Куля, свечу! В сени пойдем, побеседуем с молодым человеком. А ты проследи, чтоб никто у дверей не отирался.
– Еще просьба, сударь: захватите сразу одежду с оружием. Возможен спешный поход.
– С какой стати? Я никуда не собирался.
– Решение за вами, но снаряжаться советую для худшего.
Разбойник с подозрением прищурился.
– Больно много туману, удалец, – проворчал он себе под нос, однако отправился в соседнюю комнату, откуда вернулся уже в кольчуге и при сабле. Плащ был переброшен через культю руки. – Теперь пойдем? – Кто-то из хмурых мужиков начал подниматься из-за стола, но командир жестом удержал его.
Вдвоем окунулись в темные, холодные сени. Опринья затворил за собой дверь.
– Слушаю.
По еле уловимым признакам Шагалан понял – опытный воин сосредоточен и готов к любой проделке со стороны чужака. Поэтому и согласился так легко захватить на беседу оружие, поэтому не рискует приближаться вплотную. Вероятно, и под плащом обнаружится припасенный нож. Юноша, стараясь не играть на нервах собеседника, остановился в самой безобидной позе.
– Мне нужна ваша помощь, господин Опринья.
– Значит, что-то таки стряслось?
– Скорее всего, да. Вы ведь боретесь против власти мелонгов?
– Дурацкий вопрос.
– Я тоже занят этим. А сейчас полагаю, атаманы вашей ватаги с мелонгами сотрудничают.
Здесь Шагалана озадачили неподдельно: разбойник вовсе не изумился смелому предположению, лишь продолжал пристально разглядывать юношу. И промолчал.
– Вы… знали? – подобрался уже разведчик.
Опринья вздохнул:
– У меня имелись свои подозрения. Достаточно давно.
– С весны? С казни Хартига?
– Неплохо ты все разнюхал, парень, – усмехнулся Опринья. – Вот аккурат так же тогда пытался говорить со мной и Хартиг.
– Его повесили, а вы по-прежнему спокойно служили негодяям?
– У бедняги не было ничего, кроме догадок да намеков. Однако после его смерти… Короче, уверен, он никого не предавал, ему заткнули рот. На всякий случай.
– Кто этим руководил? Бархат? Царапа?
– Царапа? Наслышан, но ни разу не встречал. А уж без Бархата тут, конечно, не обошлось. К тому же…
– Ааль?
Опринья опустил глаза:
– Подобные события навряд ли миновали бы его внимание… Хотя… вдруг атамана самого ввели в заблуждение?
– Всех могли туда ввести, – хмыкнул Шагалан. – Что скажете о Ряже?
– Лихой мужик, бесшабашный, смелый.
– Он способен быть в курсе измены?
Ватажник надолго замолчал, потом вымолвил не без труда:
– Способен. Жаль, добрый ратник, но в придачу простоват, открыт для стороннего влияния… и к золоту неравнодушен. Весьма.
– Таким образом, подозреваемых полно, – заключил Шагалан, убедившись, что продолжения не последует. – Остается уточнить, кто же из них вправду предатель. Нынче же ночью я намерен это сделать, вам, сударь, идти со мной.
Опринья удивленно поднял бровь:
– Зачем?
– Вы должны во всем убедиться лично, чтобы позже убедить своих бойцов.
– Зачем? – повторил разбойник.
– Я не хочу устраивать здесь напрасное побоище и гробить людей только за их неведение.
– Благородно… – По губам разбойника скользнула усталая усмешка. – Надеешься одолеть всю ватагу?
– Найдутся те, кто мне подсобит. Вы согласны?
– Ты толком не представляешь, парень, в какую пакостную историю рвешься залезть. И меня, старика, туда же волочишь.
– А разве не приспела пора, сударь, внести ясность в этот вопрос? Не хватит ли несчастному Хартигу вертеться в гробу?
– И гроба у него тоже не было… – себе под нос прошептал Опринья.
– А ведь гуляет и другая занятная история. Как-то давным-давно некий удалой солдат уже выбрал яростную борьбу вместо того, чтобы везти через пролив полсотни мальчишек. Он пренебрег советами мудрых, однако от его подвигов Гердонезу полегчало не сильно. Вы опять бросите тех мальчишек без поддержки?
– Даже так? – Голос Оприньи совсем потух. – Вот откуда… аукнулось…
– Согласны отправиться со мной, сударь? – напирал Шагалан.
– А у меня есть выбор?
– По совести сказать, нет. Либо мы уходим вдвоем, либо я ухожу, а вы… Я не вправе и дальше множить риск.
Разбойник криво улыбнулся, никак не отреагировав на очевидную угрозу.
– Сладишь? – только грустно осведомился он.
– Не сомневайтесь, – кивнул юноша. – Ни сабля, ни кинжал под плащом не выручат.
Он говорил по чистому наитию, которое редко его подводило. Не подвело и на сей раз. Опринья, покачав головой, неспешно выудил из складок плаща короткий нож, спрятал за голенище.
– Верю, – вздохнул. – Тогда нечего здесь и время терять. Веди, темная сила, куда замыслил.
XVI
Около ворот поджидали Эркол и Ретси. Нового спутника они приняли безо всякого прекословия, подтверждая точность выбора.
– С четверть часа как вернулся Гармас, – вполголоса доложил музыкант. – Поскакал сразу к дому атаманов, забежал и пока еще не появился.
– Бархат там? – спросил Шагалан.
– Нет, не проходил. Похоже, застрял в казармах.
– То есть гонца принимает лично Ааль? – Разведчик переглянулся с Оприньей. – Любопытно. Механизм пришел-таки в движение, и самый момент занять места для зрителей.
– Чего? – не понял Эркол.
– За мной.
Стража у ворот попыталась было спорить, но Опринья властно прикрикнул, и их тотчас пропустили. Уйдя из отсветов последних факелов, погрузились в колышущееся море полуголого леса.
– И куда теперь? – поинтересовался Ретси, закрываясь плечом от хлестких порывов ветра.
Шагалан только махнул в ответ рукой и повел маленький отряд прямо в промозглый мрак. Идти быстро не получалось. Минуло больше часа, прежде чем они, вволю изломавшись по завалам и буеракам, выбрались из чащи. Остановились отдышаться.
– Знакомые края, – хрипло выговорил Эркол, озираясь.
– Неудивительно, – кивнул разведчик. – Мы направляемся в гости к одному известному ковалю.
Ретси вскинул голову:
– К Мигуну, что ли? Да на черта ж тогда ноги калечили? Тропа ведь есть наторенная!
– Так путь короче… – Шагалан отвернулся, всматриваясь куда-то в ночь. – Опять же ни с кем нежеланным не столкнулись и в нужную точку попали.
– Думаешь… здесь? Уверен? Мигун, конечно, личность темная, себе на уме, но якшаться с мелонгами?… Мы же у него тысячу раз были, верно, Эркол?
Музыкант не откликнулся, а лишь поежился.
– Тронулись, – скомандовал Шагалан. – Капельку осталось.
Еще через пару сотен шагов очутились на гребне холма. У самых ног мерцало пятно – тусклое оконце кузни. Цель возникла так неожиданно и близко, что заговорщики невольно примолкли.
– Никакого шума, – заметил наконец Ретси. – А если все же обманулся, приятель?
Шагалан досадливо прикусил губу:
– Всяко может статься, сейчас выясню. Сидите и не шевелитесь.
Легким, беззвучным бегом он скатился вниз по склону, огибая кузню слева. Чем ниже, тем ощутимее редели заросли, но юноша только замедлял ход. В конце концов вовсе застыл, огляделся настороженно. Послушные спутники растворились где-то позади. Сложил руки, крикнул филином, силясь пробиться сквозь ветер. Постоял, осязая темноту. Снова пустился бежать, а затем повторил свой зов. О том, что за сумасбродная птица шаталась бы по лесу в такую непогодь, размышлять не хотелось. Тем более на этот раз он уловил слабый отклик. Несколько лишних маневров, тихие пересвисты, и вот рядом материализовался мокрый силуэт Кабо.
– Мерзкую ночь ты выбрал, брат, – вместо приветствия буркнул хромец.
– Что там, в кузне?
– Не волнуйся, похоже, сработала твоя ловушка. Часа два назад прискакал молодец, побыл немного внутри и отправился обратно. Сразу после еще всадник, по виду – мальчонка, выехал дальше по дороге. Воротился где-то через полчаса. У них тут всегда по ночам подобная кутерьма?
– За полчаса, говоришь, обернулся? – в задумчивости покачал головой Шагалан. – Куда же он ездил? Я, кроме Сошек, никаких селений-то окрест и не знаю… Гармас же, наоборот, что-то больно долго вне лагеря пропадал…
– А эти твои… Сошки, они близко?
– На добром коне да по чистой дороге вполне успел бы. Но зачем? Выходит, где-то там постоянно сидит эмиссар мелонгов?
– Уже не сидит, – хмыкнул Кабо. – Чуть раньше вас прибыл новый гость.
– Один?
– Один. Довольно смело для разбойничьих лесов, не находишь? Рассмотреть его толком не удалось, верховой как верховой, без серьезного вооружения.
– Он и сейчас там?
– Должен быть. Коня не расседлал, развалился за столом, неторопливо вино тянет.
– Черт бы тебя побрал, Кабо! В окна заглядывать все-таки не стоило. Спугнешь же!
– Ничего. Ребята слишком уверены в себе, даже дворовых собак не завели.
– Да уж, им совершенно ни к чему извещать окрестности о каждом своем позднем госте. Теперь так: расползаемся обратно и ждем второго визитера.
Кабо пожал плечами:
– Истину можно прекрасно вытрясти и из первого.
– Это не для всякого покажется убедительным, брат. И вот еще… до поры таись от меня поодаль.
– Кто с тобой?
– Два приятеля из ватажников и уважаемый среди них командир.
– Доверяешь им?
– Ну… это лучшие, кого я там отыскал.
Разговор оборвался будто бы на полуслове, друзья молча скользнули каждый в свою сторону.
Шагалан вернулся к спутникам, коротко обрисовал обстановку. Спустившись по склону, четверка подкралась почти к самому дому. Если бы не воющее кругом ненастье, они бы, пожалуй, расслышали, как всхрапывают лошади у коновязи. Собак и вправду не обнаружилось. За мутным пузырем окна уютно и мирно дрожал огонек, изредка мелькали тени. Укутавшись плащами, в засаде приготовились к долгому ожиданию. Сверху уверенно лило, поредевшие заросли окончательно перестали сдерживать воду, а ветер ухитрялся зашвырнуть ее в любую щелку. Однажды лязгнул засов, на пороге в полосе света появился человек, судя по фигуре – Мигун. Прикрыл за собой дверь, постоял, настороженно прислушиваясь. Заговорщики невольно вжались в мокрую землю, хотя в такой темноте их нипочем не заметили бы. Где-то там, у подъездной дороги, прятался сейчас Кабо, за него Шагалан опасался гораздо больше. Неугомонный хромец наверняка подобрался к самым стенам дома и мог выкинуть какую-нибудь дерзость. Однако все обошлось, Мигун возвратился к себе.
Слабое хлюпанье с глухого ночного тракта донеслось не меньше чем через час. Начавшие было в нетерпении ворчать Ретси и Эркол затихли. Из мрака выплыл всадник, рысцой подъехав к кузне, спешился, нарочито медленно привязал лошадь. На уверенный стук дверь сразу распахнулась, показавшийся Мигун безмолвно пропустил гостя, закрыл за ним.
Шагалан покосился на Опринью:
– Ну, что скажете, сударь? Любопытные посиделки?
– Это не Ааль, – покачал головой разбойник.
– Зато на Бархата чертовски смахивает, – вставил Эркол. – Как я и подозревал…
Разведчик на него и не глянул:
– Какие вам в придачу нужны доказательства, господин Опринья?
– Как и ты, парень, я не верю в подобные совпадения, но… Положим, и впрямь Бархат заехал в неурочный час, к примеру, за вином. Так вот внезапно захотелось. В то же самое время здесь же остановился какой-нибудь другой путник, пережидающий непогоду. И чего? Зарезать за это обоих? Ты же не рассчитываешь, что на встречу явился белокурый мелонг?
– Со стороны Гонсета было бы чересчур нахально.
– Тогда как их обличить? Наилучший выход, конечно, – подслушать разговор.
– Не получится. – Шагалан поморщился. – Я-то, вероятно, еще сумел бы подлезть вплотную, но вас бы не протащил. А мне на слово вы поверите? То-то же. Посему атакуем в лоб, входим и разбираемся со всем на месте. Вы с Эрколом ждете на улице, я – во главе, Ретси прикроет со спины.
– Устраивает, – кивнул хамаранец. – Как насчет глотка вина – взбодриться, согреться накануне заварухи? Я прихватил флягу…
– Меня не устраивает, – нахмурился Опринья. – Я обязан наблюдать все с первого же мгновения. Должен сам до конца верить в то, что буду рассказывать людям.
Шагалан, помолчав, махнул рукой:
– Ладно, снаружи Эркол и Ретси. Довольно возражений! Кому-то нужно и тылы оберегать.
– Но ведь каждому хочется поучаствовать! – обиделся Ретси.
– Ничего. Возникнет возможность, позовем вас.
Обозрев напоследок свое воинство, Шагалан поднялся с земли и побежал к дому. Увидеть их в такую темень едва ли удалось бы, а вот поспешить, дабы застать беседу в разгаре, стоило.
У стены избушки юноша замер, жестом приказал остановиться спутникам. Персональный толчок в грудь заслужил Опринья, излишне рьяно рвавшийся в бой. Очередное вслушивание в ночь. Еле различимый свист, почти писк слева – Кабо подтверждал готовность. Всхрапнула у коновязи беспокойная лошадь. Шагалан мягко ступил на крыльцо, прижался боком к ледяным петлям. К нему пробивался смутный шелест голосов, однако смысла было не разобрать. Подав всем знак затаиться, разведчик несильно и коротко пнул ногой дверь. Получилось как надо – отчетливо, но непонятно. Внутри разом смолкли. Это казалось наилучшим вариантом: доски слишком мощны, чтобы надеяться быстро их высадить. Постучать? Представиться запоздалым странником? Их там и так уже полно, новым гостям не обрадуются. Завязались бы бесплодные переговоры через дверь, игры в словесные кошки-мышки, да и голос нашлось бы кому распознать. Сейчас же расчет на банальное людское любопытство, а особая настороженность в этом только помощница.
С минуту царила гробовая тишина. Даже ветер, чудилось, решил придержать разгул и посмотреть, чем дело кончится. Потом внутри заскрипели половицы. Человек очень старался красться неслышно, но был тяжел и недостаточно ловок. У порога он замер. Еще минуту по обе стороны двери напряженно состязались в чуткости слуха и терпении. Затем зашипел жирно смазанный засов, темноту взрезала полоса света, передавленная грузной тенью. Дверь медленно поползла наружу. Когда ширина щели доросла до локтя, Шагалан устремился в атаку. Уцепился за створку, провернулся на ней, одновременно распахивая ее дальше и вылетая на врага. Мигун, человек с обличьем лешего, успел лишь инстинктивно вскинуть руку. Не прерывая движения, разведчик жестко ударил, впихнул обмякшее враз тело в сени, сам прыгнул следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68