на миссис Хаббард, Хильдегарду Шмидт и Грету Ольсон - из-за толщины.
Итак, остаются: лакей, мисс Дебенхэм, княгиня Драгомирова и графиня Анд-
рени. Однако никто из них не вызывает подозрений. Грета Ольсон - в одном
случае и Антонио Фоскарелли - в другом клянутся, что ни мисс Дебенхэм,
ни лакей не выходили из купе. Хильдегарда Шмидт утверждает, что княгиня
находилась у себя, а граф Андрени уверяет, что его жена приняла снотвор-
ное. И выходит, что никто не надевал форму а это и вовсе нелепо.
- Наверняка это был кто-то из последней четверки, - сказал доктор
Константин. - Иначе придется признать, что кто-то посторонний прокрался
в поезд и спрятался в укромном месте, а мы уже пришли к заключению, что
это исключено.
Мсье Бук перешел к следующему вопросу.
- Номер пять: почему стрелки разбитых часов показывают 1.15? У меня
есть два объяснения. Или их перевел убийца, чтобы обеспечить себе алиби:
он собирался тут же уйти из купе, но ему помешал шум в коридоре, -
или... Подождите... подождите... Я вот-вот разрешусь идеей.
Пуаро и доктор почтительно ожидали, пока у мсье Бука в муках рожда-
лась мысль.
- Додумался, - сказал наконец мсье Бук. - Часы переставил не убийца в
форме проводника. Их переставил человек, которого мы назвали Вторым
Убийцей, - тот левша, или, другими словами, женщина в красном кимоно.
Значит, дело было так: она приходит на место преступления позже и перед-
вигает стрелки часов назад, чтобы обеспечить себе алиби.
- Поздравляю! - воскликнул доктор Константин. - Отличная мысль!
- У вас получается, - сказал Пуаро, - что женщина в красном кимоно
наносит Рэтчетту удар в темноте, не зная, что он уже мертв, и тем не ме-
нее она каким-то образом догадывается, что у него в пижамном кармане ле-
жат часы, вынимает их, вслепую переводит стрелки назад и даже ухитряется
сделать на часах нужную вмятину.
Мсье Бук неприязненно посмотрел на Пуаро.
- А вы можете предложить что-нибудь лучшее? - спросил он.
- В данный момент нет, - признался Пуаро. - И все же, - продолжал он,
- мне кажется, никто из вас не заметил самого интересного в этих часах.
- Имеет ли к этому отношение вопрос номер шесть? - спросил доктор. -
На вопрос, было ли совершено убийство в 1.15, указанное часами время, я
отвечаю: нет.
- Присоединяюсь к вам, - сказал мсье Бук. - Следующий вопрос: было ли
убийство совершено раньше? Я отвечаю на него: да. Вы согласны со мной,
доктор?
Доктор кивнул.
- Однако на вопрос, было ли убийство совершено позже, тоже можно от-
ветить утвердительно. Я принимаю вашу теорию, мсье Бук, и думаю, что
мсье Пуаро ее тоже принимает, хотя и не хочет связывать себе руки раньше
времени. Первый Убийца пришел до 1.15, Второй-после 1.15. А так как одна
из ран нанесена левой рукой, нам, наверное, следует выяснить, кто из
пассажиров левша?
- Я уже кое-что сделал для этого, - сказал Пуаро. - Вы, должно быть,
заметили, что я просил каждого пассажира написать свою фамилию или ад-
рес. Для окончательных выводов тут нет оснований, потому что есть люди,
которые одно делают левой рукой, другое - правой. Некоторые пишут правой
рукой, а в гольф играют левой. Но все же кое-что это дает. Все пассажиры
брали авторучку в правую, за исключением княгини Драгомировой - она от-
казалась писать.
- Княгиня Драгомирова! Да нет, это невозможно! - сказал мсье Бук.
- Сомневаюсь, чтобы у нее хватило сил для этого, - усомнился доктор
Константин, - та рана нанесена с большой силой.
- Значит, такой удар женщине не под силу?
- Нет, этого я не сказал бы. Но я думаю, что женщине пожилой и в осо-
бенности такой тщедушной и хрупкой, как княгиня Драгомирова, это не под
силу.
- А может быть, тут сыграла роль сила духа, преодолевающая телесную
немощь? - сказал Пуаро. - Княгиня - яркая личность, и в ней чувствуется
огромная сила воли. Однако давайте на время оставим эту тему.
- Итак, вопросы номер девять и десять, - сказал доктор. - Можем ли мы
с уверенностью утверждать, что в убийстве Рэтчетта участвовал один чело-
век? Как иначе можно объяснить характер ран? С медицинской точки зрения
я не вижу иного объяснения. Было бы чистейшей бессмыслицей предположить,
что один и тот же человек сначала ударил Рэтчетта слабо, потом изо всех
сил, сначала держал кинжал в левой руке, потом переложил его в правую и
после этого еще добрых полчаса тыкал кинжалом в мертвое тело. Нет, нет,
это противоречит здравому смыслу.
- Да, - сказал Пуаро. - Противоречит. А версия о двух убийцах, по-ва-
шему, не противоречит здравому смыслу?
- Но ведь вы сами только что сказали: как же иначе все объяснить?
Пуаро уставился в одну точку прямо перед собой.
- Именно об этом я и думаю, думаю непрестанно, - добавил он и уселся
поудобнее в кресле. - Начиная с этого момента все расследования будут
происходить вот здесь, - постучал он себя по лбу. - Мы обсудили этот во-
прос со всех сторон. Перед нами факты, изложенные систематично и по по-
рядку. Все пассажиры прошли перед нами и один за другим давали показа-
ния. Мы знаем все, что можно было узнать извне. - И он дружески улыбнул-
ся мсье Буку: - Мы с вами, бывало, любили пошутить, что главное-это
усесться поудобнее и думать, пока не додумаешься до истины, не так ли?
Что ж, я готов претворить теорию в практику - здесь, у вас на глазах.
Вам двоим я предлагаю проделать то же самое. Давайте закроем глаза и по-
думаем... Один, а может, и не один из пассажиров убил Рэтчетта. Так вот,
кто из них его убил?


Глава третья
НЕКОТОРЫЕ СУЩЕСТВЕННЫЕ ДЕТАЛИ

Четверть часа прошло в полном молчании. Мсье Бук и доктор Константин
поначалу следовали наставлениям Пуаро. Они пытались разобраться в пута-
нице фактов и прийти к четкому, объясняющему все противоречия решению.
Мысль мсье Бука шла примерно таким путем:
"Безусловно, надо как следует подумать. Но ведь, по правде говоря,
сколько можно думать... Пуаро определенно подозревает молодую англичан-
ку. Явно ошибается. Англичанки слишком хладнокровные... А все потому,
что они такие тощие... Но не буду отвлекаться. Похоже, что это не
итальянец, а жаль... Уж не врет ли лакей, когда говорит, что Фоскарелли
не выходил из купе? Но чего ради ему врать? Англичан трудно подкупить -
к ним не подступишься. Вообще все сложилось до крайности неудачно. Инте-
ресно, когда мы отсюда выберемся? Должно быть, какие-то спасательные ра-
боты все-таки ведутся. Но на Балканах не любят спешить... Пока они спох-
ватятся, немало времени пройдет. Да и с их полицией не так-то просто до-
говориться - они тут такие чванные, чуть что, лезут в бутылку - им все
кажется, что к ним относятся без должного почтения. Они раздуют это дело
так, что не обрадуешься. Воспользуются случаем, раструбят во всех газе-
тах..."
С этого момента мысли мсье Бука снова пошли многажды проторенным пу-
тем.
А доктор Константин думал:
"Любопытный человечек. Кто он, гений? Или шарлатан? Разгадает он эту
тайну? Вряд ли. Нет, это невозможно. Дело такое запутанное... Все они,
наверное, врут... Но и это ничего нам не дает... Если они все врут, это
так же запутывает дело, как если бы они все говорили правду. А еще эти
раны, тут сам черт ногу сломит. Было бы гораздо проще понять, что к че-
му, если бы в него стреляли. Гангстеры всегда стреляют... Америка - лю-
бопытная страна. Хотелось бы мне туда съездить. Передовая страна. Прог-
ресс везде и во всем. Дома надо будет обязательно повидаться с Деметриу-
сом Загоне - он был в Америке и знает, что там и как. Интересно, что
сейчас поделывает Зия? Если жена узнает..."
И доктор переключился на личные дела.
Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Можно было подумать, что он спит. Про-
сидев так четверть часа, он внезапно вскинул брови и испустил вздох,
пробормотав себе под нос:
- А почему бы и нет, в конце концов? А если так... ну да, если так,
это все объясняет.
Глаза его широко открылись, загорелись зеленым, как у кошки, огнем.
- Так. Я все обдумал. А вы? - тихо сказал он.
Собеседники, погруженные в собственные мысли, от неожиданности
вздрогнули.
- Я тоже думал, - смешался мсье Бук. - Но так и не пришел ни к какому
выведу. В конце концов, раскрывать преступления - ваша профессия, а не
моя.
- Я тоже со всей серьезностью думал над этим вопросом, - бессовестно
сказал доктор, с трудом отрываясь от занимавших его воображение малоп-
ристойных картин. - У меня родилось множество самых разнообразных тео-
рий, но ни одна из них меня полностью не удовлетворяет.
Пуаро одобрительно кивнул. Его кивок словно говорил:
"Вы правы. Вам так и следовало сказать. Ваша реплика пришлась весьма
кстати".
Он приосанился, выпятил грудь, подкрутил усы и с ухватками опытного
оратора, который обращается к большому - собранию, заговорил:
- Друзья мои, я тоже перебрал в уме все факты, рассмотрел показания
пассажиров и пришел к кое-каким выводам. У меня родилась некая теория,
которая хотя еще и несколько расплывчата, но все же объясняет известные
нам факты. Объяснение весьма необычное, и я не совсем в нем уверен. Что-
бы проверить его, мне необходимо провести кое-какие опыты. Для начала я
перечислю кое-какие детали, которые мне представляются существенными.
Начну с замечания, которым обменялся со мной мсье Бук, когда мы в первый
раз посетили вагон-ресторан. Он заметил, что здесь собрались представи-
тели самых разнообразных классов, возрастов и национальностей. А ведь в
эту пору поезда обычно пустуют. Возьмите, к примеру, вагоны АФИНЫ-ПАРИЖ
и БУХАРЕСТ-ПАРИЖтам едут по одному, по два пассажира, не больше. Вспом-
ните, что один пассажир так и не объявился. А это, на мой взгляд, весьма
знаменательно. Есть и другие детали, более мелкие, но весьма существен-
ные. К примеру, местоположение сумочки миссис Хаббард, фамилия матери
миссис Армстронг, сыскные методы мистера Хардмана, предположение Маккуи-
на, что Рэтчетт сам сжег найденную им записку, имя княгини Драгомировой
и жирное пятно на венгерском паспорте.
Собеседники уставились на Пуаро.
- Вам эти детали ничего не говорят? - спросил Пуаро.
- Абсолютно ничего, - честно признался мсье Бук.
- А вам, господин доктор?
- Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Тем временем мсье Бук, ухватившись за единственную упомянутую его
другом вещественную деталь, перебирал паспорта. Хмыкнув, он вытащил из
пачки паспорт графа и графини Андрени и раскрыл его.
- Вы об этом говорили? О грязном пятне?
- Да. Это очень свежее жирное пятно. Вы обратили внимание, где оно
стоит?
- Там, где приписана жена графа, точнее говоря, в начале ее имени.
Впрочем, должен признаться, я все еще не понимаю, к чему вы ведете?
- Что ж, подойдем к вопросу с другого конца. Вернемся к платку, най-
денному на месте преступления. Как мы с вами недавно установили, метку Н
могли иметь три женщины: миссис Хаббард, мисс Дебенхэм и горничная
Хйльдегарда Шмидт. А теперь взглянем на этот платок с другой точки зре-
ния. Ведь это, мои друзья, очень дорогой платок, objet de luxe ручной
работы, вышитый в парижской мастерской. У кого из пассажирок - если на
минуту отвлечься от метки - может быть такой платок?
Уж конечно не у миссис Хаббард, женщины вполне почтенной, но никак не
претендующей на элегантность.
И не у мисс Дебенхэм, потому что англичанки ее круга обычно пользуют-
ся тонкими льняными платками, а не покупают батистовые фитюльки по двес-
ти франков штука.
И уж конечно не у горничной. Однако в поезде есть две женщины, у ко-
торых может быть такой платок. Давайте посмотрим, имеют ли они какое-то
отношение к букве Н. Я говорю о княгине Драгомировой.
- Которую зовут Natalia, - язвительно вставил мсье Бук.
- Вот именно. Ее имя, как я уже говорил, решительно наводит на подоз-
рения. Вторая женщина - это графиня Андрени. И здесь нам сразу же броса-
ется в глаза...
- Не нам, а вам...
- Отлично, значит, мне. На ее имени стоит жирное пятно. Простая слу-
чайность, скажете вы. Но вспомните, что ее имя Елена. Предположим, что
ее зовут не Елена, a Helena. Большое Н легко превратить в большое Е и
росчерком присоединить к нему маленькое "е", а затем, чтобы скрыть эти
манипуляции, посадить на паспорт жирное пятно.
- Helena! - воскликнул мсье Бук. - А это мысль!
- И еще какая. Я ищу подтверждения своей догадки, хотя бы самого нез-
начительного, и нахожу его. Во время обыска одна из наклеек на чемодане
графини оказывается чуть влажной. Именно та, которая закрывает начало ее
имени, вытисненного на крышке. Значит, наклейку отмочили и переклеили на
другое место.
- Вы меня почти убедили, - сказал мсье Бук. - Но чтобы графиня Андре-
ни... да нет...
- Ах, старина, вы должны перестроиться и посмотреть на это дело с
другой точки зрения. Подумайте, как должно было предстать это убийство
миру. И не забывайте, что заносы разрушили изначальные планы убийцы. Да-
вайте на минуту представим себе, что заносов нет и поезд следует по рас-
писанию. Что бы произошло в таком случае? Убийство, по всей вероятности,
открылось бы ранним утром на итальянской границе. Итальянская полиция
выслушала бы почти те же самые показания. Мистер Маккуин предъявил бы
письма с угрозами, мистер Хардман изложил бы свою историю, миссис Хаб-
бард также горела бы желанием рассказать, как ночью в ее купе проник
мужчина, точно так же нашли бы пуговицу с форменной тужурки проводника.
Но, как я думаю. Две вещи от этого бы изменились: мужчина проник бы в
купе миссис Хаббард до часу ночи, и форму проводника нашли бы в одном из
туалетов...
- Вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, что по плану это убийство должно было предстать как
дело рук некоего неизвестного, забравшегося в поезд. Тогда предположили
бы, что убийца сошел в Броде, куда поезд прибывает в 0.58. Кто-нибудь из
пассажиров, вероятно, столкнулся бы в коридоре с незнакомым проводником,
форма была бы брошена на видном месте - так, чтобы никаких сомнений не
оставалось в том, как все было проделано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24