Словом: рыбу чистят — чешуя летит.
Братва таяла мартовским снегом. Уцелевшие завязывали крепко и, спасая шкуру закладывали всех и вся. Тут крупнее чешуя пошла, за ней и кишки полезли. Гнилые головы начали приходить с повинной. Секли и их.
Первым пустоту свято-места обнаружил Беня-Царь, сделал оргвыводы. В нижнюю Какадуссию незаметно просочились эмиссамы несуществующей в АСД оргпреступности. Баронские латифундии и авторитетные мандатоносцы достались дяде Бене по дешовке. За что и был Зиберовичу благодарен.
Но вот с кроликом перебор случился.
— Да, нужна народовластию твердая рука. Демократия — де мократам. Остальных — к стенке. — Думал Зиберович разминая пальцы. — А пока до поры до времени, пусть тешатся. А когда прийдет эта самая пора времени? Надо посоветоваться с мадам Зиберович.
А еще надо Беньку Царька поздравить. Как раз приближается знаменательная дата — годовщина его первой отсидки. Следует заблаговременно открыточку заказать. Для оригинальности в двуцветной гамме катаржанской полосочки. Нет, как очень уж уныло получается. Украсим красным ромбом бубнового туза. Пожизненным.
До поры, до времени.

Глава 14. Пэр Короны.

Автор соблюдая созданную им же самим традицию, избегает 13-го номера главы.


Сигмонд поднялся только чуточку пораньше обычного. А так, как всегда, видом нетревожен, словно не предстоит сегодня никаких дел серьезных, одна, якобы, повседневная маята. Как заведено, поделал свои ката, потом с удовольствием мылся, мочалом докрасна растерся. Гридни аж три ведра воды извели, своего лорда поливаючи. Насухо вытершись полотенцем, заботливо Гильдой поданным, затребовал завтрак. С вечера еще распорядился, что на утро изготовить. Сел за походный стол и с аппетитом, не спеша, обстоятельно откушал. Не обильно, но сытно. Как сам говорил — высококалорийно. С поначалу выпил с пяток сырых яиц, после с малой краюшкой хлеба умял добрый ломоть слегка обжаренного, с кровью внутри, мяса. Запил кружкой кислого молока, похрустел яблоком. Гридни на господина своего глядючи, тоже снедью не брезговали, наминали за обе щеки. Сенешалевне кусок в рот не лез, но витязю своему перечить не стала, принялась кушать. Споначалу силком давилась, а там и в охотку пошло. Но на месте не сиделось. Едва последний глоток глотнула, вскочила, рванулась к повозке, к амуниции.
— Да не суетись, Гильда. Спешить надо при ловле блох. — Посмеивался Сигмонд. — Успеем еще в твою Валгаллу. Перекурим вначале.
Перекурили.
— Ну пора. — Властелин Гильдгарда был уже серьезен. Одевал доспехи особо тщательно. Примеривался, сручно ли заплечные мечи Райт и Лигт «Райт» и «Лигт», от rite , left(англ. суржик). Сигмонд, по просьбе Гильды окрестил свой двуручный меч «Даесвордой», т.е. меч смерти. Идя навстречу последующим пожеланиям сенешалевны, ради ее песнесложений, понаименовал заплечные мечи «правым» и « левым», соответственно.

из ножен выходят, надежно ли саи за поясом держатся, ладно ли захалявные ножи в сапоги заправлены.
Старательно помогал Гильде облачать брони. — Не для того их одеваешь, чтоб в пекло к черту на рога лезть. Будь в ставке главнокомандования. А доспехи, это так, только для внештатной ситуации. Слышишь меня? И лук тоже, применяй исключительно в экстремальном случае. Слышишь?
— Слышу, слышу. — Гильда слышала, но в душе порешила, впрочем, не чрезмерно себе лукавя, что услышанного не понимает.
По той поре гридни коней оседлали, на Малыша попону надели, приладили к бивням стальные клинки и сами облачились в боевые одежды. Помалу собирались и отряды других лордов, выступали из лагеря, потянулись в направлении к дюнам. Сигмонд выстроил свое войско. Более уже не зубоскалил, не ухмылялся. Был собран и строг. На лице проступала, такая знакомая его соратникам, холодная отрешенность.
Проверил сбрую коней. Осмотрел снаряжение гридней, и опять таки, Гильды. У каждого амуницию проверил — плотно ли сидят латы, крепки ли перевязи. Постучал, пробуя крепость щитов. Велел вынуть мечи и кинжалы. Осмотрел остры ли. Остался удовлетворенным.
— Ну молодец! — Восхищалась Гильда своим витязем. — Истинный лорд! Мало, что давеча весь доспех, всякую мелочь перещупал, перепробовал. Так и нынче перед боем не пренебрег.
И гридням дотошность какая по душе пришлась. Разумели, что не для забавы, не по пустой барской прихоти, не ради господской спеси, так придирчив их лорд. Волкам ли не ведать, как самая что ни наесть мелкая мелочь, в битве горячей, смертной, может и жизнь спасти. А может и погубить. Вестимо, они, Ингрендсоны, истинные дети Северного Ветра, отродясь со ржавым оружием не хаживали. А уж перед сечей никак не преминут подточить, поправить. Но верно деет витязь, рьяно блюдет долг воеводы.
Взял Сигмонд обеими руками Даесворду, крутанул ею раз, другой, примеряясь. — По коням! — Скомандовал, и первым вскочил в седло.
Поскакали, как оговорено было, на встречу с лордом Стоком. С ним и кланщиками его, поспешили к королевскому шатру. Ждать Сагана не пришлось. Тот, облаченный в боевой доспех — цельнокованую стальную кирасу, с нараменниками, с поднятым, пока еще, забралом крылатого шлема, сидел уже на боевом скакуне. По один бок седла приторочен меч в полторы руки, по другой висел гребенчатый шестопер. Взволнован юный венценосец, щеками бледен, глаза воспалены бессонной ночью. Пальцы, в стальных рукавицах, то нервно повод сжимают, то конскую гриву теребят. Оруженосцы подали щит, поднесли копье. Саган копье взял, поднял, приветствуя прибывших, и махнул рукой, направив оружие в сторону моря, в сторону лагеря Альта Бездонной Бочки.
Войска выдвигались. Сырая почва все хлюпче делалась. Пешие ратники, навесив за спину щиты, положив древки копий на плечи, тяжело брели болотиной. Сапоги разом промокли, наполнились грязной жижей, неподъемно отяжелели. При каждом шаге из густой, жесткой травы вылетали тучи комаров. Возбужденные запахом потных тел, кружились над людьми, садились на лица, попадали в глаза, лезли в рот. Ратники зло поругивались.
Кони вязли в жидком грунте, проваливались на каждом шагу чуть не по колено. Отгоняя докучливых кровососов трясли гривами, обмахивались, запачканными в болотной жиже, хвостами. Не легко им своих седоков, в тяжелые доспехи одетых, по такой грязи везти. Чтоб облегчить животным дорогу, не утомить их еще до начала сражения, приказал сенешаль Короны своему отряду спешиться, вести коней на поводу.
Трудно двигался и король Саган с эскортом. Один только Малыш без натуги нес на своей широкой спине легковесную Гильду. Его могучей дикой натуре такой груз нипочем. Нипочем и болотная жижа и стебли колючих трав и редкая поросль низкорослых кустарников. На зависть всем он неутомимо трусил рядом с Сигмондовым скакуном.
Сам Сигмонд неодобрительно поглядывал на войско. Дружины перемешались, мечники, копейщики, лучники, конные и пешие, все нестройно брели растянувшись по долине. Порядок замечался только в движении коронной конницы. Тремя колоннами, по загодя сенешалем выбранным маршрутам, войска, обходя густые заросли болотной осоки, полумесяцы старичных озер, уверенно приближались к варяжским дюнам. Да еще дружно шагали дружинники лорда Стока. Под родовым стягом, с волынщиками впереди, на ходу распевали гимн клана.
— На эти отряды можно положиться. — Сказал Сигмонд Гильде. — Заметна войсковая выучка и моральное состояние на высоте.
Варяги, видя, что решились таки ноддовцы на сражение, подвигнулись таки выступить в поле, сами к битве готовиться начали. Предводитель их, Альт Бездонная Бочка натягивал кольчужную рубаху. Не легкое это занятие, тучен грозный конунг, телом крупен, дебел. Помогали ему двое дюжих, неулыбчивых оруженосцев. Сам же, довольный, улыбался. Торжествовал. Удалось таки. Заманил молодого Сагана в болотную топь, измордовал ожиданием. Осталось теперь малость — порубать их в капусту и…
Велел раздать берсеркерам доспехи, да выставить грибное питье, что разжигает ярость, снимает боль. Большая на них сегодня надежда полагается.
Спустившись к подножиям дюн, варяги растянулись боевым строем, сомкнув круглые, оббитые несколькими слоями грубой буйволиной кожи, щиты, сжимая широкие прямые мечи, знаменитой булатной ковки. Помахивали тяжелыми боевыми секирами. Посручнее перехватывали древки копий. Сами в болотину лезть не спешили, на сухом ожидали ноддовцев.
Приблизившись к неприятелю, остановился король на загодя запримеченном пригорке, песчаном бугорке малом, посреди хлябей сырых. Там и штандарт установили, туда все лорды и съехались. Стали войска, растянутые да перемешанные в боевые поряди строить.
По центру, где в обычае варягов было основной удар наносить, поставили отряды баронов. Эти пешие латники и оружием и навыками подобны неприятелю приходились. Во многих больших битвах да малых стычках переняли у тех и военное мастерство и стойкость ратную.

Случалось конечно, ссорились промеж себя владельцы прибрежных замков. Бывало, доходило дело до сшибок, обнажались мечи, проливалась кровь. Но, испоконвечная угроза, приносимая гиперборейскими ветрами, гасила эти распри, не позволяла им перерасти в бесконечную, изнуряющую файду. Чтобы не потерять в огне пиратского набега феод, свободу, а то и саму жизнь, приходилось забывать мелкие обиды. И только лишь причаливали к берегу варяжские драгоны, тотчас спешили выручать соседа. А в другой раз помогал сосед.
От того, в преддверии битвы с самим конунгом Альтом, бароны единодушно признали главенство могучего Рансонборга. Не только силою выделялся он среди прочих, но прославился военною удачей и отвагой. Сейчас, широкоплечий, густогривый, скакал перед войском — выравнивал шеренги, отдавал последние приказы.
Плотнее смыкались ратники. Плечом к плечу, дружина подле дружины готовились поморцы решительно сразиться с давним северным злом.
На крыльях ноддовского разместили дружины прибывших лордов. Там особого порядка не было. Сюзерены в угоду своим спесям, в ущерб общей стратегии, воинов кланов не перемешивали, каждая дружина особняком держалась. От того стройности порядков не наблюдалось — пешие, конные, стрелки и тяжелая пехота, располагались как попало. Где народу избыток, где, по малолюдности клана, совсем жидко.
Сигмонд хмурился. Опасался фланговой атаки разбойников. Наступление вдоль речных берегов грозило окружением королевской армии. Сомневался Мондуэл, что смогут ноддовцы в кольце противника удержать позиции. Скорее ударятся в панику, а это — конец.
Да и сенешаль, видя такую безалаберность, до поры до времени, пока гать готова не будет, держал своих рубак, хоть и позади шеренг, да в центре. Угрожал Альту лобовой атакой. А, про всякий случай, на краю правого крыла разместил дружину пэра Стока. Знал — подведет. Ни в верности, ни в храбрости Перстеневцев сомнений не держал.
И верно поступил старый воевода. Так и не решился конунг, середку войска ослабить, не отважился на охватывающие удары. На счастье ноддовцев не сменил построение отрядов.
Вперед войска варяжского, на огромном буланном жеребце, выехал могучий боец. Раз, другой проскакал между ратями, плашмя бил мечем по щиту. Зычным басом вызывал на поединок.
Нерешительно переминались ноддовцы, супротив такого богатыря робели — не устоять ведь. А варяг, видя замешательство противника, начал частить людей короля охальными словами, своей силой похваляться.
— Вот какой выискался, — гневилась сенешалевна. — Что ж ему пыль с ушей не постряхнет! Аника воины!
— Мне что ли прикажешь? — Лениво поинтересовался Сигмонд.
— Вот еще чего! Много чести! Я сама управлюсь.
Сигмонд, удивленный, посмотрел на подругу. — Да прилично ли это? Тут, судя по всему, предполагается честный поединок.
— Он нас честит, а мы к нему честь по чести должны? Может еще под кильт велишь рыбоглота целовать?
— Нет, под кильт не надо. — Согласился витязь.
Гильда, научилась уже не суетиться, плавно вынула из колчана белоперую стрелу, наложила на тетиву. Наклонилась, сорвала былинки, пустила их по ветру, определяя силу того и направление. Подняла лук, натянула жилу, тщательно прицелилась.
Поперхнулся варяг бранным словом. Схватился вражина рукою за пробитое горло. Выпучил глаза, харкнул кровью, и вывалился из седла. Словно куль нечистот шмякнулся в болотную траву, только истошно расквакалась придавленная лягушка.
Примолкли с обеих сторон ратники, пораженные такой коварною победой, срамной смертью единоборца. Саган нахмурился, глазами по рядам повел, ища того нечестивого стрелка. И другие недовольно оглядывались.
Гильда вскинула лук вверх. — Йоха-йоха-о-о! — Прокричала боевой клич клана. — Нодд! Нодд!
Захохотал сенешаль, руками по стальным набедренникам захлопал. Засмеялся и король. — Нодд! Нодд! — Закричали монаршие гридни.
— Нодд! Нодд! — Подхватили ратники, загудели волынки, задвигались знамена. Войско двинулось на врага.
Первые ряды варягов, скрываясь за щитами, опустились на землю, открывая стоящих позади себя стрелков. Зазвенели луки, засвистели стрелы. Ноддовцы ответили. Раздались первые крики боли, первые люди попадали, уязвленные каленой сталью.
Расталкивая строй вперед морского воинства выбежала орава здоровенных мужиков. Ражие молодцы, все как на подбор рослые, широкогрудые, косая сажень в плечах.
— Берсеркеры. — Тяжелый вздох прокатился по рядам ноддовцев. Увлекаемые неистовыми воителями, варяги устремились в битву. Грудь о грудь ударились дружины.
Звон, треск, скрежет. Сшибаются мечи, искрами брызжут, щербятся. Ломаются копья, раскалываются щиты, гнутся брони. Глубоко в плоть, сквозь кожу доспехов, сквозь кости, врубаются стальные клинки, горячая кровь проливается на сыру землю. Топот многих ног, крики ярости и хрип внезапной запредельной боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39