Мышелов понурил голову.
- Вы же когда-то дружили с Северянином, - продолжал Пульг. Он
облокотился о выщербленный стол и оттопырил нижнюю губу. - Может, ты до
сих пор питаешь к нему слабость - а, сынок?
Мышелов нахмурился, раздул ноздри и медленно покачал головой.
Пульг задумчиво поскреб нос и сказал:
- Итак, мы отправляемся туда завтра вечером. Нужно примерно наказать
Бвадреса, чтобы другим неповадно было. Я предлагаю, чтобы Грилли прежде
всего покалечил Северянина. Убивать его не следует - ведь именно он
зарабатывает деньги. Но если перерезать ему ахилловы сухожилия, он сможет
ползать на руках и коленях и будет даже сильнее привлекать публику. Что ты
об этом думаешь?
На несколько мгновений Мышелов задумчиво прищурил глаза, а потом
отважно бросил:
- Не пойдет. С сожалением должен признать, что в бою этот Северянин
порой откалывает такое, что даже я не всегда мог бы с ним справиться, -
всякие дикие штуки, которых не может предугадать ни один цивилизованный
человек. Конечно, быть может, Грилли его и одолеет - а если нет? Я бы
поставил вот на что - вы можете подумать, что я все еще питаю к парню
слабость, но это моя самая надежная ставка: давайте я на закате напою его.
Вусмерть. Тогда уж он точно нам не помешает.
- А ты уверен, что у тебя получится, сынок? - проворчал Пульг. -
Говорят, он завязал с выпивкой. К тому же парень не отходит от Бвадреса ни
на шаг.
- Ничего, отойдет, я это устрою, - успокоил шефа Мышелов. - И
благодаря этому мы будем уверены, что он сможет и дальше прислуживать
Бвадресу. Кто знает, что может случиться в бою? Хочешь лишь подрезать
человеку поджилки, а в результате втыкаешь ему нож в глотку.
Пульг покачал головой:
- А когда наши сборщики снова придут к нему, он опять ввяжется с ними
в драку? Нельзя же всякий раз поить его. Слишком хлопотно, да и ненадежно.
- А этого делать не придется, - убежденно проговорил Мышелов. - Как
только Бвадрес начнет платить. Северянин от него уйдет.
Пульг снова покачал головой и возразил:
- Это только твои догадки, сынок. Ты парень сметливый, но все равно
это лишь догадки. Я хочу покончить с этим раз и навсегда, чтоб другим
неповадно было. Не забывай, сынок, что завтрашнее представление мы на
самом деле организуем для Башарата. Могу поспорить, он будет там, хотя и в
последнем ряду... Кстати, ты слышал, что Северянин оглоушил двух его
ребят? Мне это понравилось. - Пульг широко улыбнулся и тут же снова стал
серьезным. - Так что сделаем по-моему, лады? Грилли парень надежный.
Мышелов с кислой миной пожал плечами:
- Как скажете. Правда, искалеченные северяне иногда кончают с собой.
Не думаю, что так поступит и наш, хотя и может. Но даже если допустить
такое, то четыре шанса из пяти, что ваш план сработает. Четыре из пяти.
Пульг сердито нахмурился и вперился своими свинячьими покрасневшими
глазками в Мышелова.
- Так ты точно сможешь напоить его, сынок? - наконец проговорил он. -
Пять из пяти?
- Смогу, - заверил Мышелов. Он уже придумал еще с полдюжины доводов в
защиту своего плана, но решил придержать их про запас. Он даже не добавил:
"Шесть из шести", как намеревался. Мышелов быстро набирался ума-разума.
Внезапно Пульг откинулся на спинку стула и рассмеялся, давая понять,
что деловая часть встречи закончена. Ущипнув стоявшую рядом с ним
обнаженную девицу, он приказал:
- Вина! Да не этих сладеньких помоев, что я держу для клиентов, -
разве Зиззи тебя не предупредил? - а настоящего вина, что хранится за
зеленым идолом. Давай-ка, сынок, пропустим по кубку, а потом ты расскажешь
мне немного об этом Иссеке. Он мне любопытен. Мне все они любопытны. - Он
махнул рукой в сторону стоявшего у края стола резного походного сундука,
на полках которого поблескивало множество религиозных сувениров. Потом
нахмурился, но совсем не так, как в первый раз. - В мире есть много вещей,
которых мы не можем постигнуть, - сентенциозно заявил он. - Ты знаешь это,
сынок? - Великий человек покачал головой, и тоже не так, как раньше. Он
быстро впадал в метафизическое настроение. - Иногда я просто удивляюсь. Мы
с тобой, сынок, знаем, что это все, - он снова махнул рукой в сторону
сундука, - игрушки. Но чувства, которые питает к ним человек... они ведь
подлинные, а? И бывают порой очень странные. Какие-то из них понять
нетрудно - мальчишка дрожит при виде призрака, остолопы таращат зенки на
богослужение в надежде увидеть немножко крови или голого тела - это все
ясно, странно другое. Священники мелют чушь, народ стонет и молится - и
тут вдруг появляется на свет что-то. Я, увы, не знаю, что это такое, но
все равно странно. - Он покачал головой. - Тут удивится кто угодно.
Словом, пей вино, сынок, - а ты, девка, не забывай ему подливать - и
расскажи мне об Иссеке. Мне все они любопытны, но сейчас я хочу послушать
про него.
Пульг ни словом не обмолвился о том, что в течение двух последних
месяцев он пять ночей в неделю наблюдал за служением Иссеку из-за
занавешенных окон темных комнат в разных домах по улице Богов. И этого не
знал о Пульге даже Мышелов.

И вот, когда молочно-розовая заря поднялась из черных и вонючих
болот, Мышелов отправился к Фафхрду. Бвадрес все еще храпел в канаве,
обнимая бочонок с казной Иссеки, но варвар уже проснулся: сидя на обочине,
он скреб заросший подбородок. В почтительном отдалении стояло несколько
ребятишек - и все.
- Это тот, которого не могут заколоть и порезать? - услышал Мышелов
шепот одного из мальчишек.
- Ага, - ответил другой.
- Вот бы зайти ему за спину и кольнуть булавкой!
- Было б здорово!
- Наверно, у него железная кожа, - предположила крошечная
большеглазая девчушка.
Чуть было не прыснув со смеху, Мышелов погладил ее по головке и,
подойдя к Фафхрду и скривившись на застрявшие между булыжниками отбросы, с
брезгливым видом присел на корточки. Он сделал это без труда, хотя колени
уже подпирали порядочное брюшко.
Затем, сразу взяв быка за рога, он заговорил, но так, чтобы не
услышали дети:
- Одни говорят, что сила Иссека в любви, другие - в честности, третьи
- в отваге, четвертые - в мерзком ханжестве. По-моему, я один знаю
правильный ответ. Если я прав, ты выпьешь со мной вина. Если нет, я
разденусь до набедренной повязки, объявлю Иссека своим богом и повелителем
и стану прислужником служки. Идет?
Фафхрд внимательно посмотрел на него и ответил:
- Идет.
Вытянув руку, Мышелов дважды постучал костяшками пальцев по телу
Фафхрда сквозь грязную верблюжью шерсть - раз по груди и раз между ногами.
Оба раза при этом послышался чуть металлический стук.
- Мингольский панцирь и паховая раковина из Горча, - объявил Мышелов.
- И то и другое обшито толстой тканью, чтоб не звенело. В этом и
заключается сила и неуязвимость Иссека. Полгода назад они на тебя не
налезли бы.
Фафхрд смущенно молчал. Потом широко улыбнулся и сказал:
- Твоя взяла. Когда мне платить?
- Сегодня днем, - шепнул Мышелов, - когда Бвадрес поест и ляжет
вздремнуть.
Чуть хмыкнув, он встал и пошел прочь, осторожно ступая с булыжника на
булыжник.
Вскоре улица Богов зашевелилась, и Фафхрда понемногу стали окружать
зеваки, однако день в Ланкмаре выдался очень жаркий. К середине дня улица
опустела, даже детишки забрались в тень. Бвадрес дважды прочел с Фафхрдом
литанию, потом попросил поесть, прикоснувшись ладонью к губам, - в обычаях
этого страстотерпца было принимать пищу именно в эту неудобную пору дня, а
не прохладным вечером.
Фафхрд ушел и вскоре вернулся с большой миской тушеной рыбы. При виде
такого количества пищи, Бвадрес вытаращил глаза, однако умял всю миску,
рыгнул, попенял немного Фафхрду и улегся в обнимку с бочонком. Через
несколько секунд на улице уже раздавался его храп.
Из арки позади них послышался тихий свист. Фафхрд встал и не спеша
прошел под галерею. Схватив Северянина за руку, Мышелов потащил его в одну
из нескольких занавешенных дверей.
- Пот с тебя льет рекой, друг мой, - мягко заметил он. - Скажи, ты
носишь на себе это железо из осторожности или же это нечто вроде
металлической власяницы?
Ничего не ответив, Фафхрд уставился на отодвинутую Мышеловом
занавеску.
- Мне тут не нравится, - заявил он. - Это ведь дом свиданий. Меня
могут увидеть, и что тогда подумают люди с грязными мыслями?
- А, семь бед - один ответ, - легкомысленно отозвался Мышелов. - К
тому же пока тебя никто не видел. Входи скорее.
Фафхрд подчинился. Тяжелые шторы запахнулись за ними; теперь в
комнату проникал свет лишь из окошка в потолке. Фафхрд вперился в
полутьму, и Мышелов успокоил его:
- Я снял комнату на весь вечер. Она совсем близко от места, где ты
обычно сидишь, мы здесь одни, никто ничего не узнает. Чего тебе еще?
- Пожалуй, ты прав, - неохотно согласился Фафхрд. - Но зря ты платил
такие деньги. Понимаешь, малыш, я могу выпить с тобой только по одной. Ты
в некотором смысле обманул меня, но я заплачу. Но только один кубок вина,
малыш. Мы друзья, но наши пути разошлись. Так что только один кубок. В
крайнем случае - два.
- Ну естественно, - промурлыкал Мышелов.
Глаза Фафхрда начали постепенно привыкать к полутьме, и он стал
различать окружающие предметы. В комнате была еще одна дверь (тоже
зашторенная), узкая кровать, таз, низкий стол, стул, а рядом с ним на полу
несколько пузатых штуковин с короткими горлышками и большими ручками.
Фафхрд пересчитал их, и его лицо снова расплылось в ухмылке.
- Семь бед, ты сказал, - мягко проворковал он своим прежним басом, не
сводя глаз с каменных бутылей с вином. - Но я вижу здесь только четыре
"беды", Мышелов.
- Ну естественно, - повторил тот.
К тому времени, как принесенная Мышеловом свеча уже стояла в
небольшой лужице, Фафхрд осушал третью "беду". Перевернув кувшин над
головой и дождавшись, пока ему в рот упадет последняя капля, он легко
отшвырнул его в сторону, словно набитый пером мяч. Когда по полу во все
стороны полетели каменные осколки, Фафхрд, не вставая с кровати, низко
нагнулся, метя бородой пол, взял обеими руками четвертую "беду" и с
преувеличенной осторожностью поставил ее на стол. Затем, взяв нож с
коротким лезвием и придвинув лицо к кувшину так близко, что ему явно стало
грозить косоглазие, он принялся кусочек за кусочком снимать с горлышка
смолу.
Фафхрд больше не был похож на церковного служку, пусть даже
свернувшего с праведного пути. Уговорив первый кувшин, он решил для пущей
непринужденности разоблачиться. Власяница из верблюжьей шерсти полетела в
один угол комнаты, детали обернутой тряпками брони - в другой. Оставшись в
некогда белой набедренной повязке, он стал похож на тощего, обреченного на
гибель берсерка или на короля варваров в бане.
В течение некоторого времени из окошка в крыше в комнату вообще не
проникал никакой свет. Теперь он снова появился - красноватый отблеск
горевших на улице факелов. Все громче становились вечерние звуки:
визгливый смех, крики разносчиков, призывы к молитве и... скрежещущий
голос Бвадреса, время от времени звавшего Фафхрда. Однако вскоре он
перестал звать своего служку.
Фафхрд так долго и трепетно возился со смолой на горлышке, что
Мышелову то и дело приходилось подавлять готовые вырваться возгласы
нетерпения. Однако при этом он улыбался мягкой улыбкой победителя. С места
сдвинулся он лишь однажды - чтобы зажечь новую свечу от догоравшей.
Перемен в освещении Фафхрд, похоже, не замечал. Мышелов подумал, что
теперь его приятель явно видит все в ярком свете винных паров, которые
освещают путь всем добрым выпивохам.
Без какого бы то ни было предупреждения Северянин высоко занес нож и
вонзил его в самую середину пробки.
- Умри, вероломный мингол! - вскричал он и одним поворотом кисти
извлек пробку. - Я стану пить твою кровь!
С этими словами он поднес каменный кувшин к губам.
Вытянув по расчетам Мышелова примерно треть его содержимого, он
внезапно поставил кувшин на стол. Глаза Северянина закатились, по всем его
мышцам прокатилась блаженная конвульсия, и он величественно, словно
громадное подрубленное дерево, рухнул навзничь. Хлипкая кровать угрожающе
затрещала, но выдержала.
Но это был еще не конец. Кустистые брови Фафхрда тревожно сошлись к
переносице, голова чуть приподнялась, и налитые кровью глаза стали
беспокойно осматривать комнату из-под косматых волос.
Наконец взгляд Северянина остановился на последнем кувшине. Он
вытянул мускулистую руку, крепко схватил кувшин за горлышко, поставил его
под кровать, но пальцев так и не разжал. Потом глаза его закрылись, голова
окончательно и бесповоротно упала на кровать, гигант улыбнулся и захрапел.
Мышелов встал и подошел к приятелю. Приподняв Фафхрду веко, он
удовлетворенно кивнул, потом кивнул еще раз, когда пощупал его пульс -
мощный и неторопливый, как прибой на Крайнем море. Тем временем другая
рука Мышелова, действуя с достойными лучшего употребления ловкостью и
артистизмом, извлекла из складок набедренной повязки Северянина блестящий
золотой предмет. Мышелов проворно сунул добычу в потайной карман в подоле
своей серой туники.
За его спиной послышался чей-то кашель.
Он прозвучал настолько нарочито, что Мышелов не подпрыгнул и даже не
замер, а просто медленно, не меняя положения ног, повернулся. Это
волнообразное движение было похоже на на ритуального танца в храме Змеи.
В проеме внутренней двери стоял Пульг: он был одет в полосатый
черно-серебристый маскарадный балахон с капюшоном и держал в руке
усыпанную самоцветами маску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29