко перевернул меня. Только что я, оцепенев, лежала на боку – и вот уже распластана на спине, а Люк – сверху.
– Что ты делаешь? – прохрипела я.
Мне было и тревожно, и безумно приятно. Приходилось признать, что выглядит он очень неплохо. Утренняя небритость даже шла ему, а его глаза при дневном свете стали темно-синими.
Я посмотрела вниз, на его член и сразу отвела взгляд, взволнованная и возбужденная еще больше.
– Хочу кое с кем поиграть, – просто сказал он. Его лицо осветила какая-то тающая улыбка. Я никогда еще не видела, чтобы так улыбались. Остатки моей решимости тут же затонули в море желания. – Пожалуй, с тобой.
С той самой секунды, как я проснулась, мои ноги были плотно сомкнуты. Но теперь он просунул обе руки между моих бедер и легонько их раздвинул. Желание просто пронзило меня. У меня непроизвольно вырвался стон.
– Или, может быть, ты не хочешь играть? – спросил он с самым невинным видом. Потом наклонился и легонько укусил мой сосок, нежно, но настойчиво, и я опять всхлипнула от желания.
Я так хотела его, я была до краев полна желанием. Мой клитор яростно пульсировал. У меня внутри все горело. «Теперь я понимаю, что они чувствуют, когда у них эрекция», – ошалело подумала я.
Люк посмотрел мне в глаза и спросил: «Ну как?» Потом он укусил меня за второй сосок. Если бы даже я сейчас захотела встать и уйти, то уже не смогла бы. Я была совершенно пьяна от желания и. казалось, стала вдвое тяжелее, чем раньше.
– Ну так как? – повторил он. – Хочешь поиграть? Я скользнула по нему взглядом: синие глаза, белые зубы, сильные бедра и этот багровый, плотный…
– Да, – слабым голосом произнесла я. – Хочу.
16
Я вышла в коридор в поисках ванной и была совершенно сбита с толку, столкнувшись нос к носу с Бриджит.
– Но… – промямлила я, – разве мы не в квартире.
– Нет, – коротко ответила она. – Мы – в резиденции Настоящих Мужчин.
– А ты-то что здесь дела… – хотела спросить я и осеклась, потому что все поняла. – Который из них? – просияла я.
– Джои, – она мрачно поджала губы.
– Что случилось? – спросила я. Вообще-то я готова была плясать от радости.
Не одна я, значит, попалась на эту удочку.
– Много всего, – пробормотала она.
– У вас было или… так просто?
– Два раза, – сказала она. У нее был удрученный вид.
– Я не должна была. Просто удавиться хочется! Как я могла? И это после того, как он побил меня!
– Побил? – я ушам своим не верила.
– Да не ночью, дура! Тогда, в детстве, на карнавале.
Когда я уходила. Люк попросил у меня номер телефона. Я молча вырвала листок из блокнота, аккуратно написала свой номер, потом, к изумлению Люка, смяла листок, скатала из него шарик и выбросила в мусорную корзину.
– Вот так, – ослепительно улыбнулась я. – Это избавит тебя от многих неприятностей.
Он все еще сидел в постели, облокотившись на спинку кровати. «Неплохой торс… для такого придурка», – мелькнуло у меня в голове.
Кажется, он был удивлен.
– Ну, пока, – я подарила ему еще одну ослепительную улыбку, развернулась на каблуках моих роскошных туфель и пошла к двери. Все. Это конец. Я чувствовала это всем телом, даже пятками.
– Подожди! – позвал он.
Ну что там еще? Должно быть, хочет поцеловать меня на прощанье. Зря. Ничего хорошего из этого не получится.
– Что? – мне едва удавалось скрыть свое нетерпение.
– Ты забыла серьги.
Мы с Бриджит поплелись домой, истерзанные и уставшие, в вечерних туалетах. Несмотря на восемь часов утра, уже было жарко и душно. Мы остановились в забегаловке у Бенни, где все всегда стоя пили кофе с рогаликами по дороге на работу, и тут же подверглись допросу с пристрастием.
– Ух ты, гляньте-ка, вы чем это, девчонки, всю ночь занимались, а? – спросил Бенни.
Он даже вышел из-за своей стойки, чтобы получше рассмотреть нас. Когда Бенни начинал жестикулировать и заговаривать с прохожими, полулицы собиралось поглазеть на этот спектакль.
– Вот я себя спрашиваю, – он гулко ударил себя в грудь, – что же это делается? – он театрально взмахнул руками, указывая на нас с Бриджит, на наши взлохмаченные головы и размазанный макияж. – И что ж мы видим? – для убедительности он указывает на свои глаза. – Черт знает что мы видим! – очередной взмах руками. – А я-то, дурак, думал: какие славные девчонки! – посетовал он.
– Возьми себя в руки. Бенни, – отрезала я. – Ничего ты такого не думал.
Какой бы там ни был прекрасный секс, больше с Люком я видеться не собиралась.
Я бы этого не пережила. Мы с Бриджит устроили разбор полетов. Нет, это не был упоительный обмен подробными воспоминаниями о сексуальных контактах, с диаграммами и чертежами, изображающими мужской пенис. Скорее, это напоминало оценку понесенного ущерба.
– Как ты думаешь, кто-нибудь видел, как он меня целовал? – спросила я Бриджит.
– Вас видела куча людей, – Бриджит удивилась моей наивности, – вот я, например.
– Да нет, – отмахнулась я. – Кто-нибудь… важный.
Люк позвонил мне. Разумеется, позвонил. Это те, чьих звонков я ждала, никогда мне не звонили. А он позвонил. Наверно, выудил смятый листок из мусорной корзины после моего ухода.
К телефону подошла Бриджит.
– А кто это говорит? – спросила она таким странным голосом, что я подняла глаза. Она уже яростно махала руками, подавая мне какие-то знаки.
– Это тебя! – прошептала она каким-то придушенным голосом.
Потом Бриджит прикрыла ладонью трубку, состроила страдальческую рожу, вторую руку положила себе между ног и присела, как это делают мужчины, загоняя шар в ворота при игре в гольф.
– Да кто это? – спросила я, хотя уже догадалась.
– Люк! – крикнула она шепотом.
Мой взгляд заметался по комнате, ища, куда бы спрятаться.
– Скажи, что меня нет дома, – умоляюще прошептала я. – Скажи, что я уехала обратно в Дублин.
– Не могу! – прошептала она. – Я не выдержу и засмеюсь. Извини.
– Сучка! – прошипела я и взяла трубку. – Я тебе это припомню. Да? – сказала я.
– Рейчел, детка, – отозвался он.
Забавно, но голос у него оказался приятнее, чем я запомнила. Такой густой и с намеком на улыбку.
– Это Люк. Помнишь меня?
Меня пронзило это «Помнишь меня?». Сколько раз я говорила эти слова мужчинам, которые, и я это прекрасно знала, меня не помнили! А я все равно зачем-то им звонила.
– Я тебя помню. Люк, – ответила я.
От многих мужчин я даже такого ответа не дождалась.
– Ну и как ты там? – спросил он. – Как работалось в среду? Я весь день был в разобранном виде.
Я издала вежливый смешок и стала подумывать, не положить ли трубку, притворившись, что внезапно испортился телефон. Он между тем рассказал мне о том, как провел неделю, и, я уверена, полагал, что под вымученной вежливостью я с трудом скрываю свое нетерпение увидеться. Я отвечала тем же холодноватым, преувеличено вежливым голосом, каким со мной в таких случаях говорили те самые мужчины, которым я была неинтересна. Фразы типа «Правда?» и «Вот как!». Забавно было оказаться по другую сторону.
Наконец он перешел к делу. Он хотел бы снова увидеться со мной. Например, пригласить меня пообедать, если я не против. В течение всего разговора Бриджит стояла в нескольких шагах от меня и махала руками, как ветряная мельница. Услыхав последний вопрос Люка, она широко расставила ноги и закивала головой, как ненормальная. Когда я неуклюже попыталась отклонить предложение Люка, Бриджит принялась делать неприличные движения животом и высовывать язык. Я повернулась к ней спиной, но она меня не оставила в покое.
– Пожалуй, нет… Нет, не думаю… – мямлила я в трубку. – Понимаешь, мне… мне не нужен бой-френд.
Какая ложь! Просто мне не нужен был Люк в качестве бойфренда.
Бриджит уже стояла на коленях, закатив глаза к потолку и изобразив на лице: «Я сейчас кончу!» Это было бы достойное завершение ее клоунады. К счастью. Люк не стал предлагать мне поддерживать просто дружеские отношения. Молодые люди, которых я заносила в графу «ошибки», всегда это предлагали. Они притворялись, что не обижаются на мой отказ, и давали понять, что будут счастливы остаться просто друзьями. Я обычно чувствовала себя виноватой и соглашалась с ними встретиться. А дальше, совершенно пьяная, оказывалась с ними в постели.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Мне и правда было жаль – он действительно казался симпатичным.
– Ничего, – легко ответил он. – Надеюсь, еще как-нибудь увидимся и поболтаем.
– Ладно, – сказала я. – Ну, пока, – и бросила трубку.
– Сучка! – набросилась я на Бриджит, которая как раз уползала на коленях на кухню. – Погоди! Вот позвонит тебе Джои!
– Джои не позвонит, – мрачно ответила она, встав с колен. – Он не взял моего номера телефона.
Я села и стала рыться в сумочке в поисках валиума. Высыпала на ладонь три таблетки, подумала и добавила еще две. Что за мучение! Я ненавидела Люка за то, что он позвонил, за то, что заставил меня пройти через это. Ну почему вся моя жизнь – сплошная череда вот таких неприятностей? Что за проклятье лежит на мне?
17
На самом интересном месте чудесного сна меня разбудила какая-то странная женщина. Она светила фонариком прямо мне в физиономию.
– Рейчел, – сказала она. – Пора вставать. Было темно, хоть глаз выколи, и я понятия не имела, кто она такая. Я подумала, может, у меня галлюцинации, повернулась к ней спиной и снова закрыла глаза.
– Ну давайте же, Рейчел, – настаивала она громким шепотом. – А то разбудим Чаки.
С именем Чаки на меня снова обрушилась суровая реальность. Я вовсе не в своей постели в Нью-Йорке. Я в Клойстерсе, и какая-то сумасшедшая пытается поднять меня с постели среди ночи. Должно быть, это одна из тяжелых больных, которая случайно вырвалась из своей комнаты на чердаке, где ее обычно запирают.
– Привет, – сказала я – Идите-ка обратно в постель.
Я сказала это дружелюбно, но твердо, надеясь, что смогу снова заснуть.
– Я – ночная медсестра, – объяснила она.
– А я – клоун Коко, – огрызалась я. Пусть знает, что со мной тоже шутки плохи.
– Вставайте, вы – на завтраках.
– А почему не Чаки «на завтраках»? – Я слышала, что именно так надо разговаривать с психами.
– Потому что она не в группе Дона.
От этих слов «группа Дона» неожиданно повеяло чем-то зловещим.
– А я – в группе… в группе Дона? – завороженно спросила я.
И с ужасом поняла, что да, скорее всего, это именно так. Разве вчера вечером я сама на это не согласилась?
– Да.
Меня охватило предчувствие большой беды. Видно, все-таки придется вставать.
– Я отказываюсь быть в группе Дона, – сказала я. Она засмеялась, и при других обстоятельствах ее смех можно было даже назвать добрым.
– Вы не можете отказаться, – сказала она. – Кто же тогда будет готовить завтрак? Нельзя подводить остальных.
Я слишком устала, чтобы спорить с ней. Честно говоря, я уже слишком устала даже для того, чтобы просто понять, что происходит, и разозлиться на это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67