Нет, ты выслушай меня, а потом подумай
как следует! Не потому, что она золотая, не в качестве взятки или первой
дани, этого я от тебя и Бвадреса не требую, а просто на память, как
сувенир. Фафхрд, за последнее время я немного узнал Пульга и обнаружил в
нем необычную сентиментальную слабину - он любит получать небольшие
подарки, своеобразные трофеи от своих... э-э... клиентов, как мы иногда их
называем. Причем эти вещицы непременно должны быть связаны с
соответствующим божеством - всякие там чаши, кадильницы, мощи в серебряной
филиграни, украшенные камнями амулеты, в общем, все такое. Он любит
сидеть, смотреть на ломящиеся от них полки и мечтать. Порой мне кажется,
что старик, сам того не ведая, становится святошей. Если я принесу ему эту
побрякушку, он - уверяю тебя! - проникнется к Иссеку почтением и велит мне
быть с Бвадресом поласковее. И не исключено, что вопрос об отступных
деньгах не будет подниматься еще... еще по крайней мере квартала три.
- Нет, - сказал Фафхрд.
- Значит, так тому и быть, друг мой... Пойдем, милочка, я угощу тебя
бифштексом. - Последняя фраза, произнесенная обычным голосом, была
обращена к маленькой попрошайке, которая по привычке отреагировала на нее
полным пугливой неги взглядом. - Причем вовсе не рыбным, котеночек. А тебе
известно, что бифштексы бывают не только из рыбы? Брось эту монетку своей
матери, милочка, и пойдем. Палатка с бифштексами в четырех кварталах
отсюда. Нет, паланкин мы брать не будем, тебе нужно немного поразмяться.
Прощай, охотник за смертью!
Несмотря на то что в последних словах явственно прозвучало: "Я умываю
руки", Мышелов как мог старался отдалить грозную ночь расплаты, изобретая
для громил Пульга более срочные задания и заявляя, что тот или другой знак
не позволяет немедленно послать Бвадресу счет - вместе с розовой жилкой
сентиментальности у Пульга недавно появилась и серая жилка суеверности.
Разумеется, никаких непреодолимых трудностей не было бы вовсе,
обладай Бвадрес хоть в малой степени чувством реальности в денежных делах,
- чувством, которого в случае серьезных неурядиц оказываются не лишены
даже самые жирные и алчные священнослужители, равно как самые истощенные и
не от мира сего люди святой жизни. Но Бвадрес был упрям - как мы уже
намекали, это были отголоски, и весьма неудобные, его маразма, с которым в
принципе он вроде бы расстался. Ни одного, даже самого ржавого железного
тика (самая мелкая ланкмарская монета) вымогатели не получат - таков был
девиз Бвадреса. В довершение всех зол, если такое вообще возможно, он не
желал тратить деньги даже на то, чтобы взять напрокат для Иссека
какую-нибудь мебель непригляднее или арендовать приличное место для храма,
что было практически обязательным для всех культов, добравшихся до
центрального отрезка улицы Богов. Вместо этого он не переставая твердил,
что каждый собранный тик, каждый бронзовый агол, каждый серебряный
смердук, каждый золотой рильк - да что там? - даже каждый глюльдич (алмаз,
вплавленный в янтарь) будут отложены, дабы впоследствии купить на них
самый роскошный храм подле цитадели, а именно храм Аарта Невидимого и
Всеслышащего, считавшегося в Ланкмаре одним из самых древних и
могущественных богов.
Естественно, что столь безумный вызов, брошенный во всеуслышание, еще
более увеличил популярность Иссека и привлек в число его почитателей новые
толпы, которые приходили, во всяком случае в первый раз, из чистого
любопытства. Ставки пари относительно того, как далеко и как скоро
продвинется Иссек по улице Богов (такие пари были для Ланкмара делом
привычным), начали прыгать то вверх, то вниз, поскольку вопрос этот был не
по зубам практичным, но довольно ограниченным букмекерам. Бвадрес ложился
спать в сточной канаве, прижав к груди казну Иссека (сперва это был старый
мешочек из-под чеснока, который вскоре уступил место пузатому бочонку с
прорезью для монет), Фафхрд сворачивался в клубок рядом с ним. Спали они
по очереди: один хоть и отдыхал, но держал ухо востро.
Был момент, когда Мышелов чуть было не решил перерезать Бвадресу
глотку, сочтя это единственным решением создавшейся дилеммы. Но он быстро
сообразил, что это будет и непростительным преступлением против своего
нового ремесла - повредит делу, и ему придется навсегда распрощаться с
Пульгом и прочими вымогателями, если на него падет хоть тень подозрения. В
случае необходимости с Бвадресом могут обойтись грубо, даже помучить
немного, но все равно с ним будут обращаться, как с курочкой, несущей
золотые яички. К тому же у Мышелова было предчувствие, что если даже
Бвадреса уберут с дороги, Иссека это не остановит. Не остановит, пока у
Иссека есть Фафхрд.
Предпринять первые решительные шаги Мышелову пришлось очень скоро -
когда он со всей отчетливостью понял, что если он сам не наложит на
Бвадреса руку от имени Пульга, то это сделает кто-нибудь другой из
вымогателей, в частности некий Башарат. Как рэкетир номер один по религии
в Ланкмаре, Пульг, понятно, имел право первым снять сливки, но, если он
станет откладывать дело в долгий ящик (не важно, из-за дурных
предзнаменований ли или внимая доводам, что жертва должна созреть), тогда
Бвадрес станет жертвой другого вымогателя, скорее всего, того же Башарата,
главного соперника Пульга.
Поэтому вышло так, как это зачастую происходит, что все усилия
Мышелова отдалить наступление роковой ночи сделали ее лишь более мрачной и
бурной, когда она наконец настала.
Канун решающих событий был ознаменован последним предупреждением,
посланным Башаратом Пульгу, и Мышелов, который все надеялся, что в
последний момент его осенит какая-нибудь удачная идея, и так и не
дождавшись таковой, нашел выход, расцененный кое-кем как простая трусость.
Подучив маленькую нищенку, названную им Черной Лилией, а также кое-кого из
других своих креатур, он распустил слух, что казначей храма Аарта
собирается удрать на нанятом им черном одномачтовике за Внутреннее море,
прихватив с собой всю наличность и ценные предметы из храма, включая
инкрустированные черным жемчугом алтарные украшения, дар супруги
светлейшего сюзерена, с которых Пульг еще не получил положенный процент.
Он рассчитал время таким образом, чтобы слух этот вернулся к нему по не
вызывающим ни малейших подозрений каналам сразу после того, как он вместе
с четырьмя вооруженными головорезами отправится к Иссеку Кувшинному.
К слову следует отметить, что казначей Аарта действительно попал в
финансовые затруднения и действительно нанял черный одномачтовик. Это
доказывает не только то, что для своих фальшивок Мышелов пользовался
вполне доброкачественным материалом, но и то, что по меркам
землевладельцев и банкиров Бвадрес сделал вполне солидный выбор, когда
подыскивал храм для Иссека - то ли случайно, то ли благодаря какой-то
странной сметке, уживавшейся у него со старческим упрямством.
Мышелов не смог взять с собой весь свой экспедиционный корпус,
поскольку Бвадреса следовало спасти от Башарата. Однако он мог разделить
его, зная почти наверняка, что Пульг сочтет выбранную им стратегию
наилучшей. Троих своих громил он отправил к Бвадресу с твердым
наставлением призвать его к ответу, а сам с минимальной охраной бросился
на перехват казначея, якобы ударившегося в бега с несметными сокровищами.
Конечно, Мышелов мог и сам отправиться на вразумление Бвадреса,
однако в этом случае ему пришлось бы лично одолеть Фафхрда, а может, и
потерпеть от него поражение, и хотя Мышелов собирался сделать для друга
все возможное, он тем не менее хотел сделать чуть больше (как ему
казалось) для собственной безопасности.
Кое-кто - об этом мы уже говорили - может подумать, что, сложив таким
образом с себя ответственность, Мышелов бросал своего приятеля на съедение
волкам. Но не следует забывать, что Мышелов неплохо знал Фафхрда.
Трое громил, которые не знали Фафхрда (потому-то Мышелов именно их и
отобрал), очень обрадовались такому повороту событий. Самостоятельное
задание всегда означало шанс показать себя с наилучшей стороны, а
следовательно, быть может, и выдвинуться. Они дождались ближайшего
перерыва между службами, когда началась неизбежная толчея. Один из них, с
небольшим топориком за поясом, направился прямо к Бвадресу, стоявшему
перед бочонком, который святой человек использовал в качестве алтаря и
прикрыл с этой целью священным мешком из-под чеснока. Другой вытащил меч и
принялся угрожать им Фафхрду, держась, впрочем, на разумном расстоянии от
гиганта и пристально за ним наблюдая. Третий, действуя в развязной манере
содержателя публичного дома, начал громогласно увещевать толпу, не спуская
с нее внимательного взгляда. Жители Ланкмара настолько привержены
традициям, что невозможно даже представить, чтобы они вмешались в столь
законные действия, как вымогательство, причем производимое вымогателем
номер один, - вмешались, даже желая защитить любимейшего
священнослужителя, однако всегда можно наткнуться на какого-нибудь
иностранца или сумасшедшего, хотя в Ланкмаре даже сумасшедшие обычно чтут
традиции.
Самого критического момента никто не увидел: глаза прихожан были
прикованы к первому молодчику, который, слегка придушив Бвадреса одной
рукой, указывал зажатым в другой руке топором на бочонок. Раздался
какой-то лязг, и вслед за ним последовал удивленный возглас. Второй
громила, бросившийся было на Фафхрда, выронил меч и тряс рукой, словно
сильно ударил ее обо что-то. Фафхрд неторопливо поднял его за
оттопырившуюся на спине куртку, двумя гигантскими шагами подошел к первому
головорезу и, выбив у него из руки топор, поднял в воздух точно таким же
манером.
Зрелище было внушительное: рослый длиннобородый служка с ввалившимися
щеками, одетый в длинную власяницу из некрашеной верблюжьей шерсти
(недавний подарок некоей почитательницы), стоял на широко расставленных,
чуть согнутых в коленях ногах и держал в каждой руке по корчащемуся
молодчику.
Но при всей своей внушительности поза Северянина оказалась как нельзя
более удачной для третьего громилы, который, мгновенно обнажив меч и с
улыбкой по-циркачески сделав публика ручкой, нанес удар прямо в вершину
тупого угла, образованного ногами Фафхрда.
От такого коварства толпа вздрогнула и завизжала.
Послышался приглушенный стук. Третий молодчик тоже выронил из руки
меч. Не меняя позиции, Фафхрд с гулким звоном стукнул своих громил лбами.
Затем, двигаясь все так же размеренно, он развел руки и швырнул обоих
потерявших сознание молодчиков прямо в толпу. После этого сделал
неторопливый шаг вперед, поднял третьего головореза за промежность и
загривок и тоже закинул его в толпу, но уже гораздо дальше, так что тот
рухнул на головы двух приспешников Башарата, с большим интересом
наблюдавших за происходящим.
После абсолютного молчания, длившегося три удара сердца, разразился
шквал оваций. Да, ланкмарцы были привержены традициям и считали вполне
естественным, что вымогатели вымогают, однако решили, что делать чудеса -
вполне в характере странного служки, а порукоплескать хорошему
представлению они всегда были рады.
Бвадрес, потирая горло и дыша еще с некоторым трудом, радостно
улыбнулся, и, когда Фафхрд наконец ответил на овацию, сев на булыжники,
скрестив ноги и наклонив голову, старый жрец немедленно начал очередную
проповедь и еще более наэлектризовал публику, несколько раз намекнув, что
Иссек готовится низойти с небесных высот в Ланкмар. Удачную расправу его
последователя с тремя злодеями Бвадрес приписал тому, что Иссек вдохнул в
Северянина свою мощь, как бы предвещая тем самым приближающееся
перевоплощение божества.
Самым значительным последствием победы голубей над ястребами явилось
небольшое совещание в заднем помещении "Серебряного Угря", где Пульг
сперва горячо похвалил, а потом жестоко отчитал Серого Мышелова.
Похвалил он Мышелова за то, что тому удалось перехватить казначея
Аарта, который, как выяснилось, действительно взошел было на борт черного
одномачтовика, но не затем, чтобы сбежать из Ланкмара, а всего лишь
намереваясь провести уик-энд на воде с несколькими весьма шумными
товарищами и некоей Айлалой, верховной жрицей богини того же наименования.
Тем не менее он действительно захватил с собой несколько алтарных
украшений, инкрустированных черным жемчугом, - по-видимому, как подарок
верховной жрице, - которые Мышелов и конфисковал, после чего пожелал
святой компании отличного отдыха и самых изысканных наслаждений. Пульг
счел, что добыча Мышелова примерно вдвое превосходит по стоимости
причитающуюся ему долю, и решил, что эта сумма вполне искупает
недобросовестность казначея в части соблюдения сроков платежей.
А отчитал он Мышелова за то, что тот не предупредил трех головорезов
относительно Фафхрда и лично не проинструктировал их, как следует
действовать против Северянина.
- Это твои ребята, сынок, по их работе я сужу о тебе, - заявил Пульг
отечески назидательным тоном. - Раз они споткнулись, значит, по-моему,
виноват ты. Ты хорошо знаешь этого Северянина, сынок, и должен был научить
их всем его трюкам. Главную задачу ты решил превосходно, но оступился на
очень важной детали. Мои заместители должны быть хорошими стратегами, но
при этом обладать и безупречной тактикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29