Это было семь лет назад, ну, а про свою службу в Лондоне расскажу в другой раз. Сейчас я ездила навестить родителей и потратила там все свои деньга, осталась без гроша. На билет они бы мне, конечно, дали, но неохота было у них брать, а добираться на попутных только интересней. Иногда я так езжу просто для развлечения. Я и вообще теперь живу не скучно, но я уже сказала - об этом в другой раз, когда опять встретимся. Наверно, так мало с кем бывает, а вот я с кем бы ни столкнулась в жизни, потом непременно опять встречу. Иногда и рада бы потерять человека из виду, а нипочем не удается.
- Мы так долго тащимся по этой лондонской дороге, я совсем выдохся,-сказал Билл Строу.- Давайте остановимся у первой же забегаловки и опрокинем по стаканчику.
- Блестящая мысль,- поддержала Джун.- После моего печального рассказа мне не мешает подбодриться. Давно я никому про себя не рассказывала.
- Я прямо чуть не разревелся,- сказал Билл.
- Это все прекрасно,- сказал я,- но если я напьюсь, я не смогу вести машину, а мне охота добраться до места в целости и сохранности.
- Ну, это вообще будет чудо,- сказал Билл.- Катафалк-то наш совсем разваливается.
Он, наверно, был прав: посреди рассказа Джун кусок выхлопной трубы отскочил, да с таким треском - меня мороз подрал по коже,
ну, думаю, крышка, а над дорогой взвился и растаял сноп искр. Но все равно я решил: глотнуть спиртного сейчас бы неплохо и стаканчик-другой никому из нас не повредит. А потом, скоро ведь обеденный перерыв, и тогда уж нигде не утолишь жажду.
Тормоза совсем отказывали, и как только Билл крикнул, что впереди подходящая пивная, я отключил скорости и осторожно нажал на тормозную педаль, чтоб вовремя замедлить ход. Но все равно свернул на стоянку еще слишком быстро и ударился об стену, нас здорово тряхнуло, и мои пассажиры возмущенно заворчали.
Здесь кормили обедами, и когда мы вылезли из машины, навстречу нам из столовки вышел уже немолодой, хорошо одетый человех а его тут же стало рвать.
- Отличная домашняя кухня,- сказал Билл.- Но виски-то протухнуть не может. Лучше уж помереть там, чем на дороге.
- А все-таки добра не жди,- возразил я.
Пока мы препирались, тот дядька, бледный и несчастный, нетвердой походкой подошел к своей машине, залез в нее, согнулся над рулем и уснул.
- Этот сегодня наверняка задавит какого-нибудь малыша на переходе,- с отвращением сказала Джун. Мне понравилось, как она строго к этому отнеслась, уж, конечно, она не даст мне выпить лишку. Оглянулся - Билла нет, вошли мы в помещение, а он тут, у самой стойки.
- Я уже заказал,- говорит.- Давай вытаскивай кошелек. Нам подали три двойных виски.
- Сейчас принесу вам бутылку, сэр,- сказал хозяин и нырнул в свой потайной и обширный винный погреб.
- Что еще за бутылка? - спросил я, ожидая самого худшего.
- Не хмурься, друг. Если наша машинка развалится на части вдалеке от цивилизации, надо ж нам будет чем-то согреться и повеселить душу. Будем здоровы!
- Будем здоровы!-подхватила Джун и обернулась, поглядела в угол - там над рюмкой коньяка сидел какой-то человек средних лет.
- Знакомый? - спросил я.
У него было худое, костлявое лицо, розовая лысая голова огурцом, вместо галстука на шее повязан шарф, и он уже дня три не брился.
- Это писатель,- сказала она,- Джилберт Блэскин. |
- Подите поздоровайтесь.
- Я не настолько хорошо его знаю.
Она снова повернулась к стойке и разом опрокинула виски в свое очаровательное горлышко.
- Я про его книги слыхал,- сказал я.- Даже читал одну, только ничего не помню. Отродясь не видал живого писателя, даже издали.
- Ну, вы не очень на него глазейте,- сказала Джун; похоже, ей почему-то не хотелось встречаться с ним сейчас.- Не надо его смущать. Он очень тонкокожий.
- Бедняга! Вот до чего писательство доводит.
Хозяин поставил передо мной бутылку виски «Белая лошадь», положил две пачки «Дымка» и блок «Игроков».
- Налейте-ка еще три двойных,- распорядился Билл и небрежно, как лорд какой-нибудь, подтолкнул стакан к хозяину.
- Извольте, сэр,- угодливо сказал хозяин, а за этими словами сквозила такая бешеная ненависть, что я чуть было не двинул ему ногой по жирной морде. От злости мне даже полегчало, и я с улыбкой расплатился за себя и за своих веселых собутыльников и спутников. А что еще оставалось делать, ведь у меня были деньги, а у них - ни гроша. Не мог же я просто встать и уйти, мы ведь так сдружились в
машине, пока рассказывали про свою жизнь, да и вообще мне от них не хотелось уходить.
- Допивайте,- сказал я,- и выпьем еще по одной. Я закажу.
И я заказал, и хозяин поставил перед нами три стакана, но слов «Извольте, сэр» я от него не дождался.
- Тебе еще рано заказывать самому, повадка не та, - сказал
Билл,- он прекрасно все заметил. .
Я покраснел-надо ж ему такое ляпнуть при Джун. Чертов враль, если б не он, хозяин как миленький величал бы «сэром» и меня.
- Пошли из этой обираловки,- угрюмо сказал я.
Это недолгое пребывание в пивной заставило меня порядком порастрясти свои капиталы, и я рад был унести оттуда ноги и покатить дальше, хотя над рощами и шпилями нависли тучи и уже начинался дождь. Джун устроилась на заднем сиденье и вслух пожалела, что не напросилась в «ягуар» к Джилберту Блэскину,-она не больно надеялась на мою машину, но мы с Биллом от небольшого дождика даже повеселели… Оплошка вышла только раз: я наконец собрался с духом и включил дворники, а они тут же слетели, только мы их и видели. Билл заставил меня остановиться, долго ползал на карачках по мокрой дороге и все клялся - мол, он их разыщет и присобачит на место. Наконец он снова сел рядом со мной и принялся застегивать свое насквозь промокшее пальто.
- Знаешь,- сказал он,- сдается мне, этот гроб не годен для езды.
- Не унывай,- сказал я, когда машина как миленькая двинулась вперед.
Дождь припустил вовсю. Я рулил по дну морскому и ждал - вот-вот покажутся селедки и золотые рыбки станут таращить на меня глаза. Хоть я был пьян, а ехать со скоростью больше тридцати и даже двадцати миль в час боялся, так что водителям грузовиков приходилось сворачивать, обходить меня, и они сигналили и ругались на чем свет стоит. Мы еле ползли, а меня от напряжения прошиб пот, внутри все свело судорогой, глаза буквально лезли на лоб. Билл пробормотал, что желает ехать в приятной компании, растопырился ножницами, как-то немыслимо извернулся и перевалился на заднее сиденье, причем ухитрился не задеть мою руку, державшую руль. Джун было явно не по себе, но, как и мы с Биллом, она закурила, да еще оба они частенько прикладывались к бутылке виски - в общем, в машине стало не продохнуть, хуже, чем в кабаке субботним вечером. До меня вдруг дошло: а ведь их жизнь в моих руках, и я мигом протрезвел.
Через плечо я протянул Биллу карту, сказал - пускай определит, где мы сейчас, а он захохотал, опустил стекло и выкинул ее. Карта, должно быть, развернулась, ее закружило в воздухе и прилепило на ветровое стекло какого-то невезучего малого: две или три машины вдруг яростно засигналили. Это бы ладно, но Билл теперь никак не мог поднять стекло, что-то там заело, и в машину ворвался дождь и стал нас всех поливать. Билл и Джун сидели обнявшись (я видел их в зеркале), и оба затянули «Дождик, дождик, перестань». Я готов был их придушить, да боялся остановиться: а вдруг на хвосте у меня грузовик-ведь он сомнет нас всех в лепешку. Мало мне было ненадежных тормозов, так теперь еще дорога намокла и стала скользкая, точно каток. Из-за дождя ничего не было видно, машины проносились мимо с включенными фарами, а мне нечего было включить: не осталось ни фар, ни подфарников. Надо бы завернуть на первую же придорожную стоянку, положить конец этой сумасшедшей поездке, только неохота слушать, как Билл начнет насмешничать, обзывать меня трусом - вот, мол, кишка тонка. Пока они там довольны жизнью, я не прочь ехать
дальше. Джун по доброте сердечной время от времени зажигала сигарету, подавалась вперед и, точно поцелуй, влепляла ее мне в губы.
Дождь поутих, стало опять светло. Спутники мои от этого что-то приуныли и ненадолго задремали. Я остановился, протер газетой ветровое стекло. Теперь я снова видел дорогу. Их блаженных физиономий коснулось солнце, и похоже было, я мчу в Лондон карету «скорой помощи». С тех пор как я развлекался с чувствительной мисс Болсовер, прошло, кажется, сто лет, я уже не беспокоился, что покинул в беде Клодин, просто любопытно было, что она станет делать теперь, когда я дал стрекача.
Я весь погрузился в эти трогательные воспоминания и вдруг почувствовал: заваливаюсь набок на середину дороги, хотя твердо знал, что по-прежнему сижу в машине. Проснулся и заорал Билл, взвизгнула Джун - нас оглушили скрежет и металлический лязг, казалось, нашу машину раздирают надвое и загодя роют нам всем могилу. Обгонявший нас автофургон притормозил, вильнул в сторону и помчался дальше, даже не поглядел, что с нами стало. Я ударился головой о ветровое стекло, но не разбил его. Призвав на помощь все свое умение, я остановил машину. Мы вылезли - оказалось, правого переднего колеса как не бывало. Билл почесал в затылке. - Плохо дело. Ты не член Автомобильного общества?
- Конечно нет, ты же сам знаешь, черт возьми.
- Откуда мне знать,- возразил он.- Может, просто у нее знак отвалился. Другое-то все отвалилось. Эта развалина, видать, сто лет не была на станции обслуживания. Следующая служба будет заупокойная.
- Хватит тебе зубы скалить, остряк-самоучка. Что будем делать?
- Присобачим колесо обратно и двинем дальше. Перво-наперво разыщем колесо.
Долго искать не пришлось, а потом Джун стояла и предупреждала другие машины, чтобы нас объезжали, а Билл достал из багажника инструменты и домкратом приподнял нашу машину. Все гайки от колеса исчезли, пришлось Биллу отвинтить по гайке у остальных трех колес, чтобы закрепить его. Нарезка болтов малость проржавела, но он сказал - ладно, это не опасно. И уже через полчаса мы снова двинулись в путь.
- На этот раз чуть не загремели,- сказал Билл, запрокинул голову и влил в себя весь остаток виски.
Я судорожно рассмеялся. - Золотые твои слова.
- Колеса сейчас в порядке. Теперь, наверно, взлетит крыша.
- Вряд ли,-успокоил я его.
Колесо, когда слетело, малость погнулось и теперь крутилось плоховато. Я с трудом (минутами просто из последних сил) удерживал машину на нужной стороне дороги. Все в этой поездке идет кувырком, хмуро размышлял я, и так висишь на волоске, а уж если снова хлынет дождь, мы и вовсе пропали. А небо впереди ничего другого не сулило. Когда Билл немного проспался, я спросил, не знает ли он, где можно в Лондоне починить мою машину.
- Лучше сбыть ее с рук.
- А сколько, по-твоему, за нее дадут?
- Да, пожалуй, монет пятьдесят.
- Сдурел,- сказал я и сам заметил, что чувство юмора мне изменяет.
Билл вышвырнул в окно пустую бутылку из-под виски.
- Послушайся моего совета. Брось ее у первой же станции мет-
ро. Поставь где-нибудь, а дальше следуй городским транспортом. А если тебе очень уж надоест жизнь, всегда можешь за ней вернуться.
- Что-то мне здорово не нравится, как ты разговариваешь,- сказал я - Если кто любит каркать, пожалуйста, я не против, только у тебя больно зло все выходит. Да еще делаешь вид, будто остришь, это уж совсем погано.
- Я только хотел тебя подбодрить.
- Машина идет лучше, когда ты помалкиваешь,-сказал я и хотел посигналить: автофургон обгонял нас чуть не вплотную, надо было его отпугнуть, но гудка не последовало - видно, судьба улучила минуту, когда я зазевался, и перерезала ему глотку. - Может, хочешь сесть за руль?
- Э, нет,- быстро ответил Билл.- Тебя она лучше знает. Машина не дура, она чует своего хозяина, а уж тут хозяин ты. Если я займу твое место, она, того гляди, лягнет меня в брюхо.
- А вы водите машину?-спросил я Джун.
- Вожу. Но эту лошадку погоняйте сами, я не захватила с собой шпоры и хлыст.
Короче говоря, как бы худо мне ни приходилось, а надо было самому доводить дело до конца, и я даже стал думать, что справлюсь: ведь до центра Лондона оставалось всего двадцать миль. После Хартфорда стало смеркаться, но я надеялся - мы доберемся до места еще засветло и не надо будет включать мою несуществующую осветительную систему. Время от времени дорогу уже накрывало оранжевым балдахином, но час, когда полагалось зажечь фары и подфарники, еще не наступил. Скоро все затянуло сизой дымкой, как будто, того гляди, пойдет снег. Меня словно отрезало от тех мест, откуда я уехал, и от тех, куда держал путь (да я толком и не понимал куда), а заодно и от Джун с Биллом - они, кажется, неплохо проводили времечко на заднем сиденье. Я был сейчас один в целом свете, и в одиночку, а может,-и напрасно старался не дать машине остановиться или сползти в кювет. Мало радости, когда от тебя одного зависит, чтоб твои друзья не угодили в автомобильную катастрофу. Все эти разговорчики, будто ответственность пробуждает все лучшее в человеке, по-моему, сущая мура. Один мой промах - и мы угодим под колеса какого-нибудь железного дракона, который мчится нам навстречу.
С каждой минутой движение становилось оживленнее, и у ближайшего светофора какой-то лондонский нахал опустил стекло и крикнул мне: пора, мол, покупать новую машину. Я не стал ему отвечать, не было у меня на это сил, зато Билл только что очнулся от освежающего сна на груди Джун, высунул башку из окна (стекла там уже не было) и злобно, как заправский уголовник, отбрил этого парня: заткнись, мол, не то я тебя вместе с твоей купленной в рассрочку жестянкой разнесу вдребезги, только мокрое место останется. Одно нехорошо: облаешь такого вот чистоплюя, который сидит за рулем, а сам не знаешь, вдруг он какая-нибудь шишка… правда, Билла все равно никто не переплюнет.
Светофор, как назло, был еще красный, тот тип распахнул дверцу своей машины и нацелился кулаком в Билла, но Билл увернулся - и кулак слегка задел Джун. Тут зажегся желтый свет, я рванул со всей скоростью, на какую способна была моя старая калоша, и побыстрей свернул во внутренний ряд: этот дюжий нахал теперь готов выпустить из меня кишки, так пускай между нами окажется ряд машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51