– Да, это правда, и вот теперь гнев Бога пал на Икс, – заключила леди Елена. – Ты не можешь этого отрицать. Ты должен, просто обязан избавиться от Ромбура и Кайлеи. Выслать их или даже убить, это было бы намного человечнее.
Герцог Пауль вспыхнул, как смола. Он знал, что рано или поздно она заговорит об этом.
– Елена! Подумай, что ты говоришь! – Он посмотрел на жену, не веря своим ушам. – Это слишком жестоко даже для тебя.
– Почему? Их Дом сам виноват в своем разрушении, Верниусы нарушили запреты Великого Переворота. Дом Верниусов искушал бога своим высокомерием. Это могли видеть все, у кого есть глаза. Я сама предупреждала тебя об этом перед поездкой Лето на Икс. – Она нервно теребила край платья, стараясь сдержать страсть и говорить разумно. – Разве человечество не научилось извлекать уроки из истории?
Вспомни об ужасах, которые нам пришлось пережить: рабство, опасность уничтожения. Мы никогда не должны больше отступать с пути истинного. Икс пытался вернуть миру мыслящие машины. ?Ты не должен делать машины в подобие…"
– Нет нужды цитировать мне стихи Библии, – сказал он, перебив жену. Когда Елена впадала в свое упрямое религиозное настроение, никакая сила не могла пробить ее шоры.
– Но если бы ты слушал и читал, – просительно заговорила Елена. – Я могу показать тебе пассажи Книги…
– Доминик Верниус был моим другом, Елена, – сказал Пауль. – А Дом Атрейдесов не отрекается от друзей. Ромбур и Кайлея мои гости в Замке Каладана, и я больше не хочу слышать твои разговоры на эту тему.
Леди Елена отступила в полутемную спальню, но герцог понимал, что она не оставит своих попыток склонить его на свою сторону. Пауль тяжело вздохнул.
Ухватившись за перила балкона, герцог продолжал наблюдать за игрой мальчиков. Спарринг больше походил на уличную драку: мальчики бегали по двору, смеялись, дурачились, почем зря колотили друг друга и даром тратили силы.
Несмотря на ханжество Елены, в ее словах была горькая правда. Они подставились своим исконным врагам – Харконненам. Теперь они попытаются с удвоенной энергией уничтожить Дом Атрейдесов. Юристы Харконненов уже наверняка разрабатывают эту проблему. Если Дом Верниусов действительно нарушил установления Джихада, то Дом Атрейдесов сочтут виновным в соучастии.
Но жребий был брошен, и герцог готов к противостоянию. Правда, надо сделать все, чтобы ничего ужасного не случилось с его собственным сыном.
Внизу мальчики продолжали свой шутовской поединок, хотя старый герцог понимал, что Ромбур всей душой жаждет сразиться с безликим, но настоящим врагом, который изгнал его семью из родового гнезда. Но для того, чтобы сделать это, обоим мальчикам предстоит учиться, причем не только искусству владеть оружием, но и искусству вести за собой армии, повелевать людьми и руководить государством.
Жестко усмехнувшись, герцог понял, что надо делать. Ромбура и Кайлею поручили его заботам. Он поклялся сохранить их, дал клятву на крови Доминику Верниусу. Надо дать детям шанс, который они смогут использовать.
Он пошлет Ромбура и Лето к Мастеру Убийств Туфиру Гавату.

***

Воин-ментат стоял, как железный столп, сверкающим взором разглядывая своих новых учеников. Сейчас они находились на вершине голой скалы, торчавшей из моря в нескольких километрах к северу от Замка Каладана. Ветер, ударяясь о скалу, резко взмывал вверх, стремясь вырвать с корнем густую траву, росшую на вершине. Серые чайки, перекликаясь, летали высоко в небе, зорко высматривая пищу в прибое у скалистого берега. Карликовые кипарисы, прихотливо изогнувшись от постоянного ветра, торчали из расщелин мрачного утеса.
Лето не имел ни малейшего представления о том, насколько стар Туфир Гават. Жилистый ментат тренировал герцога, когда тот был моложе Лето, и теперь всякий признак возраста блекнул от вида какой-то звериной силы, которой буквально дышал Туфир. Кожа его была продублена ветрами всех планет, на которых старому воину довелось побывать в битвах старого герцога. Эта кожа помнила нестерпимый зной и страшный холод, ужасающие бури и вечную тишину бесконечного космоса.
Туфир Гават молча рассматривал молодых людей. Скрестив руки на истертом нагруднике. Мастер буравил мальчиков взглядом, похожим на обоюдоострый кинжал. В этом взгляде было что-то дразнящее и издевательское. На неулыбчивых губах были заметны следы темно-красного сока сафо.
Лето, дрожа от пронизывающего ветра, стоял рядом с другом. Пальцы были холодны как лед, и юный Атрейдес пожалел, что не надел перчатки. ?Когда мы начнем тренироваться?? Он и Ромбур обменялись нетерпеливыми взглядами. Сколько можно ждать?
– Смотреть на меня! – рявкнул Гават. – Я мог бы сейчас броситься на вас и выпустить вам обоим кишки в мгновение ока, как раз тогда, когда вы изволили переглянуться. – Он угрожающе шагнул вперед.
Лето и Ромбур были одеты изящно, как подобает их сану, в удобные, но красивые одежды. Капюшоны трещали на холодном ветру. На Лето была надета накидка из изумрудного шелка, отороченная черной каймой, а на Ромбуре накидка, украшенная пурпурно-медными цветами Дома Верниусов.
Однако Ромбур чувствовал себя очень неуютно под высоким настоящим небом.
– Здесь все так.., открыто, – прошептал он. Выдержав паузу, которая, казалось, длилась вечность, Гават вздернул вверх подбородок, готовый начать.
– Прежде всего, снимите эти смешные накидки. Лето быстро протянул руку к застежке, но Ромбур замешкался, помедлив лишь мгновение. В тот же миг Гават выхватил меч и молниеносным движением разрубил тесьму, стягивающую накидку принца, в каком-то миллиметре от его шейных вен. Плащ слетел с плеч, и ветер потащил его по площадке, как пурпурно-медное знамя поверженного противника. Вот плащ взлетел в воздух, словно воздушный змей, и медленно спустился в бушующее у подножия утеса море.
– Эй! – крикнул Ромбур. – Зачем ты… Гават не обратил ни малейшего внимания на этот протестующий возглас.
– Ты пришел сюда учиться драться, так почему ты вырядился так, словно явился на бал в Ландсрааде или на банкет в императорском дворце?
Ментат фыркнул и презрительно сплюнул себе под ноги.
– Драка – это грязное дело, и если ты не хочешь спрятать оружие в складках плаща, то носить его в битве – это такая же глупость, как носить с собой погребальный заступ.
Лето все еще держал свой плащ в руке. Гават выпрыгнул вперед и, схватив плащ, в мгновение ока обвил тонкой тканью правую руку Лето, руку, которой тому предстояло сражаться. Гават с силой дернул плащ на себя и сделал подсечку; Лето рухнул на усыпанную гравием площадку.
В глазах его вспыхнули искры, от неожиданного удара перехватило дыхание. Ромбур рассмеялся, но быстро взял себя в руки.
Гават схватил плащ и отбросил его в сторону. Парадную накидку Лето постигла судьба плаща Ромбура.
– Оружием может быть все, что угодно, – сказал Гават. – Вы носите свои мечи, вижу я и кинжалы. У вас есть щиты, но все это очевидное оружие. Но вы можете использовать и иное оружие – иглы, поля, отравленные стилеты. Пока противник смотрит на очевидное оружие, – Гават обнажил длинный меч и взмахнул им в воздухе, – вы можете произвести видимым оружием отвлекающий маневр и атаковать противника чем-то гораздо более смертельным.
Лето гордо вскинул голову и отряхнул с одежды пыль.
– Но, сэр, это нечестно – использовать спрятанное оружие. Разве это не противоречит правилам…
Гават щелкнул пальцами перед носом Лето, как из пистолета выстрелил.
– Не говори мне о правилах изящного убийства. – Кожа ментата стала еще более красной, он едва сдерживал нешуточный гнев. – Вы пришли сюда учиться демонстрировать свое искусство дамам или убирать врагов? Это не игра.
Суровый человек в упор посмотрел на Ромбура таким взглядом, что принц невольно попятился.
– Говорят, что за твою голову, принц, назначена награда, если ты осмелишься покинуть пределы Каладана. Ты сын Доминика Верниуса и пребываешь в изгнании. Твоя жизнь – это не жизнь обычного человека. Ты не можешь знать, когда тебя будет подстерегать смерть и в каком обличье она подкрадется к тебе. Ты должен всю жизнь быть готовым к нападению. Придворные интриги и политика имеют свои правила, но часто эти правила неизвестны игрокам.
Ромбур тяжело сглотнул слюну.
Повернувшись к Лето, Гават продолжал:
– И твоя жизнь, парень, тоже в опасности, потому что ты – наследник Дома Атрейдесов. Все представители Великих Домов должны помнить, что их могут попытаться убить в любой момент.
Лето выпрямился, вперив взор в инструктора.
– Я все понял, Туфир, и готов учиться. – Он искоса взглянул на Ромбура. – Мы хотим учиться.
Темно-красные губы Гавата растянулись в улыбке.
– Это только начало, – сказал он. – Пусть для других семей работают неуклюжие чурбаны, но из вас я сделаю блестящие экземпляры. Вы научитесь не только драться ножами и щитами и обучаться всяким тайным видам убийств, нет, вы так же хорошо должны знать оружие управления и политики. Вы должны знать, как защитить себя риторикой и светскими манерами, не меньше, чем умелыми ударами руки или меча.
Воин-ментат расправил плечи и выпрямился.
– Вы научитесь всем этим вещам у меня.
Он включил свое защитное поле. Прикрывшись им, он взял в одну руку кинжал, а в другую меч.
Лето инстинктивно включил свое поле, и перед ним яркими сполохами сверкнуло поле Хольцмана. Ромбур лишь собрался сделать это, но ментат упредил его движение. Он бросился в атаку и ударил, остановив меч в самую последнюю секунду, не допустив кровопролития.
Гават перебрасывал оружие из руки в руку – справа налево и обратно, – показывая, что может наносить смертельные удары обеими руками.
– Следите внимательно. Кто знает, может быть, в один прекрасный день от этого будет зависеть ваша жизнь.

***


Любой путь, суживающий будущее, может стать смертельной ловушкой. Люди не прокладывают свой путь по лабиринту; они осматривают бескрайний горизонт, полный уникальных возможностей.
Учебник Космической Гильдии

Джанкшн был строгой, лишенной какого бы то ни было географического разнообразия планетой безыскусных ландшафтов со строгим погодным контролем, призванным ликвидировать все неудобства. Пригодное только для работы место, оно было выбрано для размещения штаб-квартиры Гильдии только по соображениям удобного стратегического положения, а не из-за природных красот.
Здесь кандидаты готовились стать навигаторами.
Густые, искусственно посаженные леса покрывали миллионы гектаров, но это были в основном растущие в кадках деревья и карликовые дубы. В изобилии росли вывезенные с Древней Земли овощи – картофель, перец, баклажаны, помидоры и множество разнообразных трав, которые, правда, использовались для приготовления специй, есть которые можно было только после специальной обработки.
После открывшего горизонты разума экзамена, ошеломленного видениями, которые открылись ему после приема пряности, Д'мурра перевезли сюда, не дав сказать последнее прости ни родителям, ни брату-близнецу. Поначалу юноша расстраивался, но программа тренировок и обучения была столь насыщенной всякими чудесами, что все остальное попросту потеряло былое значение. Он понял, что научился гораздо лучше фокусировать внимание.., и что еще более важно – легко забывать.
Строения на Джанкшн – большие, неуклюжие дома с закругленными и угловатыми выступами – подчинялись в своей архитектуре единообразным требованиям Гильдии. Все эти здания были похожи на посольство Гильдии на Иксе. Практичность, доведенная до крайности, и поражающие воображение размеры. Каждый дом был украшен картушем с изображением знака бесконечности. Механическая инфраструктура была иксианского и ришезианского происхождения, она была установлена сотни лет назад, но до сих пор действовала безотказно.
Космическая Гильдия предпочитала окружающую среду, которая не мешала выполнению важнейшей, на ее взгляд, работы. Для навигатора любое отвлечение потенциально опасно. Каждый студент Гильдии узнавал эту истину на первых же занятиях, как и кандидат Д'мурр – он был увезен далеко от дома для исключения каких бы то на было тревог по поводу жизни на его бывшей планете.
На заросшем травой поле его погрузили в его личный контейнер, наполненный меланжевым газом – он наполовину плавал, наполовину ползал в этом контейнере, а тем временем его тело начало постепенно изменяться, физиологические системы приспосабливались к постоянному воздействию меланжи. Между пальцами рук и ног начали расти перепонки, тело стало более длинным и вялым, принимая рыбьи очертания. Никто не объяснил ему, насколько далеко зайдут эти изменения, да он и не спрашивал – сознательно сделав этот выбор, да и не желая знать. Ему открылась такая бездна, что он был готов платить за это любую цену.
Глаза Д'мурра стали меньше, ресницы выпали; кроме того, у него развилась катаракта. Ему не надо было больше видеть, потому что теперь у него было совершенно иное зрение – внутреннее. Перед его внутренним взором развертывалась панорама вселенной. Было такое ощущение, что он оставил все позади, и при этом юноша не испытывал ни малейшего чувства сожаления.
Сквозь дымку Д'мурр видел, что все травяное поле уставлено учениками, заключенными в контейнеры, и к каждому приставлен учитель. Одна живая душа на контейнер. Из вентиляционных труб контейнеров вырывались клубы отработанной меланжи, а возле каждого контейнера стояли люди, готовые по приказу двигать контейнеры в указанном направлении.
Главный Инструктор, штурман-навигатор по имени Гродин, плавал внутри черного бака, который был поднят на высокую платформу. Ученики видели его больше своим сознанием, нежели глазами. Гродин только что вернулся из свернутого пространства вместе со своим студентом, чей бак был расположен рядом. Баки учителя и ученика были соединены гибкими трубами, так что газы их баков смешивались.
Сам Д'мурр уже трижды побывал с краткими путешествиями во вселенной, в свернутом пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96