Стив поверит ему, даже если не верит ни полковник, ни все остальные. И Стив сумеет прибрать к рукам этих наглых придурков, он заставит их оставить папу в покое. Диего так обрадовался этой новости, что ему даже стало страшно. А вдруг это какая-то злая шутка? Он так воспылал надеждой... Диего переспросил:
– А это точно?
– Точно! Я уверена на все сто! – Банни пренебрежительно передернула плечами. – Я не из тех, кто разносит пустые сплетни. Слушай, приходи к нам на лэтчки, а?
– Лэтчки? А что это такое?
– Такая вечеринка. На нее все приедут. Будут хорошие песни, хорошая музыка, вкусная еда, – сказала Банни, и Диего даже удивился, с каким воодушевлением она рассказывает об этой будущей вечеринке.
– Нет, наверное, не приду, – ответил он. – У меня сейчас не то настроение, чтобы ходить на вечеринки – пока папа в таком состоянии. И я не уверен, что Джианкарло мне разрешит.
Банни усмехнулась.
– А ты его и не спрашивай. Если хочешь – отпросись лучше у капитана Фиске. Просто скажи ему, что майор Мэддок попросила меня тебя пригласить, и он тебя непременно отпустит, вот увидишь. Она ему нравится.
– Правда? Ну, тогда, если у папы ничего не изменится и ничего другого не случится, я, наверное, смогу пойти. Тут все равно больше нечем заняться.
Улыбка Баники стала еще шире.
– Тебе понравится, это точно, – сказала она. – Увидишь там множество хороших людей, послушаешь хорошие песни.
– Ну, наконец-то хоть что-то новенькое. Я сильно подозреваю, что никого из здешних ты бы “хорошими” не назвала. А какие у вас песни?
– Песни, которые поют в моем народе. Мы сами их сочиняем, в них поется о нас самих и о нашей истории. Это хорошие песни.
Если бы все было нормально, если бы Диего по-прежнему жил на корабле, и ни папа, ни он сам никогда не спускались бы на эту планету и не попадали в ту пещеру – тогда Диего, наверное, ответил бы Банике какой-нибудь остроумной шуткой или еще как-нибудь над ней посмеялся. Но теперь все, что было нормальным прежде, казалось ему пустыми детскими глупостями. Банни говорила с ним совершенно серьезно, и Диего почувствовал, что тоже должен быть с ней серьезным.
– А на что похожи эти песни? – спросил он.
– Ну, есть такие, которые надо петь, а еще есть такие, которые просто читают нараспев. Но во всех песнях рассказывается про то, что случалось с людьми, что происходит здесь, на нашей планете.
– Это как в поэмах?
– Да, наверное. Только мы называем их песнями. А что такое поэмы?
Диего улыбнулся и сказал:
– Подожди минутку, я сейчас.
Он сходил в свою комнату и достал из рюкзака одну из своих любимых печатных книг. Пока Диего стоял с Баникой на улице, у него сильно замерз нос, но на такие мелочи он сейчас не обращал внимания. Вернувшись обратно, Диего открыл книгу и показал пальцем на страницу:
– Вот эта, как мне кажется, должна тебе понравиться... – и начал читать:

Толпа парней гуляла
В салуне маламутском...

Он прочитал ей всю поэму, от начала до конца, и Банике она явно понравилась. Потом Банни прочитала несколько своих стихотворений, которые здесь называли “песнями”. Диего не мог не признать, что стихи очень даже ничего, но почему-то постеснялся признаться, что и сам как-то пробовал сочинять. Кроме того, он вдруг вспомнил, что промерз до костей, пока стоял на заснеженной улице возле отвратительного неуклюжего здания и читал стихи девчонке, одетой как горилла.
– Наверное, мне пора сходить и посмотреть, как там папа, – извиняясь, сказал он.
– Ему так и не стало лучше? – поинтересовалась Баника.
– Ему будет гораздо лучше, когда сюда приедет Стив. Ты точно не разыгрываешь меня насчет этого? Баника с достоинством покачала головой:
– Я никогда не стала бы шутить таким, Диего. И никто из нас не стал бы.
Потом она ушла. Диего провожал ее взглядом, пока она не села в свой снегоход, и удивлялся, как девчонке удалось заполучить в свои руки один из немногих приличных снегоходов на этом айсберге. Может быть, когда приедет Стив... Нет, нельзя так на это надеяться. Не то чтобы Диего думал, что Баника ему наврала – зачем бы ей это делать? И для чего? Но, может быть, это окажется не таким простым делом, как она думает. Может, Джианкарло не позволит Фиске послать кого-то за Стивом. Диего нравилась Баника, но она не знала так хорошо, как он, людей, которые работают на Компанию, и, наверное, даже не догадывалась, какими они могут быть ненадежными и непредсказуемыми в своих поступках. А эта Баника в самом деле славная девчонка. И она, как видно, в самом деле очень любит эту планету.

Глава 8

Ранним, очень ранним утром, которое и утром-то можно назвать с большой натяжкой – на улице было еще совсем темно, – в дверь Яниного дома постучали. Яна мгновенно вскочила с постели и открыла дверь, пританцовывая на ходу, потому что кусачий холод от пола легко проникал сквозь носки. За дверью стояла Шинид.
– Я разожгу твою печку, – с порога сказала Шинид, расстегиваясь и снимая теплую парку. – Тебе надо съесть чего-нибудь горячего. Знаешь, иногда мне кажется, что перед весной морозы даже сильнее, чем в середине зимы. Все равно, сегодня прекрасный день, чтобы проверить мои ловушки.
Пока Шинид занималась печкой – разгребала угли и подкладывала дрова, наливала в котелок воду из термоса, – Яна надевала на себя целую кучу одежек, которые, как она полагала, будут не лишними во время сегодняшней долгой прогулки.
– А ч-ч-что.., п-п-попада-й-йется в эти твои ловуш-ш-шки? – спросила Яна, отчаянно стуча зубами от холода. Она до сих пор сильно удивлялась, как при таких зубодробительных морозах местным жителям удается сохранить в целости все зубы – ее собственные, казалось, прямо сейчас раскрошатся на мелкие кусочки.
– Что придет – то и попадется, – ответила Шинид, добродушно улыбаясь.
– Да, неплохой ответ. Только мне все равно ничего не понятно.
– Сейчас как раз хорошее время для того, чтобы пойти и посмотреть, – только и сказала Шинид, но и теперь для Яны ничего не прояснилось. – В это время года некоторым больше хочется не жить, а умереть.
– И как, интересно, ты определишь, кому чего хочется?
– Увидишь. Вот, на, выпей это!
Яна была совсем не против выпить чего-нибудь горяченького. Она обхватила чашку ладонями и осторожно, бережно поднесла ее поближе к щеке, чтобы отогреть над горячим паром озябшее лицо. Как она ни старалась получше завернуться в одеяла перед сном, голова все равно оказалась снаружи и под утро лицо совсем замерзло.
Кроме напитка, Шинид разогрела еще овсяной каши и, наполнив одну мисочку, подала Яне, сказав при этом с улыбкой:
– Эйслинг меня уже покормила. Ни за что не отпускает меня по утрам из дому, пока я не позавтракаю.
Яна улыбнулась в ответ, на мгновение проникшись к Шинид белой завистью – здорово, что у Шинид есть подруга, которая так о ней заботится. Вскоре, съев горячий завтрак, Яна была полностью готова отправляться в дорогу. Шинид залила огонь в печи, чтобы остались только угли, от которых снова можно будет разжечь огонь, когда Яна вернется домой. Когда обе женщины вышли на улицу, кошка Клодах тоже выскочила вместе с ними и убежала куда-то по своим кошачьим делам.
– А у вас есть такая кошка? – спросила Яна у Шинид, усаживаясь на нарты. Шинид хмыкнула.
– Ни у кого нет кошек Клодах. Наоборот, это у них есть мы.
Яна без разговоров согласилась с таким определением и закуталась в теплое меховое покрывало до самых глаз. А Шинид прикрикнула на вожака своей упряжки – крупную, лохматую, пятнистую суку по кличке Элис Би.
Пока Яна и Шинид быстро проносились по главной улице Килкула, навстречу им не попалось ни единого человека, хотя окна в некоторых домах светились. Очень скоро Шинид с Яной доехали до леса, и Шинид направила свою упряжку налево, вниз по длинному пологому склону, за которым открывалась необъятная заснеженная равнина. То там, то тут Яна замечала торчавшие из-под толстого снежного покрова верхушки квадратных столбиков, как будто от изгородей. Яна подумала, что, наверное, как раз здесь, на этих огороженных участках, жители поселка выращивают урожай во время короткого здешнего лета.
Когда Яна увидела, как бежавшие впереди собаки внезапно как будто провалились в никуда, у нее хватило времени только на то, чтобы покрепче ухватиться за обод нарт – и тут они, нисколько не сбавляя скорости, резко нырнули носом вниз.
Собаки проломились сквозь заросли редкой убогой растительности, которую Яна заметила еще во время первой поездки с Баникой вдоль берегов замерзшей речки. Потом кусты закончились, и снежная равнина снова стала гладкой. Может, это была еще одна замерзшая река? Их здесь так много... Когда нарты взлетели вверх по крутому склону противоположного берега, Яна поняла, что ее догадка оказалась правильной. Заледеневший кустарник сменился редкими деревьями, которых постепенно становилось все больше по мере того, как Шинид вела свою упряжку по выбранному маршруту. Дорога вела чуть вверх по какому-то склону, потом еще раз нырнула вниз. Они пересекли еще один открытый участок, потом снова въехали в лес, а Шинид все заворачивала налево, в сторону постепенно становившегося все светлее и светлее неба на востоке.
Раз или два острый взгляд Яны ловил в отдалении отблески света, и тогда же до нее доносился слабый запах дыма. Собаки то и дело заливисто лаяли – похоже, исключительно из чистого удовольствия. Шинид смеялась и подгоняла их бежать быстрее.
Они ехали примерно около часа, то въезжая в лес, то снова выезжая на равнину, прежде чем добрались до маленькой хижины, возле которой Шинид велела Элис Би остановиться. Скорее, это была даже не хижина, а нечто вроде примитивного навеса на опорах. Вылезая из нарт, Яна обратила внимание на то, что на этот раз она замерзла во время поездки гораздо меньше, чем раньше. Никак нельзя было сказать, что холод пробрал ее до костей. Наверное, она постепенно начинает привыкать к климату этой ледяной планеты. Может, до наступления лета она настолько приспособится к холоду, что потом никакая температура выше абсолютного нуля уже не будет ей страшна?

***

Яна помогла Шинид освободить собак из упряжи, они вместе проверили собакам лапы и привязали животных к стойкам навеса. Потом Шинид закинула себе на спину большой мешок, на котором Яна по дороге сидела, как на подушке. Еще один мешочек, поменьше, предназначался для Яны. Шинид достала из нарт какой-то длинный сверток, внутри которого оказалось три копья с острыми металлическими наконечниками и еще одно своеобразное копье, древко которого заканчивалось устрашающего вида зазубренным крюком. Яна подумала, что это, наверное, мог быть гарпун, хотя надо было признаться, что ничего похожего на это орудие ей раньше видеть не приходилось. Вместе с оружием были запакованы также две сумки и приличных размеров рогулька с резинкой, в которой Яна опознала гигантскую рогатку.
– Пользовалась когда-нибудь такой штукой? – спросила Шинид, подавая Яне рогатку.
– Детство мое прошло в таких местах, где на подобные игрушки смотрели весьма неодобрительно, – призналась Яна. Она покрутила в руках рогатку и отдала ее Шинид.
Шинид усмехнулась.
– А держишь ты ее так, будто знаешь, как с этим управляться.
– Ничего, этому легко научиться, – сказала Яна и взяла сумку, на которую указала ей Шинид. В сумке оказались маленькие камешки для стрельбы. – А что в другой? Еще одна рогатка, для тебя?
Шинид сказала, взвешивая в руке вторую сумку:
– Вроде того. Здесь парные камни. Каждая пара связана недлинной веревкой. Берешь за веревку и раскачиваешь камни в разных направлениях, а когда раскачаешь достаточно, раскручиваешь по кругу над головой и в нужный момент отпускаешь шнурок – камни летят и опутывают ноги того, кого ты хочешь свалить наземь.
– Я пару раз видела такое устройство. Причем там, где меньше всего можно было этого ожидать.
Упаковав свой заплечный мешок, Шинид пошла к навесу, забралась внутрь и вышла, неся с собой две пары снегоступов. Одну пару она протянула Яне. Яна прикрепила овальные плетенки к ботинкам, Шинид – тоже, и, поскольку теперь обе были полностью готовы выступать, Шинид повела ее в глубь леса, слабо освещенного восходящим солнцем.
Яне показалось, что шли они примерно около получаса, прежде чем Шинид остановилась и присела, укрываясь за вечнозеленым кустарником. Отодвинув в сторону развесистые ветви, Шинид достала из-под куста самую причудливую плетеную штуковину изо всех, которые Яна когда-либо видела, причем более узкий конец этой штуки был вывернут внутрь. Внутри сетки обнаружилось два серых длинноухих животных довольно приличного размера, весьма похожих на кроликов.
– Спасибо, друзья, – пробормотала Шинид и двумя точными, быстрыми движениями свернула обоим зверькам шеи.
Яна застыла в изумлении.
– Неужели они до сих пор не были мертвы? – спросила Яна. Это поразило ее даже сильнее, чем быстрая расправа Шинид с попавшимися в ловушку животными.
Шинид пожала плечами.
– Он пришли сюда, чтобы умереть, – и Шинид стала что-то негромко бормотать себе под нос, но Яне показалось, что в этом неразборчивом бормотании она различает слова. Бормоча, Шинид быстро достала из кармана куртки шнурок, обвязала им ноги зверьков и подвесила обе тушки на специальный крючок, приделанный к низу ее заплечного мешка.
Затем, все еще не прекращая своего странного бормотания, Шинид насыпала внутрь причудливой сетки-ловушки горсть каких-то комочков – по-видимому, приманку – и поместила ловушку обратно под куст. Яна уже успела сообразить, что обреченные зверьки забираются в сетку через хитроумно вывернутую внутрь горловину ловушки, через которую, очевидно, невозможно выбраться обратно. Принцип действия этой ловушки оказался таким же, как у рыболовной верши, в которую рыба заплыть может, а выплыть – уже нет.
– Значит, ты ловишь зверей живьем? – спросила Яна, когда Шинид замолчала. У Яны создалось странное впечатление, что этим своим бормотанием Шинид как будто отправляла своеобразную заупокойную службу по погибшим зверькам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49